Сумерки империи (СИ) - Терников Александр Николаевич - Страница 33

Возвращение к «родным пенатам» прошло спокойно. С Балеарских островов, оставив там Лала-Зора на патрулировании акватории, Кирилл отправился с солдатами в Таррагону. Готовить там военную базу. Его солдат по мере готовности челночными рейсами должны были из Малаги перебрасывать в Таррагону. Как и припасы.

Высадившись в порту, Кирилл узнал последние новости. Слухами земля полнится. Они были вполне нормальными. Последний пятый римский легион прибыл в Мессалию когда Ганнибал уже переправился через Рону. Римляне просто прозевали момент и немного не успели собраться. И банально опоздали. Птичка вылетела из клетки!

Переправа для карфагенского военачальника была трудной. Хотя он и сумел привлечь к себе сильное галльское племя «волков», живших на западном берегу Роны, на восточном берегу — и это карфагенскому полководцу было хорошо известно — собрались полчища других волков, настроенных воинственно и намеревавшихся не допустить переправу. Их воодушевляли какие-то мерзкие друиды, с пеной в бороде и безумием в глазах.

Переправлять через глубокую и быструю реку нужно было не только людей и осадные орудия, но и лошадей и — самое трудное — слонов. В пунийском лагере, который Ганнибал разбил в четырех днях пути от моря (в ста километрах), закипела работа: окрестные жители свозили туда лодки-долбленки и сшитые из досок, наращенных на шпангоутный скелет, а также древесину для постройки долбленок; в течение двух дней воины Ганнибала построили много суденышек, которые могли нести на себе тяжелый груз.

Все это было проделано так быстро потому, что Ганнибал во-первых, хорошо платил из Сагунтийской добычи, а во-вторых, туземцы и сами мечтали поскорее избавить свои поля от жадной и хищной толпы чужеземных солдат. Галлы долбили челноки из цельных стволов, а глядя на них и убедившись, какое нехитрое это дело, взялись за топоры и солдаты. Правда, их челноки больше напоминали корыта, чем лодки, но карфагеняне ни о чем ином и не заботились, кроме того, чтобы эти корыта держались на воде и вмещали груз.

Тем не менее вся эта подготовка могла оказаться напрасной: пока на другой стороне находился враг, Ганнибал не мог решиться переправлять воинов, так как его армия понесла бы слишком большие потери, и тем более не мог переправлять лошадей и слонов. Необходимо было обезвредить левобережных волков.

С этой целью Ганнибал послал ночью часть своей армии, главным образом иберов, под командованием Ганнона, сына карфагенского суффекта Бомилькара, вверх по реке. Вместе с ним, с отрядом всадников был послан младший брат Ганнибала — Магон. Выше по течению они должны были перейти на восточный берег, создавая тем самым угрозу неприятелю. Ганнона вели галльские проводники. Пройдя на север около тридцати километров, воины Ганнона подошли к месту, где русло Роны разделяется на два рукава; на поспешно сколоченных плотах и иных подручных средствах, а многие иберы и вплавь, они перебрались на восточный берег реки. Испанцы просто надули кожаные мехи, предварительно сложив туда свое платье, сверху привязали щиты и, держась за эти поплавки переплыли Рону.

После однодневного отдыха отряд Ганнона двинулся к лагерю волков и, приблизившись к нему, кострами дал знать Ганнибалу о своем прибытии. Ганнибал немедленно начал переправу. Его солдатам пришлось бороться и с быстрым течением, и с неприятелем, завязывавшим схватки уже в реке. На восточном берегу Роны огромная толпа волков, распевая боевые песни, поджидала карфагенян; однако Ганнон захватил их лагерь и затем ударил по ним с тыла; волки не выдержали боя сразу на двух фронтах и разбежались по своим селением, а Ганнибал спокойно завершил переправу.

На следующий день, когда Ганнибалу оставалось еще самое трудное — перевезти на другой берег боевых слонов, ему донесли, что в устье Роны появился римский флот. Ганнибал отправил на разведку 500 нумедийских всадников, однако недалеко от лагеря карфагенского войска они столкнулись с римским конным отрядом, который Сципион послал на север на разведку. В ожесточенной схватке нумедийцы потеряли более 200 человек и обратились в бегство; римляне преследовали их до самого лагеря, а затем повернули назад. Первое в этой войне сухопутное столкновение между карфагенянами и римлянами принесло, таким образом, победу римскому оружию, однако эта победа не оказала сколько-нибудь заметного влияния на ход военных действий.

Тем временем переправа слонов была завершена. Всех слонов собрали на берегу; самого злобного удалось привести в ярость, и он бросился вслед за своим погонщиком в реку; за ним устремилось и все стадо. Когда животные теряли брод, само течение выносило их на берег.

Теперь, когда все войско переправилось, у Ганнибала имелись две возможности — либо дать сражение армии Сципиона, находившейся в устье Роны (Сципион выжидал, предоставляя инициативу неприятелю), либо продолжать поход в Италию. Конец колебаниям положило прибытие послов от мятежных бойев, среди которых был и их «царек» Магал. Бойи настойчиво убеждали Ганнибала не отказываться от первоначального замысла идти в Италию и предлагали свои услуги в качестве проводников и союзников.

Собственно, все преимущества такого решения были ясны и Ганнибалу: придя в Северную Италию, он попадет в окружение союзников, сможет поднять на вооруженную борьбу всех покоренных римлянами италиков и тем создаст угрозу самому существованию Римского государства, тогда как битва со Сципионом, не решая какой бы то ни было военно-политической задачи, привела бы только к бессмысленным потерям; ведь даже после победы пришлось бы все равно идти в Италию и там все начинать сначала. Собрав своих воинов, Ганнибал без труда добился их одобрения.

Вот такие пироги. Сейчас, когда уже заканчивается июль, Ганнибал где-то ориентировочно должен подходить в район Гренобля. То есть Альпы он начнет форсировать в сентябре. Неплохо, идет солидное опережение графика. Ранняя осень это все же не преддверие зимы. Да и посольство бойев через горы не на крыльях перелетело. Раз в гости зовут- значит проводят в лучшем виде.

Что же касается «первой победы» Рима- чушь полная. Даже учитывая, что римлян было три сотни, а нумедийцев пятьсот, и потери составили сто шестьдесят к двумстам, это все равно не плохо. Так как римская отборная конница была в броне, а нумедийцы с голой задницей. А наработанная статистика говорит, что при столкновении конницы потери составляют один к десяти в пользу «бронированных». А что нумедийцы убежали, так это просто общеупотребительная манера действия легкой конницы против тяжелой — подскочить, обстрелять дротиками и смыться. Опять же, внезапно отборный отряд из двух сотен лучших мессалийских кавалеристов, ликующие римские рассказчики, эти зеркала скромности, превратили в каких-то непонятных «мессалийских проводников». Так что, выходит, что римляне просто никудышные наездники. Впрочем, все об этом и так знают.

Гораздо интереснее другое. Римляне потихоньку раскочегариваются. Через три дня после ухода карфагенян с восточного берега Роны, явился тормознутый Сципион и обнаружил покинутый Ганнибалом лагерь. Сокол улетел! Пунийцы исчезли, растаяв в галльских просторах, словно привидения. Упустив отличную возможность перехватить Ганнибала на Роне и закончить войну, незадачливый Сципион решил возвращаться морем в Италию. И там объявить «третью волну мобилизации». Свое же войско, собранное в Мессалии, он, под начальством брата, Гнея Корнелия Сципиона, в поисках славы и добычи отправляет из Галлии в Испанию. Так что Таррагона бурлит. В течении месяца- полтора здесь ждут римлян. Шестьдесят пентер есть шестьдесят пентер. Один легион в пять тысяч человек они могут доставить сразу. А потом потихоньку перетащат еще четыре.

Пропаганда Кирилла потихоньку делала свое дело. Когда беспощадные римляне сюда заявятся, не так уж много испанцам примкнет к ним. А известие, что Кирилл в прах разбил римское могущество на Сардинии, — крик этот повторялся от морей до морей, от гор до гор, по всему Пиренейскому полуострову. Кирилл внезапно стал известен как один из видных полководцев Карфагена.