Я Распутин 4 (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 21

В Пермь мы приехали без уведомления — мало ли куда депутату и главе “небесников” потребовалось… Так сказать, “чиновник с предписанием осмотреть всю губернию и особенно наш уезд может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито”. Выехавшие ранее безопасники за сутки нарыли и негласно представили мне несколько человек из числа служащих и рабочих завода, железной дороги и мастерских при ней. С их слов выходило, что местное начальство особо не напрягается и уже готовые орудия зависли в ожидании транспортеров и крана для установки на платформы. Приглашенный инженер заверил, что работы можно закончить в течении трех суток, все ресурсы есть, задержка за деньгами и не собрана команда.

Слышал где-то, что любую задачу можно решить при наличии времени, денег и полномочий, причем ни один из этих ресурсов не должен быть равен нулю, и недостаток одного компенсируется двумя другими. Что же, полномочий у меня хоть отбавляй, денег на такое дело не пожалею, значит, надо уложиться в три дня.

Начальство завода, мастерских и Пермской железной дороги я вызвал одновременно в свой поезд, куда они, пыхтя и сопя, забрались по ступенькам — большие люди, солидные, обремененные должностями и лишним весом, привыкли исключительно с перронов в вагоны садиться. Бурчали еще недовольно — дескать, от важных дел отрываю. Правда, когда я дал им ознакомиться со своими полномочиями, а у дверей встали мои охранники в красных кожаных костюмах, сложив руки на кобурах, тон сильно изменился.

В самый разгар препирательств, верхом на коне примчался вице-губернатор Лыщинский-Троекуров. В окружении казаков и с ворохом телеграмм в левой руке.

— Где?!

— Кто где?! — я сделал морду кирпичом — Извольте представиться!

— Лыщинский-Троекуров! Лев Владимирович. Вице-губернатор. Где цесаревич??

— Вон, среди кранов лазает — я кивнул в сторону погрузочной платформы, где Алексей с Дмитрием оседлали ствол пушки. Ерандаков их фотографировал с треноги. Не зря я взял с собой немецкую Лейку — ведь исторические снимки будут! Эх, жаль, не догодался в купе щелкнуть. Порвал бы все мировые выставки “Цесаревич Алексей с дружком пойман в литерном поезде Распутина”.

Вице-губернатора чуть кондратий не хватил. Прямо как несколько часов назад Ерандакова. Началась суета, платформу зачем-то оцепили, появились сотрудники Комитета из бывших жандармских чинов. Сначала опросили меня, потом начальника охраны и кочегаров с машинистами. Нет ли заговора или умышления на священную особу наследника.. Алексея тоже крепко расспросили, и все это чуть ли не с ежеминутным отчетом по телеграфу. Похоже, Николай лично сидел за аппаратом в комнате связи в Царском. И вот бьюсь об заклад, за плечом у него стояла Аликс.

Долго ли, коротко ли, с маленькими мальчиками разобрались, пришел черед больших пушек.

Эх, будь сейчас наполеоновские времена, с моими силами можно завоевать если не всю Европу, то пару-тройку приличных стран вроде Бельгии и Голландии — бронепоезд и составы с дюжиной тяжелых орудий, а также Сводная команда, ради которой ободрали охранные подразделения Пермской местной бригады. Таких бригад, аналога Внутренних войск, по России числилось двадцать с лишним штук и среди прочего на них лежала обязанность конвоировать “казенные транспорты”.

Когда закончилась суматоха с Алексеем, местное начальство выдохнуло, но ненадолго — на господ надворных и коллежских советников насел я. Попытка воспротивится привела к тому, что я тупо арестовал начальника железной дороги, а на его вопли “Я буду жаловаться!” обещал довезти его прямо до Петербурга. После чего крепко замотивированные остальные принялись за работу и действительно, в трое суток подготовили эшелон к отправке, присовокупив и бронепоезд типа “Хунхуз”, недавно законченный постройкой.

А вот дальше сильно выручил Лыщинский, когда до меня вдруг дошла проблема с охраной такого ценного груза на маршруте. Команда бронепоезда состояла только из артиллеристов, десант и пулеметчиков они должны были получить уже на фронте, в самой Перми строевых частей не имелось и я уже подумывал своей властью мобилизовать полицейских, как Лев Владимирович напомнил про эти самые местные команды. Вот пока эшелон готовили к отправке, местные команды бригады прислали по пять человек, что позволило сформировать полноценную сотню охраны. Для них к моему поезду прицепили еще два вагона и мы, наконец, тронулись.

Через полтора дня мы пересекли новенький Николаевский мост в Ярославле, открытый как раз к 300-летию, прогрохотав над Волгой под его ажурными арками.

Довольный Алексей всю дорогу таращился в окно и постоянно спрашивал меня или того из взрослых, кто был рядом. Он, конечно, обещал мне никуда не убегать, но я все равно не хотел рисковать — если наследник пропадет еще раз, из моих рук, меня сожрут с говном и будут правы.

— Как Нева, такая же широкая! — поделился Алексей впечатлением от Волги.

— Ну что ты, Алеша, это Нева как Волга. Вон, чуть ниже, в Кинешме, Волга в два раза шире. А в низовьях так и в четыре и более.

Цесаревич возвел глаза к потолку купе и принялся считать, шевеля губами и пальцами.

— Дядя Гриша, это что же, две версты? — изумленно выдал он через несколько секунд.

— Вроде того, — согласился я. — И Днепр немаленький, а уж у нас, в Сибири реки вообще агромадные!

— Енисей?

— И Енисей, и Лена, и Обь с Иртышом. Тебе, Алеша, большая держава достанется, всего в ней много.

— Людей в ней мало, — вдруг возразил наследник. — Мы два дня едем и часами только поля и леса за окном.

А молодец парень, наблюдательный.

— А вот когда к бабушкиной родне ездили, в Копенгаген, — продолжил Алексей, — так там деревня на деревне и город на городе.

— Все правильно. И потому русских людей беречь надо, чтобы легче такую страну обустраивать. Вон, Ломоносов еще сказал — могущество России прирастать будет Сибирью и Северным океаном, а у нас за Уралом от силы миллионов десять живет.

Романов-младший задумчиво кивнул.

В Москве нас даже на вокзал не пустили, загнали на Брестскую-Сортировочную, ко второй стороне платформы подали питерский литерный, из которого вышел Великий князь Петр Николаевич — странно, я ожидал увидеть Аликс или уж самого императора. Но и так неплохо, родственник все-таки, глава гвардии.

Следом высыпали казаки конвоя, встречать своего атамана — Алексей, так сказать, по праву рождения, являлся верховным атаманом всех казачьих войск. Вышел он крайне серьезный, обошел строй, держа руку у своей фуражечки, и вдруг как дал звонким-тонким голосом:

— Здорово, станичники!

Казаки уже набрали воздуха, чтобы рявкнуть во всю мочь, но Петр Николаевич успел показать им “тише!” и они ответили уставным “Здра-жла-ваш-импе-раторск-соч-ство!” вполголоса, так, чтобы никто посторонний не услышал.

Пока наследник по моему совету обошел небольшой строй нашего эшелона и вручил “наградные” серебряные рубли, пожав руки и персоналу, и командиру караульной команды, я успел перебросится парой слов с великим князем.

— Гвардия уж очень недовольна приказом оставить шашки, — попенял мне Петр Николаевич.

— А потери как?

— Потери среди офицеров снизились, спорить не буду. В линейных частях на этом не останавливаются, а переодевают офицеров в солдатское. Но честь!

— Ну так и вам бы так же, а то ради пустого гонора гибнуть!

— Вы не понимаете, пропадает сам смысл военной службы!

— Ничего, немца побьем, все вернется, так и объясняйте — мол, кто желает на параде победы в Берлине пройти, пусть сейчас делает как приказано, России жизни офицеров нужны!

Командующий гвардией хмыкнул, но тут Алексей закончил обход, подошел к нам и протянул мне руку:

— Григорий Ефимович, — по всей форме начал он, — примите мою благодарность за возможность посмотреть мою страну вблизи.

— Рад служить, Ваше императорское высочество!