Выживальщик (СИ) - Тишуков Сергей - Страница 2

— Конкретнее, — приказал воевода, не обращая внимания на высокомерие и самоуверенность ведьмы.

— Они скажут, будто идут в Новосибирск16. Закрытую зону, где всё ещё действует лаборатория по изучению вирусов, и работают учёные допустившие пандемию. Они попросят предоставить проводника до уральских гор. Не просто проводника, а Данилу, лучшего «выживальщика» к востоку от Москвы. Я не могу требовать, чтобы твой человек отвёл этих бродяг, выдающих себя за путешественников, в гиблые болота или оставил в непролазной чаще на съедение мутантам. Достаточно будет твоего отказа в содействии им. Сами они никогда не дойдут, а значит, не случится очередная катастрофа и люди, выжившие после пандемии, смогут жить и дальше, не опасаясь новых бед и несчастий.

— Я услышал тебя, — сказал Леший, вставая, давая понять, что аудиенция окончена.

— Каков твой ответ? — не сумев справиться с напускной холодностью, излишне импульсивно спросила ведьма, поднимаясь вслед за воеводой.

Её руки, согнувшись в локтях, поднялись до уровня груди, пальцы соприкоснулись, сложившись то ли в оберег, то ли в знак отрицания. Василий Иванович, внимательно наблюдавший за гостьей, положил ладонь на тыльник сабли.

— Не балуй! — строго произнёс Леший, — Опусти руки.

Ведьма подчинилась, но продолжила выжидательно смотреть на воеводу, требуя ответа.

— Когда-то я тоже просил тебя о помощи, — сдерживая отвращение, напомнил Василий Иванович, — Тогда ты ответила, что закон эволюции суров и выживет только сильнейший. Хочешь услышать мой ответ сейчас? Изволь. Ты мне не указ. Я выслушаю аргументы паломников и сам решу: помогать им или нет.

— С той поры много воды утекло. Ещё больше изменений и мутаций обрушилось на животный и растительный мир. Сейчас вопрос выживания сильнейшего вида не актуален. Высока вероятность, что привычный нам уклад жизни, рухнет окончательно.

— Тем более, — кивнул воевода, — Больше не ты выдаёшь лицензии на право жить.

Рука одного из сопровождавших ведьму дрогнула и потянулась к висевшей у пояса кобуре. Оружие предусмотрительно отобрали на посту, но Леший понял, что старая знакомая и её свита, не потерпят отказа. Эти люди, признавая только силу и принуждение, не уйдут из усадьбы, не заручившись твёрдым согласием. Скорее всего, потребуют подписать кровью гарантию выполнения их условий. Он слишком хорошо знал и старую фурию, и её ассасинов. Слишком много страшных слухов расползалось вокруг Москвы. Шептали о её деспотичном характере и жестокости, с которой слуги и приспешники добиваются выполнения воли своей госпожи.

Ведьма, уяснив, наконец, что когда-то слабый и растерянный проситель помощи, изменился, превратившись в сильного и уверенного главу рода, вновь попыталась соединить пальцы в колдовском жесте. Леший, предвидя такое развитие событий, оказался готов. Клинок молниеносно выскочил из ножен и рассёк горло ведьмы. Чересчур тёмная, для обычного человека, кровь фонтаном брызнула из рассечённой артерии и шипя, запузырилась на раскалённой горелке. Наёмники успели выхватить спрятанные под одеждой ножи с тонкими, узкими лезвиями, но не успели ими воспользоваться. Два тихих щелчка не вспугнули даже дремавших на ветке клёна воробьёв, однако навсегда упокоили сердца ассасинов. Дозорный с вышки ещё минуту разглядывал место бойни через оптику прицела, затем убрал «Выхлоп» в кейс и, сняв с крючка привычный АКМ, принялся через бинокль обозревать окрестности.

Василий Иванович, стряхнув с кромки лезвия кровь, насухо вытер клинок платком и бросил тряпку в мангал. Потом посмотрел на ординарца и распорядился:

— Тела в овраг и сжечь. Лавку тоже. Потом вышли по округе конные разъезды. Пусть ищут обоз ведьмы. Сомневаюсь, чтобы эта тварь приехала из столицы только с двумя сопровождающими. Понял? Выполнять!

Затем, глядя на побледневшего парня, стащившего с лица маску-респиратор, спросил:

— Да что с тобой, Петька?

— Я чуть не обосрался, Василь Иваныч, — честно признался ординарец, вытирая со лба пот рукавом рубахи.

— Там это… паломники явились! — провозгласил Петька, вытирая сопли льняной занавеской, отделяющей дверной проём комнаты от кухни, — Прикажите звать?

— Ах ты, охламон! — вскричала Людмила Макаровна и огрела паренька по лбу мокрой тряпкой, которой протирала стол, прежде чем водрузить на него самовар, — Ещё раз бескультурие своё покажешь — прибью! И в хату запрещу входить!

Оруженосец, не ожидавший такого приёма, пригнулся, подхватил сшибленную папаху и зигзагом, словно ожидал выстрелов в спину, метнулся к выходу.

Супруга воеводы и в молодости слыла скорой на расправу и лихой девахой. Позже, родив мужу троих сыновей, превратилась в дородную, но без грузности женщину, которой по силам скрутить голову и курёнку, и индюшке. Она упёрла руки в бока и грозно предупредила мужа:

— Ты скажи, наконец, этому оболтусу, что если не займётся своими манерами, я ему ухват в зад засуну и там два раза проверну!

Василий Иванович расхотел пить чай и отмахнулся от нравоучений:

— Погодь, Люсьен. Я этих проходимцев, тьфу блин, путешественников четыре дня ждал. А ты с ерундой лезешь.

Воевода повязал шейный платок с вшитым респиратором, перекинул через плечо портупею с шашкой в ножнах, подпоясался ремнём, с открытой кобурой у левого бедра и, выпустив чуб, водрузил форменную фуражку. Проверив ребром ладони соотношение кокарды и переносицы, собрался во двор.

— Ерундой? — не унималась жена, — Он скоро рушниками подтираться будет! А ты ему потакаешь! Пускай книгу о хороших манерах Горшенёва прочитает. Да не просто глазами пробежит, а наизусть, как устав караульной службы, выучит!

— Ладно, ладно, Люсьен, заставлю хлопца, но попозжее. Сдаётся мне, скоро война с Москвой начнётся. Ты же помнишь, что я на днях Инессу, ведьму столичную, пришил? Ту самую, что меня первогодка в лес к мутантам погнала, якобы опыта набираться. Тварь! Так что мне ноне бойцы нужны, а не расшаркивающиеся словоблуды.

Людмила, в сердцах швырнув тряпку на столешницу, печально вздохнула и опустилась на лавку возле окна.

Перед воротами в две шеренги стояли прибывшие паломники. Человек тридцать навскидку. Негромко роптали, обсуждая странный на их взгляд, явно недружелюбный, приём.

Вообще-то экскурсии на границу обитаемого мира случались и ранее. Раз, а то и два в месяц. Одно туристическое агентство из Редькино, ставшего областным центром вместо вымершего Нижнего Новгорода, направляло пару автобусов с экстремалами и просто любителями пощекотать себе нервы. Годков со времён катастрофы прошло предостаточно, но люди опасались возвращаться в некогда крупный город. В разгар пандемии, из-за невозможности своевременно убирать с улиц трупы, в довесок к короновирусной инфекции, участились заражения чумой и холерой. А потом, пожирая останки людей, напичканных всевозможными вакцинами и генными стимуляторами для повышения уровня антител, начали мутировать животные. То, что для человека предполагалось как лекарство, у братьев меньших вызвало череду неконтролируемых изменений физиологического и поведенческого характера.

Последняя волна пандемии со стремительным и крайне-летальным штаммом, пронеслась по земле более ста лет назад. Свидетелей конца света и паники от происходящего тогда сумасшествия не осталось, а новые поколения жителей России оценивали опасность жизни в постапокалиптическом мире совершенно с иной точки зрения. Чувство страха притупилось и то, что раньше вызывало испуг и трепет на грани животного ужаса, теперь воспринималось как развлечение, с элементами волнительных и рискованных приключений.

Два потрёпанных временем и бесконечными реконструкциями автобуса, МАЗ И ВОЛЬВО, стояли чуть в стороне на выделенной площадке. Водители курили с местными механиками, оценивая степень износа двигателей и ходовой части. Прикидывали, нужно ли гнать их на колхозную рембазу или ограничиться доставкой сюда заправщика.

Василий Иванович бегло окинул разношерстный строй, намётанным взглядом определяя цели вновь прибывших.