Падение Рыжего Орка (СИ) - Волкова Дарья - Страница 65

— Чего?!

— Одностишье есть такое. Ты мне роди, а я перезвоню. Владимир Вишневский.

— Ааа… Ясно. Я перезвоню, точно. Ты мне, главное, роди.

Снова раздался смешок пополам со всхлипом. Он развернул ее снова — лицом к себе.

— Ты не рада, Варюша?

— Я… — со вздохом. — Наверное, просто охренела.

— Я тоже, — он прижал ее голову к своему плечу. — Я тоже, малыш.

Они стояли так какое-то время. Дыхание успокоилось. Варя тоже. Мысли улеглись. Кроме одной, и странной.

— Слушай, — поерзала в его руках. — А нам же теперь венчаться нельзя, да?

— Чего это?

— Ну как же… Какая я невеста, если я буду… в положении. Это же значит, что мы с тобой… до свадьбы… то есть, до венчания… — замолчала неловко.

— Надо полагать, тот факт, что ты бы венчалась, не будучи невинной девушкой, тебя не смущал? — весело хмыкнул Тин.

— Меня вообще все смущает! Все, что касается венчания…

— Не боись. Сейчас у эксперта уточним, — Тихон повернулся и сцапал со стола телефон. Одной рукой он по-прежнему обнимал ее, другую поднес к уху. — Аристарх Петрович, приветствую. Как ваше здоровье, как давление? — рассмеялся легко. — Ладно, я понял! Ты сидишь, стоишь? А, в трамвайчике. Слушай, я матери машину подарю — может, хоть она согласится? Все-все, не ворчи, уж и пошутить нельзя. Там места в трамвайчике есть свободные, чтобы ты сел? Не хочешь? Ладно, мое дело предупредить. Держись тогда крепче. Держишься? Ну, все тогда, слушай. Варвара Глебовна в положении!

И Варе тут же прижали к уху телефон, и она смущенно слушала взволнованный бас Аристарха Петровича, его немного сбивчивые, но радостные слова. А потом Тин вернул телефон в исходное положение.

— Спасибо, папа, мы тоже очень рады. У Варюши тут технический вопрос возник. Будешь ли ты нас венчать, если мы уже согрешили? Не, — Тин хохотнул, — я тоже считаю, что это не грех, а радость, но Варя… Погоди, вот для нее это еще раз повтори!

Снова Варе поднесли к уху трубку, и она с улыбкой выслушивала, как ей мягко пеняет на неразумность будущий свекор.

— Вот такие дела, Аристарх Петрович, — Тин снова вернул себе телефон. — Матушке доверяю тебе новость сообщить. Не, она еще не знает. Ты первый, кто узнал. Ну, в смысле, второй. То есть, третий. После Вари и меня. Да? Ну, попробуй, удиви меня. Я-то? Сижу. Варя рядом. Вещай.

А потом была пауза. А потом Варя оглохла от его вопля практически в ухо.

— Да ты что?! Серьезно?! ААА!!! — а потом, уже не трубку, а Варе: — Нинка беременна, представляешь?!

Ей казалось, что если бы он не прижимал ее к себе одной рукой — он бы сейчас запрыгал от радости. Он чуть ли не вибрировал от переполнявших его эмоций.

— Ну, Аристарх Петрович, поперла вам пруха… Ладно, извини, — коротко хохотнул. — В общем, фортуна повернулась к вам лицом, Аристарх Петрович, с чем я вас и поздравляю. Сразу два внука. Ага, или внучки. Или внук и внучка. Да я понимаю, что ты всему рад будешь. Ага? Ну ладно, все понял. До встречи, пап.

Варя чуть отодвинулась и посмотрела ему в лицо. Увидела его глаза. Сейчас они у него шальные и счастливые.

— Представляешь? — с его лица не сходила дурная блаженная улыбка. — Нинка тоже беременна! Я за них с Тохой даже больше рад, чем за нас. То есть, нет, конечно, за себя больше, но… — махнул рукой. — Они так долго хотели ребенка, и именно сейчас, представляешь?

Наверное, по логике вещей, Варю должна была покоробить эта его реакция на новость о беременности сестры — реакция внешне гораздо более бурная, чем на Варины слова на ту же тему. Да и его реплика о том, что за сестру он чуть ли не больше рад, чем за себя, могла бы задеть. Но вышло наоборот. Все казалось ужасно правильным. И эти его громкие вопли радости по поводу Нины — они словно подтверждали, что и своего ребенка Тихон — ждет и любит. Просто это переживание глубже и интимнее, чтобы его вот так же напоказ демонстрировать.

— Слушай… Я позвоню Нинке, ладно? Сейчас лопну от… не знаю от чего, но лопну, если ей не позвоню! Сразу и свой ребенок, и племянник… Точно лопну!

— Звони, — Варя снова устроилась в родном и привычном кольце рук. — И мне трубку дай — хочу поздравить.

А он уже набирал номер.

— Нинок? Угадай, что мне сказал отец? ДААА! Поздравляю! Но! Я к тебе по делу. Мы с Варварой Глебовной вызываем вас с Тохой на соревнование. Главный приз — матушкино одеяло. То самое, которое для первого внука. Кто первый успеет, тому и одеяло достанется. ДА! Представь, мы тоже! Варя, — отодвинул телефон от уха. — У нас какой срок?

Варя усмехнулась и потянулась к трубке.

— Ниночка, прими мои поздравления! Очень рада за тебя и Антона!

— Не переводи разговор, на кону одеяло! — перехватил управление телефоном Тин. — Какой у нас срок?

— Примерно пять недель.

— У нас пять недель, слышала? — это уже было в трубку. — А у вас? Тоже? Ага, а кто — мальчик, девочка? — прижал телефон к плечу и заговорщицким шепотом спросил у Вари: — А у нас кто будет, Варежка?

— Балда ты, — усмехнулась она и легко щелкнула его по носу. — На таком сроке этого никто не знает.

— Ага. Мне уже и Нинка слово в слово то же самое сказала, — а потом снова в трубку. — Ну и ладно! Все равно, соревнование за одеяло объявляется открытым! Все, целую будущую мать в щеки крепко-крепко. До встречи, Тохе привет.

А потом он и Варю обнял крепко-крепко и стал медленно раскачиваться — вдвоем. И шепнул ей на ухо.

— Ну, все, родная, что хочешь, то и делай, но одеяло мы должны отхватить!

____________

Валентина Васильевна Лушина, заслуженный работник культуры, обладательница двух почетных грамот Министерства юстиции и заведующая ЗАГСом на протяжении двадцати пяти лет своей жизни с сильным неодобрением разглядывала явившуюся для сочетания браком пару и их гостей. За четверть века безупречной службы Валентина Васильевна повидала всяческих свадеб, самых разнообразных новобрачных, самых причудливых гостей этой церемонии. Но нынешняя свадьба переплюнула всех.

Во-первых, невеста была в положении. В заметном таком положении. Дело житейское, в общем-то. Если бы невеста так не выпячивала это самое свое интересное положение. Во времена молодости Валентины Васильевны девушки этого стыдились и всячески пытались маскировать беременность. Эта же — несла ее с гордостью, будто достижение какое. Аккуратный круглый животик плотно облегало платье. Красивое, кто б спорил. Но не для невесты же — да притом беременной невесты — темно-вишневого цвета эластичное кружево на непрозрачном белом чехле!

Во-вторых, невеста была рыжая. Правда — тут Валентина Васильевна была вынуждена признать очевидное — прическа из затейливо заплетенных и красиво уложенных кос невесте необыкновенно шла, и как-то даже примиряла с совсем не невестиным платьем и лаковыми шпильками. Но жених-то… Господи, каков был жених.

Под два метра, наверное. Никакого тебе костюма приличного — ни пиджака, ни галстука, ни бутоньерки. Брюки черные классические — и на том спасибо. Рубаха белая — но навыпуск, и на две пуговицы верхних не застегнута. Подумайте только! Не мог в штаны заправить и застегнуть, как положено! Но больше всего Лушину беспокоило лицо жениха. Точнее, насмешливые глаза. Внимательные, насмешливые и немного снисходительные. Такого выражения лица у мужчины в ЗАГСе быть не должно — в это Валентина Васильевна верила твердо. Но ни голос, ни рука ее не дрогнули — не напрасно были вручены ей в свое время две грамоты Министерства юстиции и звание «почетный работник культуры».

И церемония шла своим чередом, исключая мелкие эксцессы.

— Перед началом регистрации прошу вас ещё раз подтвердить, является ли ваше решение стать супругами, создать семью искренним, взаимным и свободным. Прошу ответить Вас, невеста.

Рыжеволосая беременная невеста трет переносицу, изображая сильнейшее раздумье. Жених с видом ангельского терпения подкатывает глаза под лоб, а потом, наклонившись к невесте, шепчет ей басовитым шепотом: «В твоем деликатном положении, радость моя, я бы слишком долго не раздумывал».