Падение Рыжего Орка (СИ) - Волкова Дарья - Страница 29

Про «лишних не буду» Тин нагло соврал. Он метался под ней. Выгибался. Мял и сгребал до треска простынь. Что-то хрипло шептал. Кажется, матерился. Это ее, в конце концов, образумило. Результат, ей важен результат. Лишние нагрузки пациенту сейчас ни к чему. Кто говорил, что это физиотерапевтическая процедура? Правильно, она сама. И в несколько глубоких и плотных движений она довела его до оргазма — впрочем, Тин и так был уже ее стараниями на грани.

И, видимо, мозги у нее все же отключились. Потому что абсолютно закономерный с точки зрения физиологии финал стал для нее неожиданностью. И она едва не поперхнулась солоноватой теплой струей. В последний момент расслабила гортань и проглотила. Твою мать, Тихий! О таких вещах взрослые люди договариваются заранее!

Варя резко выпрямилась, часто дыша носом. И замерла. В свете ночника бисером блестели капли пота, усыпавшие все его лицо — лоб, скулы, над верхней губой. Он тяжело дышал и слегка дрожал. Негодующие слова застряли в горле. Без толку сейчас его в чем-то упрекать. Да и кто ей мешал договариваться заранее? Сама виновата, что не предупредила. Собственно, ничего страшного не произошло. И даже не противно, а она всегда именно этого и боялась — что противно будет. Потому и не соглашалась — с Юрой.

Не открывая глаз, он протянул руку. Потянул ее на себя. Варя решила не сопротивляться, и прилегла щекой на влажную грудь.

— Ооох… — он шумно выдохнул. — Слушай, ну…

«Если он сейчас скажет про «классно потрахались», я завою» — пронеслось у нее в голове.

— Спасибо, Варюша. Хотя тут «спасибо» не отделаешься… — его губы коснулись ее макушки.

Варя едва слышно выдохнула. «Спасибо» — это лучше, чем «классно потрахались».

— Так поцеловать тебя хочется, — негромко продолжил он. — В губы. Но я понимаю — нельзя, ангина, все дела, и я заразный.

— Ты не заразный, ты — зараза, — усмехнулась Варя. — Тиша, ты мне кое-что обещал.

— Что?

— В душ, Тиша, в душ. Ты весь мокрый.

Он едва слышно застонал.

— Не могу.

— Ты ж всегда держишь свое слово.

— Ладно, — вздохнул обреченно. — Понял. Сейчас.

От двери в спальню он обернулся. Выражение его лица было странным. А слова — и вовсе неожиданными.

— Перестань пялиться. Я стесняюсь.

Варя фыркнула. Стесняется, ага.

— Иди в душ, стеснительный. Я отвернулась.

Пока его не было, Варя уже привычно сменила снова влажную постель, еще раз проветрила — не столько с целью санитарной, сколько ей казалось, что вся комната пропахла сексом и возбуждением. Хотя, наверное, это все у нее в голове. Внутри.

Она застилала постель под порывами холодного сквозняка из окна и мечтала, чтобы ветер прояснил что-то у нее в голове. Хоть какую-то ясность принес.

Приехала. Вылечила. Накормила. Напоила. Постель сменила — дважды. И даже минет сделала. И сама. Все сама. Вара натянула на подушку наволочку и выдала себе характеристику. Домработница. Прислуга. С расширенными функциями в области секса. Вот кто она такая на данный момент для Тихого. Надо называть вещи своими именами. И, самое главное, кто ее заставлял это делать? Никто. Сама. Все сама. Самка, бл*дь!

Обернулась на звук. Тин стоял в дверях, одетый лишь в полотенце на бедрах. Свежее, то самое, которое она сама положила в ванную вместо использованного. Сегодня я твоя домработница, Тихий. Нравится?

— Погоди, окно прикрою, — Варя поднялась с места и щелкнула рамой. Еще и нянька я твоя сегодня, Тихон.

Обернулась.

— Не стой так. Свежо. Давай под одеяло.

Он одарил ее непонятным взглядом, но послушался — влез под одеяло, укутался в него, как огромная гусеница.

— Так, я домой поехала. Таблетки не забудь выпить на ночь. Что и как пить, помнишь?

— Не уезжай.

Ей показалось, что ослышалась. Но он повторил.

— Не уезжай.

— Поздно, — Варя сумела выдохнуть едва слышно. — Почти десять уже. Мне завтра на работу. Еще до дому пилить сколько. Тиша, правда…

— Останься. Пожалуйста. Ты… нужна мне.

Ей хотелось заткнуть уши. Что-то горячее стремительно набухало в горле. А Тин выпростал свою лапищу из недр одеяла, подтянул Варю за руку к себе. И уткнулся холодным носом ей в ладонь. Потом прижался к ладони колючей щекой. Потом другой. Словно никак не мог пристроиться ловчее. А потом просто уперся лбом ей в живот, удерживая за бедра. И, оттуда, глухо:

— Не уходи. Пожалуйста. Нужна. Очень.

То горячее, что перекрыло горло, потекло вниз, опалило легкие, перебив дыхание, начало жечь в животе, прямо там, где его лоб. А потом стекло в колени и стоять стало совсем невозможно. И рвались слова — из груди, из горла, оттуда, где теперь не было этого тугого комка.

Варвара резко отстранилась.

— Хорошо.

Он поднял лицо.

— Останешься?

— Останусь. А ты ложись. Я сейчас на кухне уберу все, в душ скажу — и тоже спать лягу. Устала. И вставать завтра рано.

Вышло сухо, торопливо, нелепо. Но Тин кивнул — серьезно и недоверчиво одновременно.

— Точно останешься? Правда?

— Точно. Правда.

И сбежала на кухню. Долго и тщательно мыла посуду. А потом переместилась в ванную. И там, под шум воды, прикусив большой палец на левой руке, правой быстро довела себя до оргазма. Но все равно в момент разрядки не помогла даже прикушенная рука. Потому что его имя рвалось с губ. Потому что представляла, что это его пальцы. Потому что если она этого не сделает сейчас в ванной, то, выйдя из ванной, сделает или скажет что-то по-настоящему необратимое. Потому что все смешалось — возбуждение тела и смятение духа. А теперь оставалось надеяться только на то, что за шумом воды ее стон не было слышно. Или на то, что Тихон уже спит. Надеяться хоть на что-то.

Варя лежала на дне ванной, вяло вслушиваясь в плеск воды — пресыщенная и презирающая себя. Сегодня она просто маэстро оргазмов. Сначала Тихону соорудила, потом себе. Кончала от своих пальцев с его именем на губах — именем того, кто находился сейчас не дальше чем в пяти метрах от нее. Господи, как же все запуталась. Не распутать. Не разобрать — чего хочешь, как правильно и как надо.

В комнату Варя вошла на цыпочках. Тихо. Спит. Медленно, стараясь не шуметь, отодвинула в сторону дверь шкафа, достала первую попавшуюся футболку — она оказалась темно-синей. Поспешно накинула ее прямо сверху на полотенце, после чего вытащила его и повесила на спинку кровати. Футболка укрыла Варю до середины бедра. И скрыла отсутствие нижнего белья, которое сейчас сохло на «змеевике» в ванной.

Все, теперь можно спать. И она осторожно опустилась на противоположный край огромной кровати. Как хорошо, что Тин спит.

А Тин не спал. Едва ее голова коснулась прохладной подушки, как он уже оказался рядом. Притянул, прижал спиной к себе, облапил грудь — безо всякого сексуального контекста, а потому что так обнимать было удобнее. Припал губами к шее, дунув на волосы. И, тихо-тихо, шепотом:

— Ваааря… Не ушла. Варенька. Варюша. Варенька… моя.

Молчи. Молчи! Молчи!!!

Но он продолжал шептать. Это неправильное «моя». Это убивающее…

— Варя моя. Моя девочка. Варюшка моя. Варя. Варька. Моя Варька.

Она начала дрожать. А Тин, решив, что ей холодно, обнял крепче, прижал плотнее. И снова зашептал — все так же касаясь губами шеи.

— Не обижу тебя. Никогда не обижу. Слышишь? Слышишь, Варенька? Потому что… Потому что ты моя. Моя Варька.

Что-то лопнуло внутри — так, что, кажется, в комнате зазвенело. Варя не выдержала. Дернула плечом, обернулась резко, вынуждая его лечь на спину. И обняла сама — руками поперек груди, ногу закинула на него, губами уткнулась в шрам на плече. И теперь уже себя уговаривала.

Молчи. Молчи! Молчи!!!

Было страшно. Страшно и сладко. И снова горячий ком в горле. И сердце колотилось — загнанно, надрывно, словно пытаясь вырваться из грудной клетки. Словно стучась в его грудную клетку, к его сердцу.

Впусти. Впусти. Впусти.

И все-таки слова прорвались. Не смогла их удержать. Вжимаясь губами в неровный рубец, тихо, почти неслышно.