Невеста лунных принцев (СИ) - Кейн Лея - Страница 38

Держась за кровоточащую грудь, Раги презрительно хохотнул:

— Самый слабый на первый взгляд и неприметный принц обставил самого Рах-Сеима. Он убьет тебя, Мудрый, а мою сестру отдаст стае. Зарина, о чем ты думала?

— Тебе не понять, — ответила она. — Ты никогда не узнаешь, что такое любовь.

В долине раздался протяжный звук трубы, предвещающий приближение главного гостя. Часы на башне в унисон пробили полночь. Я крепче вцепилась в Бранда и Мортена. Боясь потерять их. Упустить из вида. Вновь ощутить холод одиночества.

А ночь только набирала обороты. На нас надвигался сам дьявол…

Многочисленными темными пятнами, растущими в красном свете луны, самая сильная и грозная стая подбиралась к нашему замку.

Рах-Сеим приближался под аккомпанемент целого оркестра. Помпезно, безумно и вселяя страх.

Впереди шли определенно крупнейшие самцы. Беты. Опаснейшие хищники, подчиняющиеся и служащие Рах-Сеиму. С их острых клыков капала кровь, мощные когти впивались в землю, глаза горели огнем. Тела, опутанные цепями и ремнями с шипами наружу, мерцали грубыми шерстинками. Они представляли собой несокрушимую стену, сквозь которую не пролетит даже муха.

Однако верховному волку этой защиты было мало. С обеих сторон его охраняли молодые, но уже опытные звери. Достойная замена старым Бетам. Еще только начинающие свой путь на серьезной должности, они уже выглядели беспощадными. Во имя своего легендарного Альфы были готовы сложить головы.

Самого Рах-Сеима рабы из числа простых смертных несли на паланкине — куполообразных крытых носилках из золота, драгоценных камней и шкур несчастных волков, некогда павших в бою. Это зрелище и пугало, и завораживало. Я еще ни разу не видела ничего подобного. Люди, волки, монстры в одной стае. А замыкали это сборище всадники, причем не все из них были в человеческом обличье. Так что мне довелось даже увидеть оборотня верхом на коне.

Наши недобрые гости остановились в десятке метров от ворот. Сначала перестали гудеть трубадуры, потом затихла барабанная дробь, и паланкин опустили на землю.

— Сейчас начнется, — вздохнула Зарина, крепче прижимаясь к Кристеру.

Этих двоих мне стало в сто раз жальче, чем нас. Они целый год скрывали свой роман. Кристер не мог поделиться своей тайной даже с братьями. Они бы не поняли, не разделили его радости. Ведь они принцы, им положено быть людьми, управлять народом, бороться с оборотнями. А он стал тем, кого в Скайдоре люто ненавидели.

Наверное, они много раз хотели сбежать, но Кристер знал, что Рах-Сеим будет мстить. И пострадали бы его братья.

— Несси, не отходи от нас, — настоятельно попросил Бранд, накрывая меня своими объятиями.

Я приникла к его груди и почувствовала жар тела Мортена, закрывающего собой мою спину. Если нам суждено погибнуть в эту ночь, то мы умрем дружно. Ни один из них не струсит и не отступится. И мысль о том, как сильно они оба любили меня, грела сильнее любого огня.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем два раба раздвинули шкурки, выпуская хозяина из паланкина.

Я затаила дыхание в предвкушении встречи с Рах-Сеимом, о котором знала больше, чем о родном отце. Будучи знакомой с ним заочно, я всякого себе нафантазировала: и худощавого старика, опирающегося о тросточку, но ловко оборачивающегося в сильного зверя; и мускулистого качка с сединой на висках; и авторитетного джентльмена; и чудовище, давно утратившее малейшую схожесть с человеком. Я ждала, пока он покажет себя, не моргая. Считая секунды. Слушая редкие удары своего сердца.

Наконец знаменитый Рах-Сеим явил себя луне и публике.

Спрыгнув на землю широкими босыми лапами, он выпрямился, насколько ему позволяла старость, и повел мордой. Получеловек-полуволк. Его плечи и ноги были покрыты торчащей во все стороны седой шерстью. Ребра обтягивала человеческая кожа, но в области солнечного сплетения пушился подшерсток. Густые брови давно сролись где-то на переносице. Изо рта, частично деформированного под звериный оскал, торчали клыки. В желтых глазах кипела лава. По всему телу вздувались толстые вены. Старые рубцы и шрамы нашли свое пристанище фактически всюду. И что примечательно, свое сердце Рах-Сеим держал под бронью. Защищал среднюю треть груди плоским красным камнем в стальной оправе на твердых кожаных ремнях, обтянувших его туловище.

Обнюхав здешний воздух, старый Альфа пошел вперед. Горбясь, прихрамывая и сипло дыша. Его волки кольцо за кольцом освобождали ему путь и снова смыкали строй по блестяще отлаженной схеме. У одного из них Рах-Сеим взял какую-то красную тряпку с золотыми вставками, сжал в кулаке и вышел впереди всех.

Глянув на корчащегося от боли Раги, утробно рыкнул:

— Ничтожество.

Я вздрогнула от его голоса. Он шипящими змеями залез куда-то в голову и больно ужалил. Грубый, плотоядный, колючий шепот ночи.

Рах-Сеим перевел взгляд на Зарину и Кристера. Его ноздри раздулись. На широком лице, испещренном шрамами и морщинами, заиграли желваки. Артерия на толстой шее запульсировала. Глаза налились кровью.

— Ты не только пошла по стопам своей сестры, — заговорил Рах-Сеим, испепеляя дочь взглядом, — ты нанесла мне двойной удар. Завязалась с сыном заклятого врага. С тем, кого я обрек на вечные муки. Шлюха!

Я боязно сглотнула и поджала губы. Нам не выстоять, не победить целую стаю. А их вожак явно не настроен нас прощать, раз так выражается о родной дочери.

Рах-Сеим посмотрел на нас, и я остолбенела. Примерзла к месту. Смерив меня взглядом, он произнес:

— Мой сын — червяк. Скудоумный, опрометчивый, трусливый. Но он не ошибся в тебе. Ты пластичная. У тебя сильная матка. Сносные внешние данные. Ты подходишь нашей стае. — Альфа швырнул к моим ногам красную тряпку, и я только сейчас увидела, что это вечернее платье. — Этих троих я сейчас убью, а ты с моей безмозглой дочерью проследуешь за нами к алтарю. Сегодня благодатная ночь. Ашер успеет тебя обрюхатить. К Жатве родишь волчонка.

Стуча зубами, я кое-как оторвала глаза от платья, кровавой лужицей растекшегося у моих ног, и ответила:

— Если вам так сильно нужны волчата, то рожайте их сами. Я лучше умру, чем стану частью вашего сброда.

Секунду переваривая услышанное, Рах-Сеим выпустил когти, задрал морду к луне и взвыл, будоража стаю. Те, кто еще находился в человеческом обличье, начали трансформироваться и приникать к земле, готовясь к прыжку.

— ТЫ ХОРОШО ПОДУМАЛА?! — взревел Рах-Сеим.

Зря Раги наговорил ему, что я мила в общении. Такое разочарование у старичка в столь пожилом возрасте. Странно, но я даже усмехнулась. Погибать со слезами и мольбой о пощаде не собиралась. В объятиях любимых мужчин мне было совсем не страшно распрощаться с жизнью.

— УБИТЬ ИХ! ВСЕХ!

Едва Рах-Сеим отдал этот приказ, как Зарина подобрала с земли оброненный Мортеном меч и приставила к своей шее.

— Пусть только тронутся, и я убью себя, отец, клянусь! А вместе с собой и твоего будущего внука!

Стая застыла. Никто не ожидал, что вишенкой на сегодняшнем праздничном торте окажется беременность Зарины.

Свободной рукой она дернула за полочку своей куртки и обнажила чуть заметный живот.

Я ахнула. Насколько же отчаянная девушка! Месяцами умудрялась обводить всех вокруг пальца, раз даже родной отец не почуял ее беременности.

— Это выродок врага. Не мой внук, — скрипнул зубами Рах-Сеим.

— Я уже дала ему имя! — сказала Зарина. — Произнесла его на луну в прошлую Багровую Ночь! Его будут звать Конри! Велишь убить их, и ты снова его потеряешь!

— Она больная, — прошептала я, хлопая ресницами.

Зарина надавила лезвием меча на шею, и из пореза потекла капелька крови. Некоторые волки заскулили. Пусть Рах-Сеим проклинал свою дочь за предательство, но стая все еще уважала ее. Она девушка умная. Наверняка сумела влюбить всех в себя.

Снова взревев, Рах-Сеим когтями собственной пятерни подрал свою грудь и прорычал: