Тмутараканский лекарь (СИ) - Роговой Алексей - Страница 74

В порубе он нашел Сакзя в скверном состоянии. Пленного хана била мелкая дрожь, он выглядел каким-то изможденным и осунувшимся. Понятное дело, плен никому не добавлял здоровья и жизнерадостности. Но тут дело было не только в статусе пленника. В порубе царили сырость и холод, со стен сочилась влага. Скорее всего, из-за этого Сакзь часто кашлял и сплевывал густую мокроту. К тому же, как увидел Матвеев, левая нога пленного хана была неестественно увеличена в области лодыжки.

— Пропустите меня к пленному. Я лекарь и должен осмотреть его раны.

— Не велено никого пущать, — подавив зевок, сказал рослый стражник с туповатым выражением лица. Его напарник молча стоял, опершись на копье.

— А если он помрет здесь у вас, кто за это отвечать будет? Или вы бесстрашные и княжьего гнева не боитесь?

— Дык, поганым больше, поганым меньше, — не унимался глупый охранник.

— Мне князю Святославу так и передать твои слова?

Стражники пожали плечами и пропустили Сергея.

— Здрав буди, хан Сакзь, — поприветствовал пленника Матвеев. — Тебе подарок от сестры твоей, — добавил он уже по-половецки.

Сакзь, пребывавший в полузабытьи, встрепенулся, услышав родную речь.

— Бике здесь? Ты видел ее? Где она? Кто ты, русич, и откуда знаешь наш язык?

— Я Сергий, полтора года назад певший тебе песни в твоем становище. С твоей сестрой все в порядке, и она в безопасности, ручаюсь тебе.

— Хвала Тенгри-хану, Бике жива! Но я вспомнил тебя… Так это ты с презренными предателями Кытаном и Ильдеем выкрали Бике и убежали с ней из Шарукани? — Сакзя затрясло и он начал громко кашлять. Хрипы из его груди были слышны на расстоянии.

— Да, это был я, — сказал Матвеев, опустив голову в знак своей вины, — Глупо это отрицать. Но с тех пор многое изменилось. Я стал лекарем и могу помочь тебе.

— Ты прав, изменилось многое. И теперь пленник я. Еще пару недель назад я бы казнил тебя после всего содеянного, не раздумывая. Но теперь я вынужден просить твоей помощи. Я не боюсь смерти, но не хочу умереть здесь так, как хану не подобает.

— Для начала дай осмотреть твои раны, хан.

Сакзь подчинился и предоставил свои раны на осмотр, но было заметно, что это требовало от него немалых сил, как моральных, так и физических. Матвеев безошибочно диагностировал у него перелом левой малоберцовой кости и заподозрил пневмонию.

— Держись, хан. Я договорюсь с князем, чтобы тебя перевели в более подходящее место, и там буду лечить тебя. Поешь то, что я тебе принес, а завтра приступим к твоему лечению.

Сакзь слабо кивнул своему лекарю и без аппетита принялся за еду.

Оценив плачевное состояние хана, Сергей, не мешкая, направился к князю Глебу и попросил его о помощи. Глеб Святославич, в свою очередь, уговорил отца, и князь Святослав (скорее не из жалости, а из нежелания вместе со смертью Сакзя потерять выкуп) приказал перевести больного хана из холодного поруба в подклеть княжеского терема. Там было намного теплее, и не проникала сырость. Кроме того, Сакзя, а заодно и Шарукана, который пока так и оставался в другом порубе, стали теперь кормить не малосъедобной похлебкой, а непосредственно с княжеского стола.

В тот же день Матвеев, заручившись княжеским позволением, взялся за лечение Сакзя. Он тщательно обработал его раны, наложил на сломанную лодыжку шину с дубовой палкой, начал отпаивать Сакзя приготовленным им молочным отваром овса с медом. Хан быстро пошел на поправку. Как только его перестала трясти лихорадка, он уже смог улыбкой приветствовать своего лекаря. Спустя неделю от его пневмонии остался только небольшой кашель, а на поврежденную ногу можно было уже слегка опираться.

А вскоре радости Сакзя не было предела, ведь его в заточении навестила сестра. Бике накормила пленного брата вкусной степной едой, а Матвеев, пользуясь случаем, спросил его разрешения на брак со своей возлюбленной. Сакзь чуть не поперхнулся кумысом.

— Дочь великого хана Тарха замужем за бывшим рабом и нынешним врагом! Наш отец умер бы второй раз, если бы услышал о таком. Выпороть бы тебя плетьми за такую безумную дерзость, да ты вроде как мне жизнь спас… Да и сестре моей, помнится, тоже…

— Ты помнишь, какой болезненной я была в детстве, мой хан? — спросила Бике. — А будучи замужем за лекарем, я уверена, что всегда буду здорова. И, к тому же, я люблю его, — сказала девушка, опустив глаза.

— Я понимаю, что я не княжеского рода, хан Сакзь, и ты вправе мне отказать, но знай, что в моем лице ты можешь приобрести не только нового родственника, но и преданного союзника. Я близко знаком с князем Глебом Тьмутараканским и могу через него достучаться до князя Святослава Черниговского.

— Так кто мне мешает выдать свою сестру хоть за князя Глеба, хоть за его отца?

— Твоя любовь ко мне, мой хан, — умоляюще сказала Бике. — Для тебя же важно, чтобы я была счастлива. Я и так уже выходила один раз замуж ради мести. Могу я теперь это сделать ради любви?

— Но тебе же придется тогда отречься от веры предков! — ужаснулся Сакзь.

— Я уже готова пойти на это, причем без всякого принуждения.

— Ну тогда так тому и быть, — согласился пленный хан. — Пришло время заключать новые союзы. Только есть у меня одно условие, — обратился он к Сергею. — Тебе придется уговорить князя, чтобы я присутствовал на вашей свадьбе. Не доводилось мне видеть, как урусы свадьбы играют. Да и сидеть здесь до смерти надоело.

На том и порешили. Бике на радостях обняла брата. Матвеев крепко пожал руку будущего шурина.

Бике покрестили на следующей неделе в Свято-Михайловском храме. В крещении половчанка получила имя Ольга.

— Как великая княгиня Ольга стала зарей православия в земле русской, так пусть и с тебя начнется озарение люда половецкого. Глядишь, и они к истинной вере когда-нибудь придут, — сказал окунавший Бике в купель седобородый священник.

В отличие от Кытана, девушка решила покончить со своим кочевым прошлым, и теперь велела обращаться к ней по ее православному имени.

А еще через две недели в этом же храме венчались рабы Божьи Сергий и Ольга. По этому торжественному случаю Матвеев был одет в темно-красный кафтан с красивой вышивкой в виде диковинных цветов, подпоясан синим шелковым кушаком и обут в коричневые сафьянные сапоги. Под кафтаном на нем была белая холщовая рубаха, по традиции сотканная на ткацком станке и вышитая невестой. Сергей улыбался и с гордостью смотрел на нее. Его невеста сменила привычные для себя степные одежды, и теперь на ней красовался парчовый сарафан бирюзового цвета с длинными рукавами, вышитый золотыми и серебряными нитями, а на ногах были легкие сапожки из тонкой козьей кожи. Ее роскошные волосы были заплетены в две косы, обернутые вокруг головы, на которую был водружен свадебный венец. Девушка с огромным интересом следила за обрядом венчания, доселе для нее неизвестным. Украдкой она посматривала на своего жениха, и когда их взгляды пересекались, ее красивые темные глаза начинали светиться от счастья.

Все это великолепное свадебное убранство помогли приобрести новобрачным их друзья Мстислав и Кытан с Ильдеем. Половцы тоже были в храме и вертели головами по сторонам с явным любопытством. После венчания счастливые молодожены сели в расписные сани с бубенцами, и тройка белых лошадей отвезла их на Кудеярово подворье. Наученный стариком Матвеев бережно поднял свою жену на руки и, словно новорожденное дитя, перенес ее через порог терема. Считалось, что теперь она умирала для своего рода и рождалась для нового. Внутри их уже ожидал сам хозяин терема, которому нельзя было появляться в храме, его слуги и приведенный под стражей Сакзь. Князь Святослав сдержал данное Сергею слово. С пленного хана на время сняли оковы, но за ним неусыпно наблюдали два дюжих стражника. Однако хан и не думал бежать — он уже получил весточку от своих братьев Асеня и Бегубарса, что скоро выкуп за него будет собран. Свою долю за теперешнего родственника вызвался внести и Сергей, жертвуя львиную долю своего лекарского жалования. Свадьбу почтили своим присутствием князь Глеб и его брат княжич Роман. Поскольку родителей не было ни у жениха, ни у невесты, на правах старшего по чину Глеб Святославич встал из-за стола и громко промолвил: