Тмутараканский лекарь (СИ) - Роговой Алексей - Страница 51

— Храни тебя Господь, Ворон! Скажи мне, как тебя поистине звать, и я буду вечно поминать тебя в своих молитвах.

— К сожалению, моей грешной душе молитвой уже не поможешь, княже, — горько усмехнулся человек в капюшоне. — Но я буду очень рад звонкой монете.

Князь Глеб приказал наградить своего верного слугу, бросить в темницу разбойника и отправить вестового к воеводе Горазду с указом о немедленном возвращении войска.

Дружинники, отправленные князем по указке Ворона, по горячим следам разбойников, застали их в логове врасплох. Пьяные бандиты отчаянно сопротивлялись, понимая, что пощады не будет. И действительно — все они довольно быстро были перебиты. Впрочем, на месте не оказалось главаря шайки и четверых его приспешников. Их поиски успехами не увенчались.

Тьмутараканские воины вернулись целыми и невредимыми по домам к своим женам и детям, соскучившимся по ним за три дня похода. По городу поползли слухи о том, что из-за предательства чуть не началась бесполезная война, и что слуги князя ведут расследование, чтобы найти виновников этого события. Подозреваемые Вышата и Порей ходили, как ни в чем не бывало. А Ворон при всем своем старании не мог найти ни доказательств их вины, ни сбежавшего главаря банды. Единственное, что он смог перехватить — письмо Порея к некоему касожскому торговцу Саросию, в котором боярин просил его срочно послать ему два пуда хлеба. Но особо придраться тут было не к чему.

Через две недели в Тмутаракань приехало аланское посольство. Новый глава посольства по имени Ганукей рассказал, что царю Дургулелю стало известно о случившемся инциденте и он рад, что война закончилась, не успев начаться. На вопрос отца Никона, что же случилось со старым послом, Ганукей ответил, что тот тяжело заболел и не смог в этот раз приехать. Посол рассыпался в благодарностях и восхвалял дальновидность и мудрость молодого князя, не допустившего кровопролития. В знак дружбы между их двумя народами он подарил Глебу Святославичу прекрасно изготовленную книгу о походах Александра Македонского. Князь был восхищен великолепной книгой и удивлен тем, что аланскому царю известна его любовь к чтению. В честь визита посольства устроили пышный пир, после которого все разошлись лишь под утро.

Проснувшись ближе к обеду и потрапезничав с князем, послы засобирались в обратный путь. Когда они уже сидели на конях и готовы были отправиться в дорогу, из темницы вывели узника в лохмотьях. Проходя недалеко от послов, он пересекся взглядом с Ганукеем, протянул к нему руки и завопил: «Саросий, Саросий, спаси меня». Стражник резко толкнул его в плечо и повел дальше. Ганукей побледнел и спросил:

— Чего от меня надо этому сумасшедшему?

— Не беспокойся, друг. Это разбойника, выдававшего себя за алана, ведут на допрос. Наверное, за время, проведенное в порубе, его рассудок помутился, — ответил ему один из дружинников.

Послы уехали, а вечером того же дня Глеб Святославич, разобравшись со всеми делами, наконец-то сел за чтение подаренной книги. Картинки в ней были такие яркие, что их так и хотелось пощупать пальцами, а деяния Великого Александра так интересно расписаны, что Глеб не остановился, пока залпом не прочел страниц пятьдесят. Он бы мог прочесть и больше, но перед глазами вдруг возник туман, а во рту появился неприятный привкус. Князь счел, что глаза просто устали читать, а своим обыкновением слюнявить пальцы перед тем, как перевернуть страницу, он объяснил для себя странные ощущения во рту. Глеб погасил светильник и лег спать, а ночью ему стало значительно хуже…

— Что было дальше, ты знаешь, — закончил рассказ Мстислав. — Слава Богу, что отец Никон оказался рядом и вы смогли помочь так быстро.

Остаток дня прошел в борьбе с повышенной температурой Глеба и отпаивании его чаем с малиновым вареньем. Тем временем Тихомир исследуя страницы книги, которую читал князь, обнаружил, что уголки ее страниц и особенно картинки тщательно пропитаны концентрированным соком красавки или по-научному белладонны. Стало понятно, что это дело рук аланского посла. Тихомир дал Глебу еще своего противоядия, и тому к исходу дня стало значительно лучше. Вечером к нему даже допустили явившегося со срочным докладом Ворона.

На следующий день князь уже смог выйти со своей опочивальни в большой зал, где собрались бояре, чтобы во второй раз объявить войну Алании. За князем вошли Мстислав, Кытан и Ильдей. В зале присутствовали все, кроме Вышаты, отбывшего за день до прибытия аланских послов в Корчев по делам. Боярам пришлось ждать князя пару часов, они уже заскучали и вели досужие разговоры. Глеб оделся, но все еще не шел и смотрел в окно терема. Наконец он увидел, как из ворот вышел Ворон, поднял голову вверх, встретился взглядом с князем и коротко ему кивнул. Князь улыбнулся и спустился по лестнице в большой зал. Когда вошел Глеб Святославич, Порей первым встал и поклонился ему. Он уже прикидывал в уме проценты, которые получит от вернувшихся из похода бедных воинов, кому оружие и доспехи он щедро давал в долг. Другие бояре тоже встали из-за своих мест и вразнобой загомонили:

— Живи долго, Глеб Святославич!

— Пусть больше не коснется ни тебя, ни Тмутаракань никакая беда!

— Накажем подлых аланов!

— Довольно нам терпеть их хитрости!

Князь обвел всех взглядом и сказал:

— Благодарю вас за ваши молитвы, верные бояре! Стараниями моих лекарей я остался жив и коварный замысел моих отравителей не удался. Я уже отправил дружинника Федора и еще десяток молодцов догнать, вернуть и призвать к ответу аланское посольство, но уверен, что его уже и след простыл. А собрались мы здесь для того, чтобы действительно покарать… Покарать тех изменников, которые ради собственного обогащения готовы принести в жертвы не одну сотню простых людей. Тех, кто возомнил себя вершителями судеб человеческих и не задумывается о каре Божьей. Пока я произношу эти слова, мои верные люди уже ведут обыск во дворах Вышаты Остромировича и Порея Любославича.

— По какому праву ты так поступаешь, князь? — вскочил с места взволнованный Порей. Его и без того выпуклые глаза, казалось, готовы были выпрыгнуть из орбит. — Я всегда был твоим верным слугой и не раз доказывал это. Может быть, иногда я и продаю оружие по повышенным ценам, но доход всегда исправно плачу в казну.

— А кроме того, скрываешь на своем подворье такого вот презабавного человека. — Глеб хлопнул в ладоши и из других дверей вошли двое вооруженных дружинников и кинули на пол связанного человека. — Знакомьтесь, это Саросий, главарь разбойников, он же касожский торговец, он же глава аланского посольства Ганукей. Скрывался от правосудия в погребе этого уважаемого боярина. — Глеб указал на Порея. — Взять его!

Мстислав и Ильдей подскочили к насмерть перепуганному боярину и заломали ему руки за спину.

— Смилуйся, княже, я не виноват! Это все проклятый Вышата меня надоумил…

— За ним уже погоню тоже отправили. Не уйдет от правосудия и он. За хорошую книгу благодарю, жаль, что ее пришлось сжечь. Приятно, что сравнили меня с Александром Великим — его ведь тоже, говорят, отравили. Вот и я вчера чуть не отдал Богу душу. Но я милостив, и потому ни твоя жена, ни дети не будут нести наказания за твои злодеяния, ну а тебе придется проститься с головой.

Умоляющего о пощаде Порея отволокли в темницу, а на следующее утро его прилюдно казнили вместе с Саросием и первым разбойником, из-за страсти к спиртному которого был разрушен четко выстроенный заговор. Вышату в Корчеве так и не поймали, чутье в этот раз спасло его. За несколько часов до прибытия дружинников князя Глеба он сел на своего лучшего коня и в окружении своих сыновей Яна с Путятой и немногочисленных слуг стремглав помчался в сторону Херсонеса.