Острый перец на твоих губах - Аверина Екатерина "Кара" - Страница 7

Доезжаю до общежития, еще немного прохожу от остановки до нашего подъезда, быстрым шагом иду до комнаты Александры.

– Мама! – довольно визжит сынишка.

– Да-да, – улыбается Саша, – а вот и мама пришла. Ну как ты? Чего глаза такие перепуганные?

И ничего-то от нее не скроешь.

– Так… – поднимаю Амина на руки, крепко прижимаю к себе, – показалось просто.

– Рассказывай уже, – вздыхает Саша. – В ванной все равно занято пока. Амину придется еще немного потерпеть.

В двух словах объяснила, что именно мне показалось.

– А ты уверена, что это не может быть Гаджиев?

– Откуда ему здесь взяться? Его же Виктор в психушку закрыл, а если оттуда отпустят, то только в тюрьму.

– На следующий сеанс попроси Равиля, чтобы отвез, а потом забрал.

– Нет! – делаю большие глаза.

– Да, Лайла! – строго говорит Александра. – Это просто услуга. Ты ему ничем не будешь обязана.

– Но ты говорила не оставаться пока с ним наедине, – напоминаю ей.

– Бывают ситуации, когда можно и нужно сделать исключение. Ты просто убедишься, что тебе показалось и все. Можно больше не просить и наедине с ним не оставаться, если сама не захочешь. Тут уже вопрос твоей безопасности. И твоего сына, между прочим.

– Я поняла. Спасибо, – благодарно улыбаюсь Саше.

Лайла

«Надо быть смелее, – даю себе установку уже в тысячный раз, глядя в запотевшее зеркало ванной. – Саша права! Я и сама знаю, что не ради себя, ради сына должна перестать прятаться за своими страхами».

В дверь ломятся. Вздрогнув, быстро вытираюсь. На влажное тело надеваю домашнее платье, влезаю босыми ступнями в тапочки и выскакиваю в коридор. Рая с презрением на меня смотрит.

– Добрый вечер, – все равно здороваюсь.

Она в ответ скалится только и крутит в пальцах сигарету.

Неприятная, грубая, но после того, что я сегодня увидела, больше не страшная. Я вспомнила, как выглядят настоящие чудовище, а это так, мелочи.

Тихонечко захожу в свою комнату, целую в лобик спящего Амина и уже спокойно сушу волосы, забираю из тумбочки тетрадку с заданиями от Саши, ухожу на кухню заниматься. Не буду включать в комнате лампу, сына и так еле уложила.

Вывожу буквы, стараясь делать строчки красивыми и ровными. У меня уже получается гораздо лучше. Сама вижу, где делаю ошибки в словах. Исправляю. Закончив, уношу все в комнату, беру книгу и возвращаюсь на кухню.

– Ты чего не спишь? – ругает меня вошедшая Саша.

Показываю ей книгу. Улыбается, гладит меня по голове как ребенка.

– Умничка. И скажи ему завтра обязательно.

– Скажу, – обещаю ей.

– Ну вот и славно, а теперь иди спать. Глаза, вон, красные уже. Иди, девочка, день у тебя был тяжелый.

Она права. Сейчас бы отключиться без сновидений и проснуться только утром.

Возвращаюсь к сыну, обнимаю его, вдыхаю запах детского шампуня с волос. Амин забавно сопит, подложив кулачок под щечку.

– Моя драгоценность, – с улыбкой шепчу ему.

С трудом засыпаю. Меня утягивает в ночные кошмары. Все время просыпаюсь. Пульс, наверное, не меньше сотни, дыхание тяжелое. Выравниваю, напоминая себе, что все это сны, их не надо бояться, но стоит поглубже провалиться в темноту, как все повторяется. Не выдержав, встаю с кровати. Подхожу к окну, стою и наблюдаю, как первые лучики солнца отражаются от стекол стоящих вдоль бордюра машин. В груди горит неизвестное мне чувство. Долго не могу подобрать ему определение, перебирая знакомые слова, пока одно не попадает точно в цель: «решимость». Оно почему-то вызывает у меня улыбку. Надо будет спросить у Саши, правильно ли я помню его значение. Пока оставлю, мне все же кажется, это именно оно, чувство, когда ты готов вот прямо сейчас сделать нечто очень важное, на что не решился бы в иных обстоятельствах.

Еще раз улыбнувшись солнцу, иду на кухню, варю Амину вкусную кашу, тру в нее яблочко и возвращаюсь в комнату.

– Вставай, мой маленький, – глажу его по спинке и ножкам. – Уже пора.

***

День проходит как один из многих, и ближе к пяти вечера горящее в груди чувство немного гаснет. Стоит посмотреть на Амина, и оно снова вспыхивает. Ради меня не надо, ради него, ради своего мальчика я буду и просить, и умолять если придется. Он не должен вернуться в тот ад, в котором родился.

Стук в дверь комнаты вызывает мурашки. Поправив все тоже платье с розами, в котором ходила на первую прогулку с Равилем, иду открывать дверь. Амин хвостиком топает за мной. Хватается пальчиками за подол и с любопытством выглядывает из-за моей ноги.

– Добрый вечер, – на пороге Равиль. Опять с цветами.

Красивые, полевые.

Амину протягивает небольшую красную коробочку с прозрачной вставкой. Внутри грузовая машина.

– Нужно сказать спасибо, сынок, – напоминаю ему. Амин просто кивает. – Пока так, – извиняясь жму плечами. – Мы работаем над этим.

– Все хорошо, не переживай. Вы готовы?

– Да.

Запираю комнату. Равиль помогает с коляской. Амин капризничает, желая идти ножками. И так выходит, что мы с Равилем берем малыша за руки одновременно.

– Ты бледная, – замечает мой гость. – Что-то случилось?

Вот он момент, когда чувству из моей груди надо дать выход, иначе меня просто сожжет изнутри.

– Я пока не знаю, – признаюсь ему. – Возможно, мне нужна помощь. Можно попросить?

Вот так. Вроде получается. Немного нелепо звучит, но еще месяц назад я бы даже такого не сказала.

– Конечно. Давай только определимся с направлением. Куда вы хотите пойти? Может все-таки на детскую площадку?

– Нет, – качаю головой. – Там будут вопросы, на которые я не готова ответь. В парке есть очень красивый фонтан. Мы с Амином любим его. Можно туда.

– Значит туда, – легко соглашается Равиль, а меня еще чуточку отпускает. Приятно, когда твои желания учитывают.

Доходим до фонтана. Устраиваемся на скамейке под деревьями. Амин берет из коляски машинку и немного отходит от нас, играется.

– Лайла, чем я могу тебе помочь?

– Ваша сестра, она ведь замужем за Виктором, тем, кто посадил Эльдара Гаджиева, – захожу издалека, стараясь правильно подобрать слова.

– Верно. Тебе нужна помощь Виктора? – правильно понимает он.

– Я пока не знаю… Мне бы просто узнать, не сбежал ли Эльдар из психиатрической лечебницы, – выдаю всю фразу на одном вдохе.

– Есть подозрение, что мог сбежать? – невооруженным взглядом вижу, как напряглись сильные мужские руки. На них тут же прорисовался рельеф темных вен и тугих мышц.

– Мне кажется, я вчера видела его, когда возвращалась от психолога. Пошла пешком, чтобы прийти в себя после сеанса. Это мог быть и не он, но я очень боюсь… за сына, – добавляю, стараюсь дышать хотя бы через раз.

– Ты с ума сошла?! – на мгновение срывается Равиль. Шумно выдыхает сквозь зубы и уже мягче продолжает: – У тебя же сеансы поздно заканчиваются, девочка. Ночной город – не самое приветливое место для хрупкого цветка.

И я затухаю. Мой муж вот тоже считал, что мне не место ни в городе, ни на мероприятиях, ни вообще где-либо еще, кроме его спальни. Слишком красивая, слишком нежная, слишком хрупкая… Равиль тоже захочет посадить меня под замок?

А чего я жду от такого мужчины, как он?

– Лайла, – встает со скамейки и тут же садится передо мной на корточки, – я сейчас исключительно про твою безопасность. Да и не только твою. У меня Элинка тоже любила шастать по ночам, а я потом искал ее по всему городу. Мне не нравится, что ты потерялась сразу, – тянется к моим рукам, прячу ладошки под бедра. – Олененок, я знаю, ты боишься оказаться взаперти. Черт! Надо тщательнее подбирать слова, – говорит тише, ругая себя. – Одной ходить ночью и правда небезопасно. Дело исключительно в этом, а не потому, что я хочу забрать тебя и посадить под замок. Как-то так.

Нас отвлекает Амин. Он намочил футболку у фонтана. Прибежал к нам и хнычет. Неприятно ему. Быстро переодеваю, с собой всегда есть запасная.