Ангел со сломанными крыльями (СИ) - Ри Юкки - Страница 34

На следующий день его, наконец, вернули в обычную палату, где ждала обеспокоенная Мила. Она рассказала, что прошлым утром Богдан пошел умываться и вдруг упал в обморок. У него начались судороги, и испуганные врачи отвезли его в реанимацию. Больше Мила сама ничего не знала. Женя разговаривал с врачами, но ей о состоянии Богдана сообщил лишь, что «жить будет». И это испугало ее еще больше. Хорошо, что с ней снова был Ангел. Он мурчал, устроившись рядом с ней на кровати, и это ее успокаивало.

Богдану было страшно. Он привык быть сильным и здоровым, даже гриппом не болел во время эпидемий, когда в классе на ногах оставалась иногда лишь треть учеников. И, дожив до 16 лет, обошелся без травм и переломов, ни разу не попав в больницу. А теперь? Он практически не вылезал из этих больниц! Неужели теперь так будет всегда? Неужели он превратится в болезненного задохлика, просиживающего физкультуру на лавочке под презрительными взглядами одноклассников?

Он с нетерпением ждал прихода врача, намереваясь расспросить его и выяснить, что с ним в конце концов происходит и чем это грозит в будущем. Мила, видя его удрученное состояние, пыталась отвлечь его рассказами о своих снах, об Ангеле и хранителях. Богдан лишь немного заинтересовался информацией о том, что волк, который его спас, был, оказывается, его хранителем, как Ангел для Милы. Жаль, что тогда Богдан не рассмотрел его как следует и не попытался наладить контакт. Было бы здорово иметь кого-нибудь рядом. Правда, волк — не самый подходящий компаньон. Если только не поселиться где-нибудь вдали от людей, около леса. Но Богдан понимал, что это не для него. Он не сможет жить отшельником, ему нравилось быть в обществе. Нравилось быть лидером. Раньше. А что будет теперь?

Врач появился в сопровождении родителей. Видимо, они уже побеседовали, и теперь пришли сообщить неприятные новости Богдану. То, что новости будут неприятные, было видно по их лицам. Мама, похоже, недавно плакала, а папа выглядел растерянным и испуганным.

— Все так ужасно? — спросил Богдан, сразу переходя к интересующему его вопросу и не тратя время на приветствия и пустые разговоры.

— Бывает и хуже, — «утешил» его врач. — Твое состояние пока очень нестабильное. Развивается энцефалопатия, вызванная отравлением, и сейчас очень важно правильно подобрать лечение. Последствия могут быть очень тяжелыми, вплоть до значительного снижения интеллектуальных способностей, развития эпилепсии, даже инвалидности. А могут быть совсем незначительными. Сейчас самое главное — постоянное наблюдение, правильное лечение, контроль со стороны врачей. Ни о какой выписке не может быть и речи. Нельзя упустить время, иначе изменения могут стать необратимыми.

— Значит, я останусь здесь? Надолго?

— Не менее месяца, но скорее всего — дольше. Надо настроиться на долгое лечение.

— Но ведь ему не обязательно лечиться именно в этой больнице? — вмешалась в разговор Мила, о которой все просто забыли. Родители с удивлением обернулись к ней, а врач, понимая, о чем она хочет спросить, согласно кивнул:

— Конечно, если есть возможность получить более качественное лечение, надо этой возможностью воспользоваться. Мы во многом ограничены в применении современных лекарств, которые эффективны, но не сертифицированы в России. В Европе лечение было бы более эффективным, там в этом направлении продвинулись дальше нас.

— Мила, когда вы собираетесь уезжать? — папа, похоже, уже принял решение.

— Вроде бы в конце недели.

— Евгений Константинович просил подготовить документы к пятнице.

— Он придет сегодня сюда?

— Да, Женя обычно приходит утром и вечером. Он ведь предлагал вам отправить Богдана со мной.

— Но речь не шла о его лечении. Сейчас ситуация изменилась. Мне нужно узнать, работает ли его клиника в данном направлении? Может быть, стоит поискать другую клинику в Европе?

— Насколько мне известно, клиника Светлаковых как раз специализируется на неврологических заболеваниях. Нам готовить документы на Богдана? Их перевод вы должны будете выполнить сами, мы такую услугу не предоставляем.

— Да, конечно. Готовьте документы к пятнице.

Мама, стоявшая весь этот разговор, словно в трансе, вдруг оживилась:

— Я поеду с ним! Возьму отпуск за свой счет, уволюсь, в конце концов!

— Мама, это не обязательно, со мной будут Мила и Женя!

— Не надо все навешивать на Женю! Ему хватит забот с племянницей! К тому же он не сможет жить там с вами, у него бизнес в Москве.

— Тогда тебе придется снять квартиру в городе. Вряд ли тебя поселят в клинике.

— У нас там есть дом, в нем сейчас никто не живет. Женя наверняка не будет против, если вы там остановитесь.

— Так, с квартирой мы в состоянии разобраться сами. И за лечение тоже оплатить сможем, я не собираюсь садиться на шею Жене.

— Надо срочно ехать в N-ск за вещами. Всего три дня осталось!

Мама с папой ушли, обсуждая детали предстоящей поездки, а Богдан лежал и думал, как странно все обернулось. Утром он переживал, что останется в больнице и не сможет поехать с Милой. А теперь оказалось, что именно благодаря своей болезни он будет рядом с ней. То, что он может не поправиться, Богдан даже не допускал. Конечно, с ним все будет в порядке! А самое главное — они с Милой будут вместе!

Мила зашла в палату к Богдану и разочарованно вздохнула. Парень снова сидел перед окном, уставившись на озеро и заснеженные верхушки гор пустым взглядом. Точно так же, как вчера, и позавчера, и три дня назад… Улучшения не было, и психотерапевт, как и Мила, возлагал большие надежды на Рождество. Завтра их отпустят из больницы, переведя на дневной стационар. То есть сюда они с Богданом будут приходить лишь на несколько часов в день, а остальное время смогут заниматься, чем душа пожелает. Смогут гулять по набережной и в парке, ходить в город и посещать магазины, кафе, может быть даже музеи и выставки. Мила очень надеялась, что Богдан, наконец, оживет, сбросит с себя это сонное оцепенение, перестанет винить себя во всех бедах мира и станет таким, каким был раньше. Сильным. Живым. Уверенным в себе.

А ведь сперва все было хорошо. Они прилетели в Цюрих, заселились в больницу, причем Милу поселили в ту же палату, где она жила раньше. В нее, наверное, даже не пускали никого с тех пор, как Мила вернулась в Россию. Во всяком случае, здесь ничего не изменилось. Богдана поселили по соседству, так что теперь, чтобы поговорить, им нужно было ходить друг другу «в гости». Богдан очень расстроился, что мама не взяла из дома его медведя, когда ездила за вещами. Он устроил настоящую истерику, доведя маму до слез. Мила впервые видела его таким. Чтобы успокоить Богдана, пришлось вызвать врачей. Его мама Наталья Николаевна была очень расстроена и встревожена, она сказала, что раньше Богдан никогда не повышал на нее голос. И даже в раннем детстве не капризничал из-за вещей или игрушек. Как оказалось, это было только начало. Если состояние Милы становилось с каждым днем все лучше, то болезнь Богдана стремительно развивалась. Он стал беспокойным и раздражительным, постоянно жаловался на головные боли и ночные кошмары. Обмороки и судорожные приступы тоже не проходили, и врачи стали говорить об операции, как одном из возможных способов стабилизировать состояние. Но гарантии, что операция поможет, они дать не могли, поэтому тянули с решением.

Мила очень переживала за друга. И жалела Наталью Николаевну, которая буквально поселилась в клинике, уходя домой только ночевать. Она выглядела расстроенной и часто плакала. Богдан же почему-то все чаще срывался именно на маму. На Милу он ни разу не повысил голоса. И вообще рядом с ней становился почти таким, как раньше — спокойным и добрым. Они разговаривали о пустяках, Богдан гладил Ангела, который всегда приходил к нему вместе с Милой. Она поделилась с ним идеей научить Ангела общаться с помощью клавиатуры, и они пытались вместе найти в интернете «кошачью» клавиатуру, такую, чтобы было удобно нажимать лапой.