Приют(СИ) - Лаас Татьяна - Страница 1

— …Да, тетя, конечно же я приеду. Я очень рада вашему приглашению. Я… Я очень скучала.

Старческий голос на той стороне провода тепло сказал:

— И я очень скучала, милая. Буду ждать. До свидания, сердечко.

— До свидания, тетя Зои! Скоро увидимся.

Кейт положила трубку телефона и подошла к окну — еще никогда за свои восемнадцать лет она не чувствовала себя такой глупой.

Тетя Зои. Её когда-то любимая тетя Зои.

…И как я сама не догадалась?! Почему сама не позвонила первой, как только стала самостоятельной? Почему, подобно родителям, забыла, как страшный сон?..

Она спешно пошла собирать свои вещи, чтобы успеть на вечерний поезд.

Приезжать в Кроссроад, небольшой городок на берегу Ирландского моря, любила вся большая семья Смит-Одли-Эвансов и прочих. А семья у тети Зои была большая несмотря на то, что она сама так никогда и не вышла замуж, и своих детей у неё не было. Зато у неё было восемь родных сестер (двоюродных братьев и сестер, поверьте, у тети Зои тоже хватало), у каждой из которых было по три-четыре ребенка. В свою очередь у племянниц и племянников тети Зои за плечами было по два, а то и три брака, и почти в каждом браке по ребенку, а то и по охапке. И в свою очередь… Ну, понятно, да? Орава детей, приезжающая на праздники в Кроссроад к тете Зои, куда она всех активно приглашала, могла запросто достигать и сотни — было бы желание. Хотя на самом деле больше двадцати кузин и кузенов разных возрастов за раз Кейт не встречала (кроме восьмидесятилетия тети Зои, когда съехались почти все родственники — и это было нечто).

Тетя Зои любила гостей, а все в свою очередь любили ездить к ней — тетя была владелицей гостиницы “Приют”, где легко замещались все приезжавшие. Вот на восьмидесятилетие, да, тогда места хватило далеко не всем, и многим пришлось останавливаться в гостинице в центре города.

Кейт с детства обожала приезжать в “Приют”. Родители старались хотя бы два раза в год, в середине июня и на последний Адвент навещать тетю, хотя та звала в гости гораздо чаще.

Пикники, выезды на море, пешие походы в национальный парк, морские прогулки — все это радовало Кейт, но любила Кроссроад она не за это.

Она любила этот городок за тайну, за старые, еще помнящие римлян улочки, за степенных, никуда неспешащих горожан, кажется, до сих пор удивлявшихся темпам роста городка — а ведь еще какой-то век назад это был пригород, и кто мог подумать, а?!…

Но еще больше она любила чудаковатых приезжих — в парке “Змеиный камень” был круг из кромлехов, не чета Стоунхенджу, конечно же, всего тринадцать камней, но зато открытых для посещения круглый год. И вот эти мегалиты, как магнит, кого только не притягивали. Маленькая Кейт видела на улочках Кроссроада и ведьм в узкоконечных шляпах, и остроухих эльфов в длинных одеяниях, и зеленокожих мужчин и женщин, и мелких гномов… Отец их всех называл странным и таинственным словом “виккане”. Кем бы ни были виккане, но одного нельзя было отрицать — это была сказка. Небыль. Тайна. А еще… Некоторые из виккан (самые интересные по мнению маленькой Кейт) останавливались в “Приюте” тети Зои.

Сейчас она знала — кто такие виккане, как и то, что эльфы, ведьмы и зеленые люди были ненастоящими, но это ничуть не портило сказку родом из детства. И побывать в Кроссроаде хотелось со страшной силой — и потому, что узкие улочки, старинные мостовые и море никуда не делись, и потому, что она не была там уже больше десятка лет. С того самого случая.

Это было летом, жарким, пыльным, пропахшим солью и приближающейся грозой. Кейт тогда было около восьми лет, её кузинам Одли чуть больше десяти, кузенам Смит под четырнадцать, и они не водились с мелюзгой, а Эвансам — уже двадцать, и эти как раз водились. Утром субботы, когда старшее поколение еще предпочитало нежиться в постели и отмахиваться от детей, сестры Эванс собрали корзины с едой, захватили пляжные полотенца и солнцезащитный крем просто на всякий случай (никогда не знаешь, когда распогодится) и повели детей, уже сходивших с ума на заднем дворе дома тети Зои, в сторону парка. Всего-то надо пройти пол-улицы до моста через речку Тленку, потом полмили через поля, заплатить за прокат велосипедов в парке под бдительным взглядом смотрителей, прослушав лекцию про “не сорить, камни не ломать, на менгиры не залезать!”, ииии… Свобода. Ну, почти, потому что смотрители в покое не оставят, будут присматривать, чтобы чего не приключилось на велосипедном маршруте.

Заканчивался маршрут в устье Вечной реки, где был удобный подход к морю — сам-то город стоял на скалах, при всем желании к воде не спустишься, обрывы почти вертикальные.

И здесь можно было находиться почти весь день — пока работает прокат велосипедов.

Еле слышно шумело море, плескаясь на берег, ветер засыпал в вековых соснах — царил полный штиль, пахло йодом и смолой (солнце все же выглянуло из-за туч), менгиры где-то выше по скалам были холодны и молчаливы. Смиты сидели, уткнувшись носами в свои телефоны, Эвансы загорали, а Кейт в пять пар рук с Одли строила замки из песка.

Пойти к Танцорам затеяли близнецы Смиты, в хлам разрядившие свои телефоны. Джей Эванс против не была, её сестра Хелен тоже — потеряться здесь было нереально, все тропы вели или к морскому пляжу, или к Танцорам, или на станцию смотрителей парка. Так что, установив приз в виде оставшегося несъеденным сэндвича с тунцом, все наперегонки бросились в сторону кромлехов — побеждал тот, кто первым принесет песок из каменного круга. Только сестры Эванс остались на берегу — караулить прокатные велосипеды.

Кейт отстала почти сразу — дорожка к Танцорам вилась вверх по скалам, уклон тропы был довольно выраженным, и, самая младшая из всех, она быстро запыхалась. Остальные, кажется, даже не заметили, что она отстала.

Кейт сошла с тропинки в лес, шурша сосновыми иголками, плотным слоем лежавшими на земле. Дошла до небольшой поляны, усеянной небольшими, сточенными ветрами и прогретыми солнцем валунами. Она присела на один из них, побольше. Стащила с ноги тенниску — в неё попал камешек. Долго трясла обувь, но, вытряхнув камешек, вместо того чтобы обуться, стянула и вторую тенниску. Подтянула колени к груди, ступнями осторожно прикасаясь к мягкому мху, росшему на валуне. Натянула растянутую футболку на колени, пряча голые ноги (на прогулку она надела короткие джинсовые шорты). Стрекотали кузнечики, жужжали пчелы над цветами, пахло медом и жарой. По небу, набирая скорость, летели облака — погода опять начинала портиться.

Кейт прикрыла глаза, запрокидывая голову назад и подставляя солнцу бледную после весны кожу. В голову ничего не лезло, кроме воспоминаний этой ночи — ей не спалось, и она ходила на кухню за молоком. Выглянув случайно в окно, она увидела, как в предрассветной мгле по улице ехали на лошадях прекрасные рыцари с дамами и менестрелями. В полной тишине, исчезая в клубящемся в конце улицы тумане. Вот бы и сейчас произошло какое-нибудь чудо. Мама смеялась всегда, что чудеса бывают только в сказках, но так хотелось, чтобы дверь в сказку взяла бы и распахнулась, захватывая и Кейт.

…уж я бы… Уж я бы не растерялась… Уж я бы… Раскрыла бы двери, пропуская все чудеса — и легкие, и страшные, и добрые, и длинные-длинные!..

Она всю весну запоем читала книжки про юного волшебника и уже знала, что чудеса не обязательно добрые, но всегда захватывающие и заканчивающиеся хорошо.

— Да-да-да, я распахну все двери чудесам! — сказала она куда-то в зенит.

Перед плотно закрытыми веками потемнело — то ли туча закрыла солнце, то ли кто-то заслонил его. А потом в левом плече, почти у самой шеи, разрослась боль алым цветком, заставляя кричать. Кейт дернулась в сторону, открывая глаза, попыталась сползти с камня, но ей это не удалось — ловкие, очень похожие на паучьи руки (ноги?) быстро закутывали её в тонкие, липкие нити. В глазах потемнело окончательно, и Кейт потеряла сознание. Что было дальше — она не знала, два дня выпали из её жизни.