Мастер гендзюцу: проснись, если сможешь (СИ) - Тукана Эпсилон - Страница 24

— Обратно в печать? — растерялась Мэй. — Но как?

— Предоставь это мне. Я попытаюсь с ним справиться. Но я не могу отыскать ход к печати. Это твой мир, не наш. Ты можешь найти, откуда пришел Кьюби, Мэй?

— Да, вот только… — Она потерянно огляделась. — А где… Где Сая?

— Временно выбыла из игры.

Мэй затаила дыхание.

— Временно?

— Шисуи вытолкнул ее наружу, — объяснил Итачи.

Мэй сглотнула.

Теперь она помнила, кто она. Помнила, что там, снаружи. И вместе с тем оживал голос Саи:

«Почему ты на его стороне, а не на моей? Это наш мир. Наш. Эти… хотят его разрушить. Ты же не хочешь обратно во внешний мир, Мэй?»

Сая все-таки была права. Они обе слишком увлеклись и отдалились. Сая стала убивать без разбору, по своим собственным критериям виновности и невинности, а Мэй от нежелания возвращаться во внешний крупица за крупицей теряла власть над миром, который изначально был их общим…

Нет. Изначально был ее.

Непривычно было чувствовать себя вновь хозяйкой этого мира. Мэй ощущала, что снова может творить все, чего ей хочется, стоит только изгнать Кьюби. Сызнова обретя власть, она почувствовала, что ее горизонты расширились. Еще совсем недавно все ее стремления укладывались в слепое желание защитить случайных невинных мальчишек от расправы Саи, но теперь…

Мой мир. Они все разрушат. Они…

Она взглянула краем глаза на Шисуи, и что-то дернулось в сердце. Тяга к нему. В ответ — его обжигающее безразличие. Откуда взялись эти чувства? Что она нашла в нем? Именно в нем? Почему пред его волей ощущала слабость? Когда она, черт возьми, успела влюбиться?

— Мэй? Чувствуешь то место?

Ах да, то место… Дыра в какой-то там печати, через которую пришел Кьюби.

Мэй прикрыла веки.

Продавленный ход. Она ощутила его моментально.

****

Шисуи скосил глаза на девушку в темно-зеленом кимоно. Он не узнавал ее. Казалось, в ней проявилась уверенность, да еще и какая-то царственная, словно весь мир кругом безраздельно принадлежал ей. Хотя на самом деле так оно и было… Но что вызвало эту внезапную метаморфозу? Он вытолкнул Саю наружу, и власть вернулась к Мэй? Или виной всему болевой шок?

Или же в самой Мэй ничего не изменилось, а изменилось его к ней отношение?

Убийца. Калека. Сумасшедшая. Шисуи не хотел в это верить, но ему было одновременно противно и страшно. Гендзюцу, затронувшее ее личные чувства. Он поклялся себе снять его, как только все закончится. И ему давненько не давала покоя мысль, что отмена гендзюцу не сработает и чувства девушки к нему останутся прежними, а он никак не мог ответить на них взаимностью.

Потом об этом подумаю. Потом с этим разберусь. Сейчас важнее Кьюби!

— Нашла.

Надо же. Он как ни пытался нащупать ход — ничего не удавалось. А она моргнула и тут же нашла.

Шисуи вдруг понял, что тоже знает, где дыра в печати. Неожиданно для себя почувствовал ее, будто прикоснулся руками. Это Мэй поделилась с ним знанием.

— Нас так часто обвиняли в этом… — сказал Шисуи.

Итачи посмотрел ему в глаза. Шисуи ухмыльнулся.

— Что мы подчинили Кьюби и… ты понял.

— Да.

Шисуи активировал шаринган, а за ним сразу Мангеке. Лиса нужно было бить наверняка. Итачи уже отвернулся и не видел, не замечал Мангеке. Ему и не стоило знать. Узнал бы — стал бы завидовать. А завидовать тут было на самом деле нечему.

— Всегда мечтал это сделать.

— Сделать что? — встревожилась Мэй за спиной и шагнула ближе.

Сила Мангеке рванула по странным потокам внутри хаоса чакры биджу, словно электрический импульс по нервам, и ударилась в самый главный перекресток потоков.

Чакра Кьюби взорвалась. Рассыпалась на мириады рыжих пузырьков, которые зависли в воздухе, словно в невесомости.

— Это… — выдохнул Шисуи.

Неведомо откуда взявшийся ветер всколыхнул его волосы.

Шисуи смотрел на него, с трудом разлепив веки. Под его глазами застыли темные круги. Итачи сидел неподалеку от койки друга и глядел на него сверху вниз.

— Что… что происходит? — выдавил Шисуи, с трудом ворочая языком.

— Дать воды?

Легкий кивок.

Итачи помог ему напиться.

— Что я… Как долго я был без сознания?

— Почти сутки.

— Сутки?..

Они покинули мир Мэйсы одновременно, но Итачи вернулся сразу, тогда как Шисуи почему-то застрял. Девушка-медик сказала, это все чакра Кьюби. Прийти в себя после такого было непросто.

— Что Мэй? Мэй-са…

— В соседней палате, под стражей Анбу.

Шисуи молчал, осознавая его слова.

— Я говорил с ней, — вновь нарушил молчание Итачи. — Она… на этот раз она нормально заговорила. Многое прояснилось.

— Вот как…

— Тебе не интересно?

— Интересно. Просто все болит.

— Понимаю.

— Что с ней будет? Теперь.

— Сандайме сказал, ее способности запечатают. Мэйса больше не сможет выходить в то измерение, завлекать в него других и топить.

Шисуи отвернулся к окну. На его лице не отразилось ни единой эмоции.

— Она убила столько наших… — начал Итачи, пытаясь расшевелить его.

— Кажется, слишком милосердный приговор, не так ли? Сделали скидку на ее безумие. Однако в то же время… крайне жестоко.

— Думаешь, смертный приговор был бы более гуманным решением? — вскинув бровь, уточнил Итачи.

Шисуи прикрыл веки и долго молчал. Он так и не сказал ни «да», ни «нет», но Итачи понял, о чем он думал. Шисуи наверняка склонялся к варианту «да».

Разговор с Мэйсой впечатлил Итачи. Мир снов и вправду был для нее спасением. Собственные тело и судьба стали для девушки клеткой, но она обрела свободу своим путем, обходным. Закрыть Мэйсе дорогу в ее тайное убежище было и вправду жестоко. Но Итачи все равно не мог понять до конца, как возможно желать смерти больше, чем жизни. Пусть и такой жизни.

Как бы там ни было, мы сами творим свою судьбу.

Он признался:

— Мэйса попросила меня убить ее.

Шисуи резко открыл глаза.

— Что?

Итачи не стал повторять ответ на его риторический вопрос.

— И ты…

— Я отказался. Я не могу такого сделать. Пусть она преступница, но убийство девушки из деревни… Я подставлю клан.

Шисуи фыркнул.

— Дело только в клане? Я же знаю тебя. Ты бы мог провернуть все так, что тебя бы никто и не заподозрил.

Итачи вздохнул. Его лучший друг был прав, как всегда.

Дело было не только в политике. Он просто не хотел. Не любил убивать и не хотел поощрять тяги к смерти в других.

— А если бы на ее месте был я?

— Что? — растерялся Итачи.

— Если бы я попросил тебя… убить меня. Если бы я тоже был инвалидом, как она, и жизнь была бы мне в тягость. Ты бы…

— Нет! — возмущенно перебил Итачи. — Не думай о таком.

Шисуи мягко улыбнулся.

— Обстоятельства бывают разные, знаешь… Впрочем. Надеюсь, тебе не придется.

— Если бы ты не был в таком состоянии, я бы тебя ударил, — буркнул Итачи, насупившись.

****

Смеркалось. Над деревней разлился закат, рыжий, как чакра Кьюби. К счастью, он был далеко — на небосклоне — и не мог проникнуть в тело. К тому же он не жегся, а дышал влажной прохладой и свежестью.

На темнеющих стенах кланового квартала выделялись нижние части гербов-вееров. Белые, в сумерках они были видны четче красного опахала.

У ворот ждала Изуми. Заметив его, встрепенулась.

— Итачи-кун!

…ветерок колыхал пряди волос, спадавшие на виски поверх протектора. Этот ветерок создавала Изуми своим катанием на качелях. Итачи наблюдал за ней, водя головой то вправо, то влево. Невольно всплывали ассоциации с Саей, но он настойчиво отгонял их.