Князь мертвецов. Часть II (СИ) - Кащеев Кирилл - Страница 39

Оказывается, тот умел красоваться не только в нарядах а-ля разбойник Рокамболь. Приказчицкая поддевка на нем тоже сидела ловко, спущенные на лоб длинные пряди прикрывали лицо, но не узнать его было невозможно. Да он не слишком-то и скрывался. Глядя Мите в глаза, Алешка растянул губы в длинной, даже томной ухмылке и проорал:

- Жиды золото выносят, бей их!

Тощий предводитель толпы сдернул Алешку с тумбы и рывком утащил в проулок. Толпа заорала:

- Беееей!

И ринулась на беглецов, как приливная волна. Беременную оттолкнули за спины, а ее муж неловко и неумело огрел нападающего ножкой стула. Даринка с визгом прыгнула вперед и вцепилась ногтями кому-то в лицо. Митя швырнул девочку с котенком себе за спину, на миг почувствовав, как заполошно колотятся два сердечка. Он успел ударить, раз, и другой, и даже третий, на него со всех сторон ринулись распаренные бешенством хари, дохнуло запахом гнилых зубов и чеснока.

Девочка за спиной пронзительно завизжала.

«Все - конец ... здесь? Сейчас?» Стоило столько времени уворачиваться от смерти, чтобы погибнуть самой грязной и гадкой из них - быть забитым обезумевшей толпой! Толпой, которую завел Алешка Лаппо-Данилевский. Зато мара обрадуется...

Всё вокруг содрогнулось от беззвучного вопля. Митя слышал его не ушами, крик этот отдавался в костях и заставил кровь на мгновение замереть в жилах. Над головами потемнело и сверху на погромщиков свалилась мара. Припала на одно колено, накрывая всех вокруг широко распахнутыми крыльями, не по-людски изогнулась в хребте, вскинула голову и страшно зашипела, скаля зубы:

-Аршшшшш!

- Аааааааа! - заорала толпа - и был в этом крике запредельный ужас.

- К «Дому модъ», бегом! - Митя зажал трость подмышку, и подхватил на руки девчонку с ее котом.

Над крышами, размахивая прозрачными руками, отчаянно метался призрак Фиры Фарбер.

И они снова побежали - обратно.

Промчались по улице, перепрыгивая через ямы в разбитой мостовой. Пронеслись мимо разбивающих ювелирную лавку грабителей - вслед им заорали, но тут прямо над головами на широко распахнутых крыльях пронеслась мара и азартные вопли сменились криками ужаса.

На лету мара выдрала у Мити из рук девочку с котенком.

- Я думал, ты обрадуешься, что я умру! - задыхаясь, выпалил он.

- Вместе с котиком? Ты дурак? - рыкнула в ответ мара и унеслась вперед в вихре рыжих волос и крыльев.

Что жизнь людскую смертевестница ни во что не ставит, его не удивило, странно лишь, что она так ценит кошачью. Промелькнувшая мысль не мешала Мите мчаться со всех ног. Беглецы уже влетели в знакомый переулок на задах «Дома модъ», когда разрозненные крики позади слились в жуткий, почти звериный вой. И Митя понял, что отсрочка закончилась, и толпа оправилась от нагнанного марой страха.

Мостовая под ногами дрогнула от топота множества ног. В нос ударили запахи сотен человеческих тел, пота и крови. Раздался крик:

- Ось воны! Держиии!

Мите казалось, что в спину дует горячий, жаркий, убийственный ветер, который сам подхватывает и несете-несет-несет прямиком по улице к медленно открывающимся воротам во дворик «Дома модъ». Митя почти зашвырнул в приоткрывшуюся щель девчонку в разорванной сорочке, остановился, пропуская двух женщин, волокущих старика. Мальчишка-гимназист оглянулся на бегу и вдруг завопил, тыча пальцем Мите за спину.

Обернуться Митя не успел. Только почувствовал, как его дернули сзади – ворот сорочки врезался в горло, и его швырнуло на мостовую. Увидел над собой красную яростную рожу и падающий сверху широкий мясницкий тесак, отбил его ударом трости, попытался откатиться в сторону. Его ударили ногой в живот, перед глазами мелькнули чьи-то сапоги.

Мостовая треснула и из нее полезли ... зеленые змеи. Еще одна такая змея обхватила Митю за пояс - мостовая мелькнула перед глазами, и его зашвырнуло во двор «Дома модъ». Ворота за ним с грохотом захлопнулись.

Глава 22. Дом мод в осаде

На отгораживающем двор высоком толстом заборе стоял Йоэль. Мите показалось, что от плеч до пят его укрывает серебряный плащ, но через мгновение понял, что это волосы - ставшие невероятно длинными, они окутывали альва целиком, и кажется, уходили куда-то за забор. Захлопнувшиеся за беглецами ворота стремительно зарастали ивовыми лозами - будто невидимая игла сновала туда-сюда, зашивая их с обеих сторон.

За воротами взревела толпа и в тот же миг тонкая гибкая фигура наверху пошатнулась.

Митя и сам не понял, откуда взялись силы вскочить. Он взбежал по наваленной у забора куче ящиков - она качалась под ногами, и наконец рухнула, но Митя уже был на стене. Подхватил Йоэля под локоть, помогая сохранить равновесие. Не открывая глаз, тот привалился к Мите плечом. Из-под закрытых век, будто слезы, катились крупные капли крови. Йоэля шатало, как в сильный ветер, и только Митина рука сейчас не давала ему упасть. А вокруг... вокруг бушевала зелень. В прямом смысле слова - бушевала. Тонкие гибкие лозы плетьми хлестали напирающую толпу. Нападающие орали, визжали, ругались, зажимая ладонями вздувающиеся багровые рубцы. Кто-то орал, кто-то катался по земле. Пара человек прорвались к самому забору, один схватился за тугой серебристо-зеленый побег, тот лопнул в руках, обдавая брызгами тягучего бледно-зеленого сока. Человек истошно заорал, упал, судорожно забился, выгибаясь так, что затылок чуть не касался спины, и затих.

Толпа ответила диким воем и подалась назад. Митя даже на мгновение понадеялся, что сейчас они побегут, но ..

Вперед выскочил тот самый экзальтированный юноша, которого Митя видел рядом с Алешкой Лаппо-Данилевским, и пронзительно заорал, тыча пальцем в альва:

- Слабеет нелюдь проклятущая!

Толпа снова взвыла, полетели вывороченные из мостовой булыжники. Один ударил в забор прямо под ногами альва - Йоэль судорожно дернулся, едва не рухнув во двор и не утащив за собой Митю.

- Пошли вон отсюда! - оскалился Митя, чувствуя, как наливаются тьмой глаза, а щеки проваливаются точно у облепленного остатками высохшей кожи черепа.

- А-а-а-а! Смерть за нами пришла! - заверещали внизу.

С лица предводителя толпы пропали всякие следы экзальтации, он явственно растерялся.

Толпа взбурлила, передние ряды рванули назад, пробиваясь сквозь напирающих на них задние, кого-то били, кто-то упал, кого-то затоптали. Над крышами на миг мелькнул сполох - будто взвился язык пламени и тут же опал.

- Никакая то не смерть! - пронзительный, до звона в ушах вопль покрыл вопли и вперед вылетел Алешка. - То Кровный! Кровный! Кровные с жидами и нелюдями сговорились! Государь-император их бить велел, а начальство продалось! Покрывает! Один полицмейстер за государя стоял - так и его куклы жидовские убили!

Рев толпы вдруг стих, сменившись жиденькими возгласами - даже распаленная и пьяная от возбуждения толпа не могла представить полицмейстера своим благодетелем.

Алешка почти в отчаянии огляделся и заверещал еще пронзительнее:

- У них там за забором казна спрятана! Бей их - всё наше будет!

- Беееей! - мгновенно взревела толпа.

- Огня, люди добрые! Огня-то, небось, забоятся! - из бокового переулка вынырнул высокий здоровяк и принялся раздавать палки с намотанной паклей. Факелов было много, будто заранее готовились.

«А они и готовились!» - понял Митя, потому что здоровяка он тоже видел раньше: разом с экзальтированным, и уголовного вида хлыщами, и другими заводилами в толпе.

Чиркнула спичка, первый факел начал куриться дымком. Здоровяк выдернул из толпы первого попавшегося мужика и сунул факел ему в руку:

- Жги их, окаянных!

Лозы метнулись наперерез. Бредущий впереди мужичонка неуверенно ткнул факелом в тянущийся к нему зеленый отросток. Йоэль глухо застонал и содрогнулся всем телом, будто это его хлестнули огнем.

Зеленый побег прянул в сторону. Мужичонка радостно заорал и принялся размахивать факелом во все стороны. Вооруженная факелами толпа снова поперла на приступ.