Долины и взгорья (СИ) - Щепетнёв Василий - Страница 7

А гроссмейстеры подписали подобный призыв. Не все, но многие. Им-то с Корчным не играть. А это нестерпимо: видеть, как другие игрой зарабатывают не деньги — деньжищи! Напишем, напишем, авось у соседа подохнет корова!

Выстраивая план шахматной партии, учитываешь только логику шахмат.

Выстраивая планы жизненные, нужно учитывать многообразие нашей жизни. Гладко, оно только на бумаге. Всякое действие порождает противодействие. Сила трения, например. Идея с зарубежным «Поиском» хороша, пока остается идеей. А на практике тут же встают препоны. Как так — советский гражданин будет владельцем журнала? Капиталистом, эксплуататором? А подспудно это кричит душа чиновника, кричит и негодует: я, я-то чем хуже? Я тоже хочу журнал в Австрии, и чтобы ездить по заграницам!

И всякие инстанции стали рекомендовать: вам нужен спецредактор по идеологическим вопросам, по связям с международной общественностью, заведующий отделом писем, и так далее, и так далее.

Я отвечал вежливо: ваше мнение ценно для меня, благодарю. А как же ставка заведующего отделом писем, спрашивала инстанция. Если мне таковой заведующий понадобится, отвечаю, я найду его на месте. В Австрии. Среди австрийских коммунистов. Укрепляя межпартийные связи.

Счастье в том, что эти инстанции мне ничего сделать не могут. Ни хорошего, ни плохого. То есть, совершенно не могут. Нет точек соприкосновения. Мне от них ничего не нужно, это первое, и я им ничего не должен, это второе. Нет нормативных документов по частной коммерческой литературно-художественной деятельности частного издателя за рубежом.

«Поиск — Европа» — издание, независимое от государства. По определению. В этом его и смысл. Советский частный журнал? Нужно взять, на пробу, — так, надеемся, будет думать обыватель. Хотя бы один из тысячи, уже успех.

Серьезным был лишь разговор с председателем правления Всесоюзного Агентства по Авторским Правам. ВААП желал представлять интересы российских авторов за рубежом. Австрия — это несомненный зарубеж, не так ли?

Несомненно, отвечал я Борису Дмитриевичу Панкину.

И потому мы будем представлять их интересы! — порадовал меня Панкин.

Да пожалуйста, какая мне-то разница, отвечал я. Если советский автор захочет заключить с нами договор не напрямую, а пожелает воспользоваться вашими услугами — это его дело, а не моё.

А если не захочет, пустил пробный шар Панкин.

Австрийское законодательство не возбраняет автору заключать договор напрямую, отвечал я. Мир капитала! С волками жить — по-волчьи выть! Наш журнал, к примеру, планирует одновременную публикацию новой повести Председателя Президиума Верховного Совета СССР Леонида Ильича Брежнева как на русском, так и на немецком языках. И Леонид Ильич решил заключить договор с нами напрямую.

Ну да. У Леонида Ильича ВААП восемьдесят процентов гонорара не заберёт. Не посмеет. Но дело не в процентах, просто когда Ольга подписывала с Брежневым договор, Леонид Ильич заодно подписал аналогичный договор и с «Поиском — Европа». Напрямую. То ли не вникал, то ли, наоборот, вник, и решил ВААП укоротить. ВААП — это что? Это общественная организация. Пусть общественно и организуется.

А как с зарубежными авторами, спросил Панкин. В Советском Союзе любой договор на издание зарубежного автора должен проходить через ВААП. С соответствующими денежными потерями на трение.

С зарубежными авторами мы будем работать согласно законам Австрии, ответил я. То есть либо напрямую, либо через агента, представляющего интерес автора. Если зарубежный автор выберет вас — его право.

И Панкин сник. Отступил. Нет, не так: отошёл на заранее подготовленные позиции. В наших уставах нет слова «отступление». И не будет! Он перегруппируется и ещё покажет всем, что ВААП — это могучая сила, и коммунхозу не подчинен. И кроватей не даст, и умывальников.

Ну и ладно. Это, действительно, вне компетенции «Поиска — Европы». Писатели должны сами отстаивать свои гонорары. Трифонов же смог, Артмайнис смог, Калиньш смог.

Ми заползла ко мне на матрас и стала бодаться. Лбом в живот. А Фа решила совершить фланговый обход. Стратеги!

Да, я их различаю.

У меня подготовка. Если кто звонит — отвечают, что товарищ гроссмейстер готовится к матчу. А звонят нередко. С просьбой дать интервью, встретиться с трудящимися, провести сеанс в пионерском лагере, написать статью…

Статью, ага.

Я уже написал, «Мой Матч с Мекингом», и опубликовал сначала в нашем «Молодом Коммунаре», а потом и в еженедельнике «64» у Петросяна. С перепечаткой в австрийской «Фольксштимме», британской «Морнинг Стар», французской «Юманите», канадской «Трибьюн» и американской «Дейли Уорлд» а также в болгарской, чешской, польской, и прочих газетах стран СЭВ. Залп «катюши», да. Перепечатки я разрешил делать бесплатно, взамен каждая газета прислала мне благодарственное письмо, а благодарственное письмо от издания братской коммунистической партии — это куда более ценно, нежели деньги. Хотя особо уповать на них не стоит. Были прецеденты, когда подобные письма рассматривались как свидетельство работы на польскую, венгерскую, чехословацкую и прочие разведки. Да, давно. Сорок лет назад, тридцать, двадцать пять…

Но нет, сейчас нет. Сейчас разрядка. Детант. Другая сторона спирали.

Слышу, «Панночка» подъехала.

Тут и Екатерина Еремеевна пришла. Пора-де Ми и Фа кормиться.

Пора, так пора.

Екатерина Еремеевна вышла на пенсию. Пожертвовала собой, чтобы Надя — ну, и Ольга тоже — могли продолжить учёбу. Нет, Екатерина Еремеевна женщина совсем не старая, но у неё довольно медицинского стажа для пенсии по выслуге лет. Пенсия невеликая, но Лиса ей добавляет.

Ну да, Екатерине Еремеевне выделена комната. Места в доме хватает, отчего не выделить. Заодно и в городской квартире Бочаровых стало чуть свободнее.

Девочки провели разъяснительную работу: домоправительница здесь Вера Борисовна, и это не обсуждается. А Екатерина Еремеевна — Великий Воспитатель. Почему бы и нет, она врач-педиатр, это первое, и у неё своих четверо, это второе. Или как раз первое?

Комната Екатерине Еремеевне, детская комната, комната для Лисы, комната для Пантеры. Мудрый дедушка, хороший дом построил, не тесно.

Но палатка не лишняя.

Ми, Фа здесь находятся строго с двенадцати до двух: Екатерина Еремеевна сторонница распорядка. Всё по часам. Сначала общение с папой, а потом млекопитание. Лиса и Ольга, когда учатся или работают, кормят детей по очереди. Так что они ещё и молочные сёстры, Ми и Фа.

После кормления у девочек, естественно, сон. Во сне дети растут особенно быстро. Лег поспать, проснулся — а они уже подросли. Замуж пора выдавать.

Но я пока сплю мало.

Кошмары. Они никуда не уходили. Всё время кружили рядом. И сейчас кружат. Чуть дальше, чуть ближе. Я и на сборы ездил не без надежды, что отстанут. Не очень-то получилось. Призраки, кошмары, предчувствия.

Шизофрения? Или оборотная сторона шахматного таланта?

А хотел бы я рокировку? Чтобы и без кошмаров, но и оставаться перворазрядником, не более того?

Они всё равно придут, кошмары. Огонь, пожирающий город, а затем царство крыс. Но придут одни, без таланта.

С талантом лучше.

Однозначно.

Глава 4

2 августа 1977 года, вторник

Вагончик тронулся

— «До отправления скорого поезда „Чернозёмск — Москва“ остается пять минут. Просьба пассажирам занять свои места», — пробубнил вокзальный громкоговоритель.

Я занял. Место у меня хорошее, в спальном вагоне, и не просто в спальном, а в седьмом, депутатском, билет сюда запросто не купишь.

Я ни разу не депутат, не большой начальник, даже не маленький. Просто пришла в облисполком телефонограмма «обеспечить приезд Чижика М.В.» — они и обеспечили из своей брони.

В купе появился попутчик. Судя по виду — настоящий начальник. Лет сорока пяти. Костюм строгий, галстук тоже строгий, и туфли чистые. Чемодан новый, югославский, такие недавно поступили в спецотдел чернозёмского ЦУМа. Конечно, начальник!