Под маской порока 2. Не отпускай меня (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна - Страница 26

Земля по-прежнему далеко. За пределами прямоугольной площадки сумрак мешался с холодным, бледным светом крупных звезд и россыпями рыжих огоньков вокруг. Вэйдалл шевельнулся осторожно, едва ощущая собственное тело, повернул голову, рассматривая силуэты многоэтажных домов вокруг, облепленные строительными лесами. На твердой серой поверхности площадки расставлены освещающие ее фонари, по периметру никакого ограждения, только обрыв в пустоту.

Крыша одного из строящихся домов и количество этажей наверняка достаточное, чтобы Вэйдаллу в его нынешнем состоянии пришлось приложить усилия для использования дара. Поздний вечер или уже ночь, в любом случае прошло не больше суток с момента похищения. Местоположение… Дирг знает где. Ясно лишь, что это не Тирс, да и давно уже не Атрия. Гриффин мог открыть не один портал, с каждым новым переправляя нанимателя все дальше и дальше от исходной точки. Порталы тяжело отследить и чем их больше, тем ближе шансы эти к нулю… И свое же тело, закованное в цепи по рукам и ногам, кое-как прислоненное к чему-то жесткому позади, представлялось ненадежным подспорьем в складывающейся ситуации. Яд ламий на членов братства не действовал, но эффект от введенной ему дряни недвусмысленно говорил, что Лестер пользовался отнюдь не ядом Регины.

Что вообще способно усыпить члена ордена, кроме изобретенного Рейнхартом снотворного?

Лестер махнул рукой и гриффин отвел Вивиан в сторону, ближе к краю крыши.

— Как самочувствие? — осведомился Лестер. — Убойная штучка, не так ли?

— Р-регина… — собственный голос прозвучал тихо и сипло.

— Талантливая змеиная сучка, — подхватил Лестер. — Когда думает головой, а не хвостом. Она вскрыла вашу хваленую защиту три года назад, и она же составила на основекрови вашего спящего собрата это снотворное зелье. О деталях не спрашивай, я во всех этих химиях и алхимиях один хрен не разбираюсь.

Предполагалось, что Рейнхарт надежно скрыл тело спящего Нордана… видимо, не настолько хорошо, как старший думал.

— Надолго, правда, не усыпляет, как выяснилось, но состояние все равно поганое, что лично меня не может не радовать, — Лестер опустился на корточки, посмотрел пристально в лицо Вэйдалла. — Преотвратно быть беспомощным, да? Вот такраз — и ты не всесильный, заигравшийся в бога ублюдок из великого и ужасного братства Двенадцати, а всего лишь обычная тварь нечеловеческого происхождения. Только ваше проклятое бессмертие никуда не делось и, что с тобой ни делай, ты восстановишься. Да и смерть слишком милосердна, не находишь? Малышке Энни повезло… смерть спасла ее от страданий и мук. И юной леди Дарро не будет больно. По крайней мере, недолго.

Вэйдалл дернулся, и цепи жалобно звякнули в ответ. Лестер выпрямился, поманил гриффина и, едва тот подвел Вивиан, обернулся, коснулся щеки девушки. Вивиан вздрогнула, мотнула головой в попытке избавиться от чужих пальцев.

— Хорошенькая, наивная, доверчивая. Совсем как Энни когда-то. Они даже похожи немного… обе совершили одну и ту же ошибку — подошли слишком близко к члену братству, позволили ему зачаровать себя… полетели, словно беспечные бабочки, прямо в пламя проклятых и сгорели в их темном огне, — Лестер вздохнул с сожалением. — Как и многие, многие другие до них.

— Кто вы такой и что вам нужно от нас? — выпалила Вивиан, извиваясь тщетно в объятиях-тисках гриффина.

— Прошу прощения, леди Дарро, за мою оплошность и отсутствие манер — некоторые вещи быстро теряют прежнее свое значение и забываются, когда безвозвратно уходит единственный близкий тебе человек. Лестер Труделл, граф Аубин, к вашим услугам, — Лестер отступил на шаг, поклонился церемонно.

— Незаконный… — каждое слово давалось с трудом, вырывалось с сухим кашлем.

— Отчего же, я унаследовал и состояние, и титул как последний оставшийся в живых представитель рода… и факт, что мой покойный отец не состоял в законном браке с моей матерью, ничего не меняет. Я признанный моим отцом-графом сын и единственный его наследник.

— Ты получил… что хотел…

Сосредоточиться. Заставить себя дышать глубоко, выровнять сердцебиение.

Слабость пройдет. Скоро.

Должна пройти.

— Слишком высокой ценой, — голос сочился горьким ядом обвинений, ярости, но в жизни Вэйдалла и без того чересчур много старой, въевшейся в кровь и душу вины, чтобы брать на себя еще и чужую.

Сделка с братством.

Попытка обыграть орден, не выполнив свою часть договора. Таких всегда хватало — самоуверенных, настойчивых, полагающих, будто можно обмануть братство, уклониться от принятых на себя обязательств.

Аннабел, девушка-куколка, так не любившая, когда ее звали Энни, павшая случайной — случайной ли? — жертвой чужой игры.

— На самом деле, леди Дарро, лично от вас мне ничего не нужно, — продолжил Лестер спокойнее. — Вам всего лишь надлежит выступить орудием справедливого возмездия в моих руках. Клянусь честью, что не стану подвергать вас длительным мучениям.

— Премного благодарна, — процедила Вивиан.

— Честь? — повторил Вэйдалл. — Разве она у тебя была?

Вдох-выдох.

Нужно немного времени. И придется его вытянуть, выжать, давая телу возможность очнуться от непривычного, липкого оцепенения.

— Полагаешь, ты лучше меня? — Лестер смерил Вэйдалла насмешливым, надменным взглядом сверху вниз. — Сколько жизней орден загубил в угоду собственным планам и амбициям? Скольких убил ни за что? А сколько крови на твоих руках? Сколько таких вот нежных девочек погибло из-за тебя, скольких ты развратил и вышвырнул, когда пресытился их юными телами?

За спиной труба — понимание пришло как-то вдруг, может, и пригодится. Или нет.

Среди огней на соседних домах скрывался второй гриффин, следил за крышей с воздуха.

— Энни, глупышка, доверилась тебе, — Лестер нарочито ласковым, почти отеческим жестом пригладил волосы Вивиан.

— Она боялась тебя.

И впрямь — отвратно быть беспомощным, хуже, чем в детстве, когда наследие биологического отца еще не пробудилось, оставляя Вэйдалла обычным человеческим ребенком, не отличимым от большинства его сверстников.

Только он не человек. Даже наполовину не человек.

Толку-то от этого факта.

— Я любил Энни… она была единственной, кого я вообще любил в своей жизни.

— Так любил, что выставил ее передо мной, как имперскую рабыню перед возможными покупателями, в надежде, что сумеешь с ее помощью манипулировать членом братства, — Вэйдалл тоже мотнул головой в неуверенной попытке разогнать туман в сознании.

Вдох-выдох.

Вивиан следила настороженно за мужчиной перед ней, хмурилась, однако держалась, не плакала, не истерила. В глазах страх, ужас от непонимания происходящего, от неизвестности будущего — не отдаленного, но того, что могло наступить через полчасаили черезминуту, — губы плотно сжаты и, несмотря ни на что, на лице застыло упрямое, непреклонное выражение, столь хорошо знакомое по леди Аннет.

— Хочешь сказать, она погибла из-за меня? — Лестер опять заговорил громче, резче, позволяя ярости пробиться в обвиняющем злом тоне. — Из-за меня наложила на себя руки, а не из-за тебя, проклятого песьего сына, воспользовавшегося ею, как и многими другими до нее?

— Это был несчастный случай.

Которого могло бы и не быть, не вовлеки Лестер Аннабел в свои игры, не сделай ее соучастницей своего же желания получить все, не отдавая взамен ничего.

Откуда-то сверху пришло ощущение ряби, колючей, беспокойной, пущенной по водной глади брошенным камнем, и гриффин сразу качнул головой, привлекая внимание нанимателя. Лестер отступил от Вивиан, посмотрел на небо.

— Вовремя.

Отнюдь. Если бы удалось протянуть еще минуты две-три… Что бы они решили, эти отвоеванные у неизбежного крохи? Возможно, ничего. А возможно, и все.

Бледное сияние открывшегося портала озарило тьму выше света фонарей, мигнуло и рассеялось. Большая белая птица зависла на мгновение в воздухе и, расправив крылья, на бреющем полете опустилась на крышу. За белой последовала более крупная, темная, но садиться не стала, пронеслась над головами людей, подняв пыль и ветер, хлестнувший по лицу. Белая же встала опасно на самый край, склонила светловолосую человеческую голову, сложила крылья, прикрывая причудливые на первый взгляд линии метаморфного тела, и выпрямилась уже полностью человеком. Тонкая хрупкая фигурка, обнаженная и беззащитная, замершая рискованно на стыке неба и пустоты.