Ведьмак. Назад в СССР 2 (СИ) - Подус Игорь - Страница 3

— Двадцать девять — объявил доктор Кац, и закинув очередную колючку в ведро, продолжил что-то объяснять. — Так вот я после первого ознакомления с этим внеземным видом растительности, выделил из колючек токсин и немного поэкспериментировав выяснил кое-что интересное. Этот токсин является неплохим стимулятором мозговой деятельности. Вы знаете, Геннадий, под воздействием маленьких доз, в голову приходят поистине гениальные мысли.

В эти откровения дока я почему-то поверил. Ибо сам в небольшом кусочке видения невольно обнаружил неплохой рецепт, подсказавший как можно ещё использовать теневого призрака. Закрыв глаза, я снова увидел пентаграмму и выделил с десяток разных вариаций написания рун, находящихся за пределами круга. Затем посмотрел на сотню строчек, находящихся внутри сложной структуры пентаграммы и призадумался, представив на что ещё способны они?

Решив ещё раз попробовать поэкспериментировать, я выбрал первую попавшуюся, находящуюся почти в центре, отдельную строчку и принялся чертить символы, при этом невольно раздумывая о своей прошлой жизни, где вся эта прикладная экстрасенсорика попросту была невозможна.

И как только последний элемент сложной руны занял своё место, сила рванула в распахнувшийся канал, словно вода в открытый слив ванной. В тот же миг затылок окутал лютый холод, а в сознание прорвалось новое ведение.

На этот раз я лежал на сложных конструкциях, находящихся за самой верхней трибуной стадиона. Рядом удобно расположилась винтовка СВД с приделанными сошками, скорее всего снятыми с пулемёта ПКМ.

Находящаяся подо мной галерея с мощными прожекторами, обеспечивала отличную световую маскировку точки снайпера, и одновременно обеспечивала самый лучший обзор.

Так что ту церемонию что начиналась на стадионе прямо сейчас я узнал сразу. Прямо сейчас туда выносили того самого олимпийского мишку с шариками, которого совсем скоро должны были запустить в полёт.

— Ведьмак, наблюдаю цель, приготовься принять координаты. Правая трибуна, сектор девять седьмой ряд сверху — неизвестный женский голос раздался из наушника.

Прильнула к прицелу, я через минуту обнаружил и даже узнал цель, а затем резко почувствовав, что рядом кто-то появился, откатился в сторону за мгновение до того, как в то место где я лежал попала пуля.

Прямо перед собой я увидел перемазанную кровью медицинскую маску на лице Наташи.

— Артём Абрамович, он очнулся! — радостно выкрикнул Наташа и оторвав окровавленные руки от моей груди, вытерла рукавом халата капельки пота со своего лба.

Выполняющий какие-то манипуляции док, резко отдёрнул руки от моего правого бока, и я увидел, как его пальцы, излучают мягкий свет.

— Ну что же вы молодой человек нас так пугаете? — проговорил док, и взяв огромный зажим, вырвал из моего бока очередную колючку. — Шестьдесят третья и на этом последняя — победно объявил он и закинул её в ведро вместе с инструментом.

1978 год.

Боткинская больница.

После того как доктор Кац объявил о удалении последней колючки, мои страдания не закончились. Попавший в организм токсин, продолжал волнами атаковать мозг, периодически закидывая плывущее сознание в видения, разной степени реальности.

Операции продолжалась дальше, и я ещё несколько раз приходил в себя. И каждый раз наблюдая как доктор Кац зашивает очередную рваную рану, оставленную колючками. Наташа тоже суетилась рядом, меняла капельницы и периодически прикладывала ладонь в области сердца.

А в перерывах между пробуждениями я снова нырял в забытьё, очухиваясь то где-то посреди мокрых от тропического дождя джунглях, а то и вовсе оказываясь в эпицентре интенсивной перестрелки, судя по вполне узнаваемой местности, происходящей возле горного селения, на границе с Грузией.

В редкие минуты просветления я обдумывал сложившуюся ситуацию, желая одного, понять, что чёрт побери со мной снова происходит.

В то что тёмный кукловод при желании мог меня достать и здесь в больнице я ни капельки не сомневался. Тем более, как оказалось, он тесно связан с высокопоставленными сотрудниками КГБ. Однако я совершенно не понимал, зачем имея такой статус в СССР, кукловод связался с западными спецслужбами. Кстати я почему-то подсознательно сомневался, в том, что он был готов слить Москву, превратив Московскую область в безжизненную пустошь, состоящую из постоянно плодящихся аномалий.

А самое главное я совершенно не понимал, что за игру кукловод затеял. Ибо теперь мне и вовсе начало казаться что, начав отслеживать как он играет в подкидного дурака, я упустил проходящую на фоне, тщательно замаскированную партию в трёхмерные шахматы.

Ещё меня беспокоил нарисовавшийся рядом с больницей Дипломат. В прошлый раз, при встрече в ресторане, я заметил на нём мощную защиту способную убить любого, кто на него нападёт, и теперь понимал кто именно её поставил. Но зачем такие сложности я не понимал.

Конечно я не собирался оставлять предателей в покое, но и ломиться на пролом с самого начала не хотел. Да и та постановка в ресторане, которой я желал заставить кукловода себя проявить, привела к слишком катастрофическим последствиям.

Но больше всего меня беспокоила судьба Севы. В десятке мест куда я попадал во время странствия по бредовым ведениям, я не разу не увидел своего обалдуя, и это настораживало. Время тикало, и я чувствовал шкурой как приближается тот момент, когда ему возможно суждено погибнуть.

Как только Доктор Кац прекратил водить вдоль плечевого сустава, светящимися ладонями, меня тут же выкинуло из очередного минутного просветления, окунув в новый очень реальный сон.

На этот раз я вполне привычно передвигался на броне «БТР-80», устроившись вполне удобно, сбоку от приземистой башенки, держась за задранный вверх ствол «КПВТ».

Окружающий со всех сторон «Рыжий лес» я узнал сразу, так что не удивился виду, представшему перед глазами, когда рычащий «БТР» вырулил с лесной дороги и замер на опушке.

Четвёртый энергоблок Чернобыльской АЭС отлично просматривался с этой точки, к тому же прямо сейчас два вертолета «Ми-26» кружились над трубой, сбрасывая в пролом смесь из свинца, цемента и песка.

Спрыгнув с брони, я подошёл к нескольким бойцам в камуфляже, курившим рядом с армейским «Уралом». Когда один из них повернулся, я знал Кремнёва. Правда теперь на его бушлате, красовались погоны майора.

— А вот и наш Ведьмак нарисовался — сходу заявил Кремень и выкинув бычок, втоптал его в грязь.

— Кремень, не томи, рассказывай суть — с ходу явно устало потребовал я, и пожал все протянутые ко мне руки.

— В полукилометре отсюда, на просеке, прямо под повреждённой линией «ЛЭП», обнаружено тёмное пятно. Размеры, пятьдесят на сорок метров. В высоту метров десять. Две пожарные машины, въехали внутрь два часа назад и с концами, все кто зашёл следом тоже не вернулись. Ты как, не сильно вымотался? Сделаешь?

— Будем посмотреть — ответил я и снова очнувшись в палате, увидел Севу, сидевшего на табуретке и державшего в руках толстенную книгу.

— Эй дружище, харе картинки рассматривать, а то так случайно и читать научишься — прохрипел я, и почувствовал страшную сухость в горле.

После этого Сева выронил книгу, вскочил как ужаленный, и вместо того чтобы хоть что-то ответить, пулей вылетел из палаты, в которую через пару минут вернулся с доктором Кацем.

— Ну Геннадий и горазд же ты поспать — начал док с порога. — Почти пятеро суток, это новый рекорд нашего элитарного заведения.

— Артём Абрамович, спасибо за то, что вытянули меня с того света. Теперь я задолжал вам уже две бутылки Армянского коньяка.

— Ой Геннадий, не стоит меня коньяком баловать, а то я так с вами и спиться могу. Лучше ответить, как себя чувствует мой серийный пациент?

— Да вроде нормально, но сушит как после спиртяги. Пить хочу — честно ответил я. — А в остальном вроде жив.