Переполох на Буяне - Голотвина Ольга - Страница 13

Только теперь Яга разглядела, что дальше по склону, в стороне от группы богов, простерлась ниц огромная толпа людей. Эти тоже рыдали, не поднимая голов, тихо, безнадежно. «Смертные», – прикинула Яга.

Она бесстрашно подошла к богине, стоявшей чуть в стороне от остальных. Красивая, с добрым лицом молодая женщина, державшая в бессильно опущенной руке белую маску, печально посмотрела на странницу:

– Кто ты, бабушка? Откуда ты пришла, чтобы разделить наше горе?

– Люди зовут меня – Баба-Яга. А ваше горе я разделю, когда узнаю про него.

– О Бабаяга-сама, ты и впрямь пришла из дальних краев, если не знаешь, что солнце удалилось от нас в эту пещеру, оставив мир медленно погибать…

– Серьезная беда, – согласилась Яга. – А дозволь спросить, внучка… не знаю, как тебя зовут…

Молодая богиня пристально взглянула на странную старуху, которая осмелилась назвать небожительницу внучкой:

– Прости мою неучтивость, Бабаяга-сама. Мое имя – Амэ-но удзумэ. Еще недавно я была богиней радости и танцев. Но какая теперь радость? Кому нужны танцы?

– А скажи-ка, солнце у вас – кто? Мужчина или женщина?

– Несравненная Аматэрасу Омиками, прекраснейшая из богинь… Ее оскорбило неучтивое, недостойное поведение бога Сусаноо…

– Женщина?! – весело охнула Яга. – И вы ее вызываете мольбами и слезами?

На бодрый голос обернулись остальные боги, подошли ближе, обступили странную пришелицу.

– Ваша Аматэрасу, небось, уже сама соскучилась в той пещере, – разъяснила Баба-Яга. – И рада бы выйти, но как же не послушать мольбы да просьбы? Вы плачете, уговариваете ее вернуться… А ведь любую бабу, будь она хоть трижды богиня, надо на любопытство ловить! С любопытством ни одна не справится, по себе знаю!

– Любопытство? – медленно повторил пожилой бог с тонкими чертами лица, странной продолговатой головой и глазами мудреца.

– Ну да! Ее надо удивить – сама из пещеры выскочит! И вот еще… найдется ли у вас зеркало побольше?

Вскоре подножие горы преобразилось. Люди, ничком лежавшие в стороне, перестали плакать и робко приподняли головы, украдкой глядя на невероятное зрелище.

У всех богов откуда-то появились в руках миски, блюда, длинные ложки, а в середине их круга встал перевернутый чан. Рядом с чаном стоял длинноголовый мужчина, держа в руках петуха, вестника рассвета.

Петух заорал, пытаясь вырваться из рук бога. И тут же все небожители ударили ложками по блюдам, выбивая веселую мелодию. Амэ-но удзумэ легко вскочила на чан – и принялась плясать так отчаянно и легко, как может плясать только богиня танца. Ноги ее выбивали лихой ритм, подчинивший себе сумасшедшую «музыку», и боги хохотали, и петух орал…

Яга, не выдержав, сорвала с головы платок, взвизгнула: «И-иэх!» – и пошла в пляске вокруг чана. Коленца старухи нелепо смотрелись рядом с искрометным танцем молодой богини, и от этого боги хохотали еще заразительнее, хохотали так, что сами уже не могли остановиться…

И вот из пещеры заструился поток света. Прекрасная женщина, окруженная ореолом лучей, осторожно выглянула из пещеры и негромко спросила:

– Что здесь происходит?

Эти тихие слова не потерялись в хохоте. Яга пронзительно завопила в ответ:

– А мы, ясно солнышко, другую богиню нашли! Чай, краше тебя будет! Вон, глянь, ее портретик висит! Глаз не оторвешь!

Изумленная богиня шаг за шагом отошла от пещеры. За нею след в след крался самый сильный из богов, чтобы помешать вернуться. Но ему не потребовалось удерживать солнечную красавицу. Аматэрасу взглянула в зеркало – и расхохоталась так звонко и радостно, что на мир хлынул солнечный свет. Небо стало голубым, деревья распрямили ветви, птицы запели, люди поднялись с колен – и жизнь вокруг показалась всем такой прекрасной, словно не было в ней ни горя, ни смерти.

В честь возвращенья солнца был устроен пир. Яга и ворон уплетали странные блюда из риса и рыбы, Яга хлестала сакэ, чашечку за чашечкой, и тихо бормотала, что разве ж из наперстков пьют, дали бы ковш…

Про мудрую Бабаягу-сама было сказано немало хороших слов, а длинноголовый бог (даже сакэ не помешало Яге запомнить его имя – Фукурокудзю) раскрыл веер, кисточкой написал на нем несколько странных знаков и протянул Яге.

– Какие прекрасные стихи! – воскликнула сидящая рядом богиня, взглянув на веер.

Прочесть стихи Баба-Яга не могла. Но знаки были чудесны. Один походил на летящего журавля, другой – на странное деревце… Все вместе они складывались в тонкий и сложный рисунок. Принимая подарок, Яга с удивлением почувствовала, что руки ее дрожат.

– Мне предлагали остаться, – сказала Яга Ворону, идя за клубочком.

– Р-размякла? – съехидничал Ворон.

Яга сквозь одежду тронула спрятанный за пазухой веер и тихо сказала:

– Про меня всегда говорили: хитрая. А сегодня сказали: мудрая. И еще… до сих пор меня никто никогда не хвалил…

Новый мир встретил их шумом ветра в редких кривых соснах, веселым пеньем неглубокой горной речки, скачущей по камням, щебетом птиц и запахом разогретой на солнце сосновой коры.

– Славно тут, – сказала Баба-Яга, примериваясь, как по камешкам перейти на другой берег. – Интересно, как называется эта земля?

– Мы зовем ее Страной утренней свежести, – раздался сзади мужской голос.

Яга в тревоге обернулась – и сразу успокоилась. Наверняка этот добродушный молодой человек в синей одежде не собирался сделать ей ничего плохого. В раскосых темных глазах светилось дружелюбие.

И еще Яга сразу поняла, что перед ней не царевич и не княжич. Достаточно было взглянуть на его большие мозолистые руки.

«Мужик – он повсюду мужик», – сказала себе Яга и совсем перестала тревожиться.

А молодой человек вежливо предложил:

– Почтенная женщина, ты собиралась на тот берег? Давай я перенесу тебя на спине!

– А перенеси! – охотно согласилась старуха.

Молодой человек согнул широкие плечи, Яга тут же очутилась у него на закорках, и он двинулся по камням через реку. Ступал юноша уверенно, твердо, ношу свою нес легко, словно перышко.

– Как тебя зовут, такого учтивого да вежливого? – поинтересовалась Яга.

– Добрая женщина, меня зовут Ван Дон, а живу я в деревне вон за тем леском, на морском берегу. Там меня ждет больная матушка, и каждый день в разлуке с нею был для меня годом.

– Что ж ты, добрая душа, мать больную одну оставил?

– Я искал белый персик со столетнего дерева, чтобы исцелить матушку. А что долго искал – так путь был трудным. Приходилось драться то с тигром, то с речными драконами. Но теперь все будет хорошо. Феи из волшебного сада пообещали, что матушка дождется меня и исцелится.

Яга разбиралась в людях – и сразу поняла, что парень не врет.

«Так ты, стало быть, из добрых молодцев? – подумала она. – Знакомо. Мы таких и видали, и едали…»

Тут Ван Дон перешел реку и вышел на тропу. Старуха дернулась было слезть с его спины.

– Сиди, добрая женщина, – откликнулся Ван Дон. – Тут только одна тропа, нам по пути. А я не устал. Я до этой речки летел на спине волшебного журавля.

– Понятно, что ты о матушке печешься, – проворчала Яга, глядя на клубок, который бойко катился по тропе впереди, – а вот почему о чужой женщине заботишься?

– Так как же не заботиться о старых людях? Кто мудрее старого человека? Кто в беде даст умный совет? Мне вот столетний старик подсказал, где найти волшебное персиковое дерево. Не зря у нас говорят: «Старая лошадь хорошо знает дорогу». И еще: «Столетнюю лису не проведешь…»

«Ага!» – с гордостью подумала Баба-Яга, которой было куда больше ста лет.

– А какая ужасная история вышла у наших соседей, в Поднебесной империи, в провинции Синано… Не доводилось тебе слышать?

– Нет.

– Тамошний князь велел всех стариков увозить на пустынный остров – пусть, мол, там своей смертью помирают, нечего на них зря рис переводить. Только один крестьянин вырыл в подполе яму и спрятал там свою почтенную матушку. И кормил ее тайком…