Если буду нужен, я здесь (СИ) - Резник Юлия - Страница 54
- Предыдущая
- 54/57
- Следующая
Выбираюсь из его рук.
– Что такое, лялька? Ты что… Нельзя же!
– Тебе льзя, – проказливо улыбаясь, стекаю поцелуями вниз по голой груди Звягинцева. Назар шипит, когда я обхватываю его эрекцию ладонью. И тут же прохожусь языком. По уздечке. Очерчиваю головку.
– Спорим, это будет самый быстрый оргазм в истории? – сипит мой великолепный муж, до белых пальцев комкая простынь. Я смеюсь, когда впускаю его в рот. И от этого мое горло вибрирует, усиливая его наслаждение. – Лала… Маленькая. Черт. Как хорошо… Да-да, вот так. Я уже. Уже… Блядь. Будешь глотать?
Прикрываю слезящиеся глаза. Назар и правда в два счета дошел до черты. Но вот его оргазм длился вечность. Спустя миллионы световых лет выныриваю, стирая сперму с уголка губ:
– Тебя было о-о-очень много.
– Так сколько копил, Лал… – смеется устало. – Думаю, нам следует вести счет.
– Чему?
– Оргазмам. Задокументируем, сколько я тебе задолжал. Чтобы потом вернуть.
– С процентами? – оживляюсь я, Звягинцев ржет. Качает головой, мол, конечно, как же без процентов. Подгребает меня к себе, уложив головой на грудь. В ухо размеренно долбит сердце, усыпляя лучше маминой колыбельной.
Вечером следующего дня у нас встреча с родителями и братом. Если уж сдаваться, то сразу всем. Я немного волнуюсь, представляя, как это будет. Тщательно выбираю костюм. Точнее, платье. Придирчиво осматриваю себя в зеркале. Живот даже при желании не разглядишь. Я немного переживала на этот счет, но врач сказал, что это нормально, ведь у меня очень сильные мышцы пресса. А вот талия, кажется, поплыла. И грудь стала больше, это даже Назар отметил.
Покончив с приготовлениями, еду в Метелицу. До назначенного времени еще полтора часа, но я знаю, что скучать мне не придется. На работе у Назара мне всегда рады. Живот начинает ныть, когда я, сидя за баром, болтаю о какой-то ерунде с барменами. Назар еще на встрече. Родители должны вот-вот подъехать, а между тем к тянущей боли присоединяются спазмы. И вот тут меня накрывает паникой. Ужас стискивает в ледяной руке сердце. И жмет… Жмет. Трясущимися руками набираю мужу.
– Лялька, я не забыл. Через пару минут буду. Тут такие пробки… – не давая мне вымолвить ни слова, выпаливает тот.
– Хорошо. Я тогда тебя подожду. Кажется, мне нужно в больницу.
– Что случилось? – тон Назара мгновенно меняется.
– Мне кажется, я его теряю… Я его теряю, Назар.
– Кровь? У тебя кровь?
– Я не знаю. Не могу заставить себя посмотреть…
– Уже подъезжаю.
А дальше все как будто в полубреду. Только лица мелькают, словно в калейдоскопе. Бармены, официанты, мама, папа и Назар! Наконец-то Назар… Я лечу… Ах, это он меня на руки подхватывает. И куда-то несет, раз за разом повторяя про то, что он рядом, и что теперь все будет хорошо. Но я знаю, что как бы он этого ни хотел – не будет. Что есть вещи, которые никто не в состоянии контролировать… Я тихо плачу, а боль распускается внизу живота и вытекает из меня алым. Когда он на руках заносит меня в приемный покой, мое чудесное платье уже пропитано кровью.
ГЛАВА 34
ГЛАВА 34
Ты дорога мне и в нарядах, и голая, и румяная, и неумытая.
Мне все равно, насколько я тебе дорог.
Ты победителем вернулась или побитая.
«До дна» – Негатив
Лала
– Лялька, ты дома?
– Я тут, – кричу я и сама удивляясь тому, как слабо звучит мой голос. С моего выкидыша прошло уже почти три месяца. И да, с этим мне даже Назар не смог помочь. А вот то, что я это пережила и умом не тронулась – полностью его заслуга. Не представляю, как бы справилась, если бы не мой муж. Он просто не выпускал меня из рук все это время. Не давал захлебнуться горем, каждый раз настойчиво выталкивая меня к поверхности смыкающегося надо мной отчаяния, как мама-кит – новорожденного китенка.
Дыши…
Я здесь.
Ты не утонешь…
Оказывается, я была с вами не до конца честна, когда говорила, что его простила. Нет, конечно, в моменте я действительно в это верила, но лишь сейчас осознала, что мое прощение пришло чуть позже. Когда?
Может быть, когда он, нарушая все существующие правила дорожного движения, гнал в больницу.
Или когда он меня двумя руками держал, отчаянно, с каким-то даже остервенением сопротивляясь тому, над чем никто из нас уже был не властен.
Или когда я, однажды проснувшись посреди ночи, услышала, как этот сильный, не дающий ни на миг мне усомниться в себе и своей любви мужик плачет. Потому что ему тоже больно, возможно даже, невыносимо, но он не может позволить себе эмоций. Не может, потому что кому-то из нас уж точно нужна холодная голова… Иначе мы оба сломаемся. В моей жизни не было ничего страшнее тех задушенных хриплых всхлипов.
В общем, когда-то это случилось… Пришло настоящее прощение. И мир навсегда поделился на две абсолютно неравнозначные части. На «мы» и «все остальные».
Где «все остальные», безусловно, желали мне только добра. Но они не понимали меня так, как понимал он. Откуда им всем было знать, как это – потерять ребенка. Пусть даже и нерожденного.
Ты знаешь, все ведь вокруг больны,
А мы как будто еще ниче…
«МИ-6» – NЮ
Я их ощущала больными, да. Не себя… И тем более не Назара.
Однажды мама, пытаясь меня утешить, сказала что-то вроде: «Не переживай, Лалочка, ты так молода, у тебя еще непременно родятся детки». И я ее возненавидела в тот же миг. Отвернулась, чтобы не сказать ничего лишнего, и только когда мы с Назаром остались одни, заорала:
– Какого черта?! О чем она? Как другие дети компенсируют мне потерю первенца? Как?! Скажи! Она что, спятила?! Я не хочу других «деток». Я эту детку хочу-у-у. Я так хочу, Назар… Ну почему так? Скажи…
– Я не знаю, лялька. Я правда не знаю.
И я рыдала, свернувшись, как беспозвоночное, у него на груди. Я захлебывалась горем, и все меня бесило. Не знаю даже, как он меня выносил.
– Заметил, в чат никто больше не кидает фото детей? – говорила зло. – Даже Брагин. А уж он-то как никто этим грешил. Сколько, кстати, уже их Маше? Они что думают, я сглажу их ненаглядных отпрысков?
– Нет, конечно. Ну что ты говоришь, а? Они хотят уберечь тебя от боли.
– Ну, тогда вышлите всех младенцев за пределы Земли! Слабо?!
Да, я была несправедлива. В своей боли все люди становятся эгоистами. Сейчас уже несколько легче.
– Не жарко тебе? – удивляется Назар, выходя на небольшую террасу. – Там плавится даже асфальт.
– Хотела подышать свежим воздухом.
– В центре мегаполиса? – усмехается, присаживаясь рядом со мной на корточки. – Может, напросимся к твоим родителям пожить?
– Лучше к себе на участок съездить.
– Там сейчас из-за стройки шумно. А вот на следующий год! – мечтательно прикрывает глаза. Я учусь не думать о том, что было бы на следующий год, если бы наш сын родился. Но пока, когда речь заходит о будущем, я все равно поневоле оглядываюсь. Подсчитываю, сколько бы мелкому было месяцев на Новый год, или к нашему переезду, на следующую годовщину свадьбы или к моему двадцать первому дню рождения. И это – отдельная мука.
От тягостных мыслей меня отвлекает странный шум.
– Что это? – привстаю, откладываю солнцезащитные очки в сторону.
– Сюрприз! – улыбаясь, Назар протягивает мне ладонь. – Пойдем, покажу.
Не раздумывая, переплетаю наши пальцы.
– Надеюсь, ты не потратил на этот сюрприз кучу денег. Строительство дома – дорогое удовольствие, Назар.
Кончики его губ подозрительно вздрагивают:
- Все время забываю, какая ты у меня скряга. – Ухмыляется. Я, подыгрывая ему, сварливо сощуриваюсь. Ну не все ж мне плакать. Надо как-то жить. Я пытаюсь.
– Это называется – хозяйственность. Признавайся, ты опять спустил кучу денег?
– А вот и нет. Она мне вообще почти даром досталась.
Звягинцев торжественно распахивает дверь и пропускает меня вперед. Я, открыв рот, смотрю на рыжего щенка акиты и медленно леденею.
- Предыдущая
- 54/57
- Следующая