Если буду нужен, я здесь (СИ) - Резник Юлия - Страница 45

– Ну что ты так долго, лялька? И где мой торт?

– Он испортился, – шепчу, стараясь чтобы губы не дрожали. – Извини.

– Эй! – тянет меня за руку. – Ну что ты? В каком смысле испортился?

– Да не бери в голову. Глупо получилось.

И почему-то кажется, что неслучайно… Настроение стремительно портится. Держать лицо становится все труднее. Благо народ и впрямь начинает разъезжаться. Сначала провожаем брата с женой, следом за ними – родителей. А потом и Брагины отчаливают, сославшись на усталость Манюни, которой вот-вот рожать.

Пока то да се, начинается жара в клубе. Назар немного навеселе. Мне нравится, когда он такой расслабленный и как будто небрежный.

– О, Димас, подъехал все же, знакомься. Моя жена!

Так и ходим с ним в обнимку от одного столика к другому, пока на сцену не выскакивает шустрый ведущий. У него круто подвешен язык. И с чувством юмора все в порядке. Так что даже когда он от лица коллектива поздравляет Звягинцева с днем рождения, это больше походит на мини стендап-концерт, чем на банальный тост. Весело.

– А теперь к поздравлениям присоединяются наши девочки! – парень взмахивает руками, будто дает старт гонке. Только флажков в руках не хватает. Свет меркнет. Включается музыка. И на танцпол выходят девчонки. Яркий макияж превращает их практически в клонов. Все на одно лицо. Но как же красиво! Это действительно искусство. Шикарное шоу, в постановку которого вложены огромные деньги. Тут и сложные декорации, и шикарные костюмы, и дорогущий реквизит. Шест тоже есть. Но он появляется лишь на несколько минут под занавес. Не веря своим глазам, я наблюдаю за тем, как Ольга танцует поставленную для меня хореографию!

Вдавливаю в кресло ладони, каблуками врезаюсь в пол, лишь бы только не броситься туда и не сдернуть эту извивающуюся тварь с пилона. Может быть, прав Марат. И я действительно очень наивная. Будь иначе, вряд ли бы этот демонстративный щелчок по носу ранил меня так сильно.

– Вау… Вау! У них новая шоу-программа? И все для папочки? – ухмыляется Назар, похлопывая широкой ладонью по животу. – Ты знала?

Качаю головой. Я чувствую себя преданной всеми. Эти девочки мне улыбались. Мы вместе пили кофе, болтали о всяком. А потом они шли и репетировали с этой сукой мой номер?

– Нравится?

– И не только мне, – Назар кивает на окружающую сцену толпу.

Кончики пальцев ноют, с таким усердием я вдавливаю их в обивку. Может быть, это и есть моя кара? Ревность, что огнем вспыхивает, выжигая нутро до черных обугленных краев. Звягинцев всего лишь смотрит на танцпол, а мне ему глаза вилкой выколоть хочется. Пусть ослепнет, чтобы не видеть их...

– Я отойду в туалет.

Назар кивает. И наклонившись к какому-то мужику, имени которого я не помню, начинает что-то с улыбкой ему объяснять. Высоко вздернув подбородок, с достоинством опускаюсь по ступеням. Закрываю за собой дверь в туалет и ловлю собственное отражение в зеркале. Выгляжу дико! Руки дрожат. Это, наверное, кавказская кровь взыграла. Других объяснений происходящему со мной безумию нет. Мой брат, например, тоже очень ревнивый. Вот и меня не пожалела эта болезнь. Наверное, она семейная. Заставляю себя улыбнуться. Надо же. Ничего ведь не случилось, а я накрутила себя до трясучки!

Открываю кран, подставляю запястья под ледяные струи и стою так долго, пока от холода не начиняет жилы тянуть. Выхожу. Мимо носятся официанты. И каждый мне улыбается. Неужели и их доброжелательность не более чем ложь?

Нет, Лала. Это уже попахивает паранойей.

Возвращаюсь наверх. В зале, кажется, стало еще более шумно. Посреди танцпола искрятся фейерверки, воткнутые в шикарный многоярусный торт. Я покачиваюсь, неосторожно врезаясь в какого-то парня в толпе.

– Как говорится, не так страшен торт, как количество свечек на нем! – юморит ведущий. – Набирайте побольше воздуха, Назар. Желание загадали?! Десять, девять, восемь…

Назар скалится своей фирменной улыбочкой. Вокруг него сбились подчиненные. А по правую руку встала счастливая Ольга.

И да, я понимаю, как важно поставить ее на место. Подойти к мужу. Взять его под локоть или, может, даже обнять, но я не могу. Мне физически плохо. Я возвращаюсь за стол, уговаривая себя, что ничего непоправимого не случилось. Просто какой-то супернезадавшийся день. Как назло, еще и голова разболелась.

– Эй! Эй, Лала. Ты чего грустишь? Хочешь сладенького? – Назар касается моего рта нанизанным на вилку кусочком торта.

– Я хочу домой.

– Хм… Я тут еще не со всеми успел поздороваться. Народу тьма! Дай мне минут двадцать, и поедем. – Звягинцев проводит по моей щеке горячими пальцами. Температура его тела явно немного выше, чем в среднем по популяции.

– Не торопись. Я вызову такси. Голова трещит. Видно, от вина.

– Нет. Так не пойдет, – хмурит брови.

– Я прекрасно доберусь сама. Веселись, ага? Ну не зря же ты их всех позвал, – сглотнув слезы, храбрюсь я из последних сил.

– Точно? Все нормально?

– Все прекрасно, – произношу нараспев. – Выпью таблетку. И буду ждать тебя дома.

Ну не могу я здесь больше находиться!

Назар выходит меня провожать и напоследок так целует, что все мои сомнения притупляются. Все-таки я очень мнительная. И неопытная. Знаю же, с каким трепетом Назар ко мне относится, а все равно как последняя истеричка себя веду. С чего вдруг? То, что Ольга перешла в наступление, совсем не означает, что мой муж ее в этом как-то поощряет. С чего бы вдруг после стольких лет ему воспылать к ней страстью? Ну, не из-за танца же! Что, он ее на шесте не видел?

Все так. Очень правильные мысли. Другой вопрос, что мне с этим делать? Рассказать Назару о своих подозрениях? И как это прозвучит? «Ольга поставила для меня танец, а потом сама тебе его станцевала». Детский сад какой-то.

Нет, конечно, всегда можно вспомнить, как она меня уронила. А еще мой торт. Его ведь тоже наверняка Ольга испортила. Но как я это докажу? Без доказательств все мои обвинения выеденного яйца не стоят. Вот будет потеха, если Назар встанет на ее сторону! Могу представить, как эта тварь будет злорадствовать.

Выходит, мне нужно молча ждать, что она в очередной раз выкинет? И долго я так протяну? Это ж никаких нервов не хватит.

Принимаю душ. Меряю шагами комнату. То и дело смотрю на телефон, но тот молчит. Спустя час я сдаюсь и сама набираю мужа. Назар не отвечает. Мое волнение усиливается с каждой минутой.

«Ты не слишком-то загулялся?» – строчу я. Оп! Прочитано.

«Возвращайся. Узнаешь».

Что за глупости? Перезваниваю. Раз, другой. Но мне никто не отвечает. И тогда я надеваю первые попавшиеся под руку шмотки и опять вызываю такси. Никаким весельем в клубе уже не пахнет. Плетусь по притихшим темным залам. Кручу головой по сторонам. Я всей душой успела полюбить это место, но в данный момент мне здесь как-то жутко. Чувствую себя героиней фильма ужасов. Вот сейчас толкну дверь и…

Нервно посмеиваясь, толкаю дверь в кабинет мужа. И… застываю, глупо моргая. На разобранном диване лежит голый Назар. А рядом с ним, вызывающе на меня глядя, его подружка.

Знаете, а я ведь ничего, оказывается, о боли не знала. До этого момента – нет.

Я прикрываю глаза и делаю шаг назад в спасительную темноту коридора. Оглушенная, абсолютно дезориентированная. В груди нестерпимо ноет. Или это ною я? Скулю, как побитый щенок. Одной рукой затыкаю рот, второй машинально потираю грудь, в которой диковинным жгучим цветком распускается боль, и иду, иду. Все равно куда, лишь бы подальше отсюда.

Больше не его девочка.

Как же так?

Мое сердце переполняется чем-то невыносимым. Оно замещает кровь, не дает дышать, отнимает зрение. Я еще пытаюсь это контролировать, но невыносимое потому так и зовётся, что вынести это нельзя.

Где-то уже у самого выхода меня ломает. Я падаю на колени. Обхватываю себя ладонями и, округлив губы в беззвучном крике, начинаю медленно раскачиваться из стороны в сторону. Огненный цветок в груди лениво колышется, опаляя лепестками пламени.