Если буду нужен, я здесь (СИ) - Резник Юлия - Страница 40

Гребаный чревовещатель.

Что значит – большего? Как дура открываю и закрываю рот. Губы по-детски кривятся и дрожат. Приходится плотно сжимать их, чтобы опять не скатиться в истерику.

– Большего? Объясни, пожалуйста. До меня не доходит. Я думала, у нас все хорошо… Тебе чего-то не хватало? – шарю взглядом по лицу мужа.

Наверное, я могу собой гордиться, потому что в такой сложной ситуации мне удается взять себя в руки. Я совсем как взрослая, да. Говорю разумные вещи. Озвучиваю свои страхи. Так почему же мне все хуже и хуже? И хочется плакать, взобравшись к нему на колени. Так хочется плакать! Неужели ему было плохо со мной?

Звягинцев грязно ругается. Подтягивает меня за руку к себе. Как раз тогда, когда моя напускная бравада сметается новым потоком слез.

– Конечно, все хорошо. Конечно, – с какой-то злостью, что ли, шепчет мне в макушку, гладит, путаясь пальцами в волосах. – Не плачь. Ты только не плачь, пожалуйста.

– Т-тогда я тебя не п-понимаю!

Даже представлять не хочу, на кого я в этот момент похожа. Выпотрошенная, размазанная. Ничего не понимающая. Желающая лишь одного – чтобы все стало как раньше. До того, как мой муж, трахая меня пальцами, вдруг спросил: «Хочешь, чтобы вместо них был член Антона?».

– Говоря о большем, я имел в виду вовсе не секс.

Назар обхватывает ладонями мои мокрые щеки. Мы замираем друг напротив друга, касаясь лбами. Смешивая так и не успокоившееся дыхание. Открытые и честные…

– А что? – наивно интересуюсь я.

– Я хочу твои чувства, Лала. Очень хочу. – Назар скользит руками по моей спине, ласково очерчивает дуги ребер, перешагивает пальцами с позвонка на позвонок. – Ты даже представить не можешь, как. Да только, боюсь, пока ты не закроешь гештальт с Дубиной, мне ничего не светит. Поэтому мы его закроем. – В голосе Назара прибавляется холодных металлических ноток. – Но на моих условиях.

Притихнув, я вслушиваюсь в каждое слово мужа, то и дело гася порыв вставить что-нибудь от себя. Потому как нельзя его перебивать! Нельзя, сколько бы противоречий во мне бы ни вызывали его речи. И каким бы бредовым мне не казался ход его мыслей.

– Я не хочу, чтобы ты страдала. Чтобы мучилась, выбирая между мной и им. Чтобы представляла, как это могло быть… – чеканит Звягинцев.

– Я этого и не делаю! – замечаю с отчаянием и вдруг замолкаю, глядя в его мудрые, все понимающие глаза. Аллах. Да что же это такое?! Зажмуриваюсь. Делаю несколько вдохов. – Может быть, иногда… Помимо воли. Но как только я себя на этом ловлю, одергиваю! Честное слово. Потому что мне очень хорошо с тобой. Так хорошо, Назар, – шепчу в горячке. – Не думаю, что я смогла бы от тебя отказаться. У нас ведь все нормально, правда? Нам хорошо! У нас семья.

– Все так. Но, Лала…

– Да?

– Ты помнишь день, когда его сбила? Можешь представить, как мне было, когда ты разве что в любви ему не признавалась, а, Лалка? Когда укачивала его как ребенка и гладила, будто он для тебя – наивысшая ценность? И пальцы твои дрожали…

Назар отрывается от меня. Садится, откинувшись затылком на спинку кровати, и устало прикрывает глаза. Такой сильный. Такой гордый… Я выплакала уже целое озеро. Казалось бы, нет больше слез. А они есть, предательницы. И на горле все туже удавка.

– Если даже это причиняло тебе боль, то…

– Ну? Договаривай, чего уж.

– То что ты будешь чувствовать, когда мы займемся сексом? – голос дрожит, вязнет, половина звуков выходят смазанными. Я сказала – когда?! Не если, а именно когда! Не может быть, чтобы я уже все для себя решила!

– Облегчение, лялька. Наверное, облегчение. С реальным мужиком, по крайней мере, можно конкурировать. Не то что с твоей голубой мечтой.

Облизываю губы, судорожно собирая в кучу мысли. Хотела бы я сказать, что не понимаю, о чем он. Но я же будущий психолог. И все я понимаю, да.

Как же устало звучит его голос… Чего ему стоит этот разговор? А решиться на такие вот экстраординарные меры – чего… ему… стоит?

– Я просто испугалась, Назар. Не каждый день я на кого-нибудь наезжаю.

– Согласен. Но авария стала триггером. Если бы не она – им бы стало что-то другое. Ты же умненькая у меня, и все понимаешь.

Не знаю. Я уже не уверена. Ни в том, что умненькая, ни в том, что хоть что-нибудь понимаю. Происходящее мне кажется нереальным. Кем надо быть, какой обладать решимостью, чтобы в борьбе за счастье позволить своей непутевой жене такое? Наверняка эта ситуация должна поведать мне о Звягинцеве что-то важное. Если хотите, открыть глаза. Но я так выжата, что у меня просто нет сил анализировать.

– Постой! А почему ты решил, что Антон согласится? – подхватываюсь от пришедшей в голову мысли. – Вы с ним обсуждали такую возможность?

Назар скользит по моей голой тушке взглядом. И я розовею, потому что возбудилась от этой мысли, а он все понял. Я, наверное, какая-то дрянь. Нет, точно. Знай мои родители, какое чудовище вырастили, наверняка бы от меня отреклись. Мне так стыдно, что я сжимаюсь в комочек. Прячу лицо в ладонях.

– Нет-нет. Не надо, не закрывайся. Все нормально. Это реально возбуждает. Я знаю.

– Откуда? Ты уже занимался… У тебя был тройничок? С Антоном?!

– Твои мысли утекли не туда, – морщится Звягинцев, ведя пальцем по моему животу.

– Я хочу знать!

– Я взрослый дядька, Лала. Чего в моей жизни только не было. – Назар шумно выдыхает, вновь давя на меня взглядом. – Но это другое. Тогда это вообще ничего не значило. Кроме того, что мы с Тохой настолько всем в этой жизни пресытились, что потянуло на какой-то изврат.

– Тебя и сейчас на него тянет.

– Нет. Сейчас мной руководят совершенно другие мотивы.

– Это какие же?

– Я не хочу тройник. Я хочу тебя. На всю жизнь. Сколько бы нам ни отмерили. Дом, дети, собака. Тут ничего не поменялось.

– Тогда зачем нам Антон? – всхлипываю.

– Чтобы ты им переболела.

– А если… – тяжело дышу, – если одной таблетки будет недостаточно?

– Значит, ты получишь столько пилюль, сколько тебе понадобится.

Как же он смотрит! Внимательно. Давяще. И с такой решимостью, что…

– А если болезнь окажется неизлечимой?

– Тогда, по крайней мере, я смогу утешиться тем, что сделал все от меня зависящее.

– Тебя это правда утешит? – скептически кривлю губы.

Ответа на свой вопрос я не получаю. Вместо этого Назар опять меня целует. А я не готова ко второму раунду. Мне бы в душ. Я вся в его сперме и своих слезах-соплях. Да и задница горит огнем. Я на анал не знаю как решилась, а тут…

– Ты не ответил по поводу Антона. Вы обсуждали нас?

– Нет. Сначала я хотел поговорить с тобой.

– Ясно.

– И все?

– Да. Пока так. Для меня это все слишком, Назар. Нужно сто раз все обдумать.

– Чего ты боишься? Тебе же понравилось в два…

– Со мной был ты! Ты один…

– Так и будет. Так всегда и будет. Только я, – шепчет в висок, обжигая дыханием.

– Я не понимаю. Для тебя вообще неважно, что ты первый и единственный мой мужчина?

Неважно. Ага. Как бы не так. Именно поэтому он в лице меняется, стоит только мне это произнести. Нет… Пусть что хочет говорит. Но я же вижу, что важно! Тогда как? Зачем? Стоит ли оно того? А что если мне правда понравится? Не могу… Не могу! Я в таком раздрае!

– Ты меня вообще слышишь, лялька? Конечно, важно. Но наше будущее и твое счастье важнее.

– Может быть, Антон не согласится, – отвожу взгляд.

– Может быть. Но я почему-то не сомневаюсь, что он своего не упустит.

Мы правда обсуждаем наш секс втроем? Подумать только. Тело охватывает нервный озноб. В поисках тепла жмусь к Назару. Дышу им одним. Мне все-все в нем нравится. Как он выглядит, как меня касается, что говорит… Особенно когда мы в постели.

– Мне так страшно, – признаюсь сипло.

– Мы просто попробуем. И если ты поймешь, что это не твое, мы все переиграем в любой момент.

Слизываю слезы с губ. Проглатываю нервный смешок.