Дочка папы Карло (СИ) - Страйк Кира - Страница 17

Перед танцами мы получили легкий бульон с пирожками, а уж после… нас ожидало настоящее пиршество: жареная дичь, телятина, гуси, пирожные. Можно было вдоволь пить шоколад, а в своих комнатах лакомиться гостинцами из дома, что в будние дни было под строгим запретом.

Многим девчонкам родственники присылали традиционные угощения. Однако такие, как я — кто не имел такого счастья — тоже не оказались обделёнными. Благотворители от души постарались и прислали корзины с конфетами, засахаренными фруктами, паштетами, булочками, орехами. В общем — хватило на всех. Всё это богачество дружно поделили между собой.

Мы с Саломеей нарядились в самошитые юбки-солнце кумачового цвета с бордовыми цветами. Жаль, что ткань была немного тяжеловата для подобного фасона и красиво струящихся воланов не вышло — тонкий переливчатый шёлк в институте бы не одобрили из-за его дороговизны. Да и пузо с декольте заголять не рискнули.

Но всё равно, в сочетании с пришитыми вместо рукавов к обычной рубашке богатыми воланами, одетыми на шею нарядными монисто (из бусин и крашенных золотистой краскойпод монетки кругляшей плотной бумаги), цветастыми платками на плечах и обязательной розой в распущенных волосах — смотрелось замечательно.

В таком виде и собрались пойти поздравить наших медиков в лазарет, вооружившись корзинкой с гостинцами, которых уже скопилось в изобилии. За компанию позвали девочек из своего дортуара — после моего боевого выступления в защиту слабого, отношение ко мне значительно поменялось.

Мало того, что за сам факт заступничества, по мнению многих, стоило уважать, так ещё и как пострадавшей от доноса выражали сочувствие. Настоящим другом я по прежнему считала княжну. Но и с остальными общение улучшилось.

В итоге, почти все согласились идти. Блондинок никто не звал — они своей могучей кучкой пол дня где-то пропадали. Тем более, что, как я уже говорила, отношение к ним стало прохладным. (Ангелина так вообще откровенно воротила нос.) А Танюшка осталась доделывать причёску — она сегодня была принцессой.

В коридоре, в районе другой девичьей жилой комнаты, стояла живописная группа старшеклассниц: паж в полосатом плаще и берете с нарисованными усами; мушкетёр в голубой накидке, широкополой шляпе с пером, круто закрученными локонами и поддельной эспаньолкой; симпатичная бойкая горничная и дама с явным запросом на королевский сан. Они что-то приглушённо, но бурно обсуждали между собой.

Как только наша компания поравнялась с ними, девушки замолчали и дружно посмотрели на меня. Вперёд вышла “королева” и направилась ко мне, делая знак остановиться. Я знала эту барышню. Довольно заносчивая особа, как мне всегда казалось, которая принадлежала скорее к противоположному лагерю, чем к нашему.

Мы особо никогда не общались, поэтому её желание поговорить заинтриговало. Сказав своим, чтобы шли без меня, а я потом догоню, остановилась в ожидании развязки.

— Мы считаем, что должны кое-что тебе сообщить. — сказала она.

— Я слушаю. — настроившись удивляться, ответила я.

— Подруга вашей троицы сегодня хвалилась, что тебе готовят большую неприятность.

— Что ты имеешь ввиду?

— Пользуясь тем, что в праздничной суете можно беспрепятственно находиться в любой части института, после обеда они собираются проникнуть в преподавательскую и подправить в классном журнале твои оценки.

— В смысле? — оторопела я, — Нарисовать мне низких баллов?

— Наоборот. — поморщившись, коротко пояснила она, — Дальше думай сама. Мне совершенно не нравится тебе это говорить. Но мы все решили, что это будет совсем уже крайняя подлость. Так нельзя. Из наших никто с ними больше дружить не будет.

На этом она развернулась и пошла в сторону своей компании, а я медленно пошла к лазарету, на ходу пытаясь осмымслить сказанное и произошедшее.

Получается, белобрысые, получив клеймо стукачек, решили сделать крайней в этом факте меня. И обозлились до той степени, что решили довести ситуацию до исключения. Ябы посмеялась и сказала, что поступок попахивает детским садом, но ход-то, на самом деле, был не самый глупый.

Если бы они собрались исправить мои хорошие оценки на плохие — это очень скоро бы выяснилось и меня бы никто не заподозрил, но наставить в журнал лишних пару-тройку двенадцать баллов*, по логике вещей, выгодно только мне. Мол, чтобы поправить ситуацию. А что? Вполне убедительно. И это тоже очень скоро бы выяснилось.

Я оглянулась на группу неожиданных союзниц — они тоже смотрели мне вслед. А я теперь совершенно не представляла, что делать. Бежать к Марте или тем более к инспектрисе — значит уподобиться этим самым кукушкам. Раз уж поставила себя здесь как “правильная” — надо идти до конца.

Так и не определившись со своими дальнейшими действиями, с напрочь испорченным настроением добралась до своих. Саломея тут же оттащила меня в угол.

— Что ей было надо? — обеспокоенно спросила она.

— Не поверишь, спасти меня от позора и очередного скандала.

И я рассказала ей всё, что мне сообщила “королевна”.

— Да-а-а, ситуация непростая. — протянула княжна, медленно выдыхая сквозь зубы (первый раз своими глазами наблюдала, как выглядит её гнев), — И к фройляйн Марте ты, конечно, идти не хочешь?

— Нет. — решительно подтвердила её предположение, — И в угол тройняшек не зажмёшь — они ещё ничего не сделали. Состроят невинные глаза и ото всего отопрутся. Не знаю, что делать.

— Я знаю. — вдруг серьёзно и совершенно уже спокойно заявила моя подруга, — Но действовать будешь не ты — твоя задача отвлекать внимание и делать беззаботное лицо, как будто ничего не происходит… Иди поздравляй Льва Петровича, доверься мне и ни о чём не переживай.

На деле это оказалось не так просто исполнить. А Саломея пошушукалась с нашей разведчицей, та полыхнула яростным взглядом, согласно кивнула и они обе куда-то удалились.

К концу обеда княжна, сделав мне знак оставаться за столом, перемигнувшись с Ангелиной, вышла из столовой. Следом за ними, к моему удивлению, улизнула Наталья. За соседним столом тоже образовалась пара свободных мест.

Наконец, коротко зыркнув в мою сторону и убедившись, что я на месте, пытаюсь затолкать в себя пудинг, наши интриганки покинули праздничный стол. Не передать словами, чего мне стоило не пойти следом, чтобы лично поучаствовать в предстоящем действии.

Обо всём позже, захлёбываясь эмоциями, рассказала Ангелина. Саломея, понимая, что взбудораженную разведчицу порвёт на части, если не предоставить ей такую возможность, сдержанно кивала головой, кое-где вставляя пару слов в поправку истории.

В общем, когда пакостницы, убедившись, что учителя веселятся в столовой со своими подопечными и помешать им некому, проникли в преподавательскую комнату (учительскую по нашему), там их уже ждали княжна, Ангелина и пара “авторитетных” мадемуазель из соседнего дортуара, решивших принять участие в выведении на чистую воду юных “беспредельщиц”.

Опуская детали, отпираться тем было некуда. И, пока Наталья “стояла на шухере” в коридоре, нтриганкам ясно дали понять, что их не принимает ни одна сторона. И любое ихдействие больше ни у кого не найдёт поддержки.

А я, наконец, могла вздохнуть спокойно.

*Старания воспитанниц института благородных девиц оценивались по 12-балльной системе.

18

Вся эта ситуация окончательно расставила “точки над i” относительно степени благородства отдельно взятых девиц, показав, кто на что способен. Как на гадости, так и на поступки совершенно иного порядка.

Я искренне благодарила девчонок из чужой для нас компании за своевременное предупреждение, отдавая себе отчёт в том, что им не так просто далось это решение — как ни крути, “сдать” им пришлось “свою”. И пусть они не побежали ябедничать учителям или инспектрисе, а предупредили лишь саму меня — это тоже считалось не очень благовидным поступком. Всё-таки я не входила в их круг, в отличие от соперницы.

Тем не менее, общеинститутуский негласный кодекс чести сильнее осуждал то, что собирались совершить уже утратившие репутацию доносчицы и интриганки. И я рада, что для кого-то этот самый кодекс — не пустой звук. Может мы и не стали после этого “дружить дортуарами”, но с удовольствием здоровались и перекидывались парой слов при встречах в столовой или в коридорах.