Ржевский (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 32

— Сильно? — тут лишь тоскливо вздохуть да себя пожалеть.

— Можешь умножить на пять разрушительный эффект от пробуждения, не ошибёшься, если первый сценарий отката в её ментале. Хотя есть и второй... Конец тогда всему вашему имению, и это не фигурально.

— Точно?

— Точно. Вместе с обитателями. Я очень хорошо знаю ощущения девчонки, когда её за старика против воли отдают. И это я ещё не углубляюсь в нюансы физиологии. Мы с тобой так и познакомились на Красной Дорожке, если что.

— Мда уж...

— Так моему сорок было, а не семьдесят. И то, чуть руки на себя не наложила... жить от одной мысли о таком не хотелось...

— А может, и Барсукова тоже первым делом на себя руки наложить пожелает?! — недостойно даю слабину, хватаясь за воображаемую соломинку. — Жаль её, конечно, но может она тихо утопится первым делом?! Как в себя придёт?!

Не хотелось бы, конечно, но язык предшественника торопится спросить впереди меня.

— Нет. Не тот формат личности. Говорю как мастер ментала.

— Точно?

— Да. Она не наша, покорная мужской воле и в хиджабе. Она ваша, которая в горящую избу за конём, или как там оно в вашем эпосе. Вон, твой дед ей уже слово против сказать боится — чувствует разницу ментальных потенциалов!

— Вижу... А что по второму сценарию?

— Отката в её ментале?

— Да. Мадина, это всё как-то можно исправить? Если ты возьмёшься?

— Час назад бы сказала, нет. Сейчас, на седьмом ранге, отвечу иначе: исправить реально, но я пока не понимаю, как. Сила есть, ума не хватает быстро тебе ответить.

— ВОЗЬМЁШЬСЯ ПОДСТАВИТЬ ПЛЕЧО? — смотрю с надеждой в глаза, удерживаясь от лишних слов и ругательств. — Без обещаний, просто попытаться?

— Да. Можешь считать, взялась уже. Только позвонить кое-кому в Залив надо будет попозже: у нас есть опыт по таким случаям, но расспросить старших в Гильдии надо. Тех, кто больше знает.

— Что со вторым сценарием?

— Погоди, и так лезу как слон, по горячему. Надо б пять минут выждать между сканами.

— Жду.

— Знаешь, а вам бог ворожит, — неожиданно выдаёт менталистка совсем с другим лицом. — Пролезла я в её глубокие слои!

— И чё там? — даже подпрыгиваю от нетерпения.

— А ведь у неё были подобные развлечения, — Наджиб с удивлением щёлкает пальцами.

— В каком плане?

— Я сейчас очень ошиблась поначалу. Категорично нельзя утверждать на будущее, именно о ней.

— Объясняй!

— Есть правило: никогда нельзя додумывать за пациента. Я его нарушила и о её реакции после снятия приворота со своих позиций судила.

— А надо с каких?

— А надо в её же голове и смотреть. Для женщины нашего региона то, что она сделала, это одно. Но Барсук и выпить раньше могла, и по ресторанам да ночным клубам до знакомства с твоим дедом не чуралась! В нетрезвом состоянии.

— И?

— Бывал у неё сходный опыт и раньше, — Мадина краснеет, опуская взгляд. — Знакомств с мужчинами в ночном клубе, будучи нетрезвой. Не буду рассказывать подробности, целительская тайна.

— Да я уже сам догадался. Трезвеет она на утро, приходит в себя — а тут ага. Сюрприз рядом в наличии. И память, как такое случилось, отсутствует. Даже имени не помнишь, кто это с тобой.

У тела предшественника такое тоже регулярно бывало. Правда, мужчине не досадно в итоге, по большому счёту.

— Точно. Бывали случаи, когда это знакомство в нетрезвом состоянии накануне ей поутру совсем не нравилось.

— И?!

— Ну, она больше не встречалась с таким человеком, но и не переживала особенно, — Наджиб выглядит откровенно озадаченной, задумчиво разглядывая княжну. — Хренасе. Вот что значат различия в этнопсихологии...

— Фуф, — с облегчением вытираю пот со лба, хотя и несколько преждевременно. — Хорошо хоть варианты есть. Не безнадёжно всё.

— Есть варианты, — твёрдо говорит менталистка. — Лучше гораздо варианты, чем я в первый момент подумала, на себя ориентируясь. Свободнее она взглядами, чем я, и намного. Может, и обойдётся в итоге: не будет ни переживать, ни драматизировать. Но мне её наблюдать надо несколько дней, чтоб точно сказать.

— Фуф ещё раз.

Любая надежда ровно на сто процентов лучше, чем её отсутствие.

— Знаешь, плюс одна деталь, — брови менталистки сходятся на лбу сильнее. — Она сейчас голыми сиськами в окно знаешь почему светит?

— Ну так с головой же непорядок? Тронулась под влиянием твоего неведомого коллеги и не знает, что творит?

— Нет. Я только что проверила, потому что тоже как ты подумала поначалу. А это другое.

— Что именно?

— Вмешательство было, программа индуктивная стоит, но её буферов она не касается. Анастасия эта, кроме прочего, почётный и давний член нудистского клуба при ресторане "Новый Париж"!

— О как.

Интересно, что за клуб? В памяти предшественника ничего, хотя и должно быть.

Выяснить, когда никого рядом не будет. Может, и сходить смысл есть, самому, без девчонок: а вдруг там пиво хорошее...

— Да. Так что её голые сиськи сейчас — никак не следствие того внушения, — твёрдо припечатывает Наджиб. — Нынешнее поведение у неё полностью соответствует базовым настройкам личности. Изначальным.

— Ты хочешь сказать, что она всегда себя так вела? И до моего деда тоже?

— Да, лет с семнадцати. Я параллельно только что на магостраницу того клуба зашла через свой переходник. Дим, она и раньше, как бы тут поделикатнее... тела своего на людях приоткрывать не стеснялась. И подруги у неё есть такие же, они вместе обычно развлекаются!

— Занятно.

О как. "Новый Париж", говоришь. И там ещё подруги у княжны имеются, а жить Анастасия с дедом будет, значит, в соседнем доме.

И те подруги к ней наверняка в гости уже завтра прийти могут. Особенно если праздник в имении организовать! — мысленно хлопаю себя по лбу. Типа радости моей — за помолвку, к-хм, молодых.

Деньги в заначке есть, на пирушку хватит.

Настроение не просто резко улучшается, а соколом несётся ввысь.

— Я ручаюсь за свои слова! — собеседница неправильно истолковывает мою задумчивость.

На ладони Мадины снова полыхает магическое подтверждение:

— У неё ещё с двумя родными сёстрами конфликты из-за этого! Те поскромнее, а она их троллит регулярно при кавалерах! Не совсем пристойным видом.

— Да верю, верю, — улыбаюсь радостно против воли.

В этот момент прямоугольник в моём кармане начинает нагреваться и вибрировать.

Тащу его из кармана.

Мадина, увидав загогулину на экране, выпучивает глаза:

— Аль-Футаим старший! Твою ж маму! И чё делать? — её взгляд начинает метаться по сторонам, а от былой рассудительности не остаётся и следа. — Чё ему надо?! — она становится похожей на перепуганную синичку.

— Во-первых, успокоиться, — предлагаю.

После чего без затей отклоняю входящий вызов: на этого типа мне плевать с высокой башни, а Наджиб вон, резко занервничала.

Надо её в себя привести сперва, потом уже на посторонних отвлекаться.

Глаза Мадины раскрываются ещё шире:

— Это же сам аль-Футаим был! — и целая гамма чувств на лице.

Такая, что словами не передашь.

— Да и хрен с ним, — равнодушно отмахиваюсь. — Перезвонит, не развалится. Ему же надо, не нам.

— У нас так никто не делает. — А глаза выпучены.

Того и гляди, кондратий хватит, даром что молодая ещё.

— Пока ты в себя не придёшь, никакого разговора у меня с ним не будет, — поясняю. — На него мне начхать, даже если он помрёт через секунду или вообще сюда не дозвонится. — Плюю под ноги и демонстративно растираю. — Как-нибудь переживу, дед — тем более. А вот если ты во время острого разговора будешь рядом вибрировать, я тоже могу занервничать — психи передаются. Не дай бог, какую-нибудь ошибку сделаю.

— Упс.

Она опускает веки, делает два глубоких вдоха, какое-то усилие над собой (судя по мимике) — и открывает глаза совсем другим человеком: