Художник Кошмаров (СИ) - Бобков Владислав Андреевич - Страница 51

Я как бешенный разбрасывал огненные и ледяные пластины, замедляя и уничтожая подступающих монстров, но какая-то их часть всё равно должна была прорваться ко мне.

Стоявший возле моих ног, Бэмби Первый самоотверженно приканчивал самых удачливых, насаживая их на свои подрагивающие над головой костяные клинки.

И хоть Баал спас бы нас, я не сомневался, что он позволит им меня хорошенько подрать. Да и мне самому хотелось утереть нос этому самоуверенному куску бога.

Теперь я бросал оставшиеся огненные печати как можно точнее, стремясь отсечь фланговые удары, оставив лишь центральный путь. В центр же я закидывал только ледяные печати. От них крысолюды не дохли, но накапливались, сбиваясь в мешающую друг другу толпу.

Они в ярости царапали покрывающий их ноги лёд и отламывали от него целые куски.

В какой-то момент, осознав, что единственный безопасный путь по центру, они сконцентрировались лишь на нём, от чего ледяные печати перестали справляться в этом ковре из серой шерсти, клыков и горящих черным огнем глаз.

«Пора!»

Я ухватился за лежащий в отдельном кармашке широкий свиток и одним точным движением его раскатал, позволив тому под собственным весом опуститься к земле.

Удостоверившись, что чистая, белая сторона направлена на меня, а покрытая рисунками от, я актировал свою последнюю разработку, которой очень гордился.

У меня наконец-то получилось привить своим рисункам чувство направления и движения!

Крысолюды уже торжествовали, когда жалкий человек перестал бросать в них огненные деревяшки, но вот чего они точно не ожидали, так это тугого потока пламени, рванувшего сквозь них прямо из свитка.

Их отчаянный многоголосый визг потонул в рёве безжалостного огня. Шерсть сгорела за секунду, а следом настал черед кожи и лопнувших от температуры глаз.

— Люблю запах напалма по утру. — засмеялся я, поводя свитком, то в одну, то в другую сторону, словно раструбом огнемета.

Жар был такой, что я чувствовал, как даже мои ресницы скукоживаются и сгорают, а ведь я стоял в стороне.

В этот свиток я закачал целых три запаса моей собственной ци, от чего рисунки огненных потоков работали аж четыре секунды.

Пш-ш-ш! — стоило последним знакам на свитке осыпаться пылью, как и сама ткань вспыхнула пламенем, из-за чего мне пришлось её поспешно выпустить из рук.

Всё, что стояло передо мной в десятке метров, было сожжено до неузнаваемости. Стоял тяжелый запах горелого мяса. Вновь захотелось блевануть, но в этот раз справиться с позывом было ещё легче.

Правда скачущему и добивающему полумертвых крыс на флангах Бэмби Первому было наоборот очень весело.

— Немного медлительно, — дал свою оценку Баал после небольшой паузы. — Пока ты доставал и активировал последний свиток, настоящие практики тебя бы прикончили. Но как первый бой хорошо. Я ожидал худшего.

— Да, отстань ты. Дай порадоваться. — я невольно улыбнулся. Только что я своими собственными силами расправился, по прикидкам, с более чем тридцатью опасными нечеловеческими тварями.

В том же бою один на один крысолюд имел почти все шансы прикончить обычного крестьянина. А той толпой могли бы завалить даже претендента. Но я справился.

Наконец-то у меня была своя собственная сила!

— Ух ты, ну вы их и покрошили, конечно. — раздавшийся сбоку голос судя по дернувшемуся Баалу стал неожиданностью для всех.

Повернувшись, я уже подсознательно знал, кого увижу. В конце концов, не только мы одни занимались уничтожением крыс, а нескончаемые взрывы могли поднять даже мертвого.

Незнакомый практик выглядел очень колоритно. У него на шее был закреплен прочный стальной ошейник с выходящими прочь толстыми, похожими на паучьи лапки, остриями, направленными в сторону голову.

Это устройство чем-то напоминало пыточные ошейники, используемыми американцами для негров, что пытались сбежать. В них как бы ты не пытался лечь или к чему-то прислониться, то твоя голова постоянно опиралась на какое-либо остриё, что приносило бы мучительную боль.

На запястьях и щиколотках были закреплены шипастые кандалы.

Но особого внимания заслуживало именно тело, на котором живого места не было от сотен, а может и тысяч шрамов. Стоявшего перед нами человека чем только не пытали, начиная от каленого железа и заканчивая обычной плетью.

Сам он был одет в какое-то жуткое рванье, единственной целой вещью из которого был красный капюшон, оставляющий открытой лишь нижнюю часть лица с застывшей улыбкой конченного психопата.

Я невольно насторожился. Я сомневался, что этому человеку понравится то, что мы украли у него часть его работы, но следующая фраза было совсем не тем, что я от него ждал.

— Простите, но как вы смотрите на то, чтобы поговорить о Боге? Поверьте, это не займет у вас и нескольких минут!

-…

— О боге? — осторожно уточнил я. — А о каком именно боге ты хочешь поговорить?

— Конечно же, о сладострастном боге мучений! Боге, что в своей доброте и мягкости готов позволить любому присоединиться к единственно верному пути приятной боли, — псих крепко обхватил себя руками и чуть ли не содрогался от трепета, произнося следующие слова.

— Наш мир столь суров и несправедлив. Он полон страданий и не выполненных надежд. Мы идём по нему словно призраки, которые сами не знают, чего хотят и к чему стремятся. Но Трал готов протянуть нам милостивую руку помощи. Он научит нас, как жить в боли и получать в ней удовольствие. Терпеть боль от расползающейся плоти и жаждать большего…

— Пф-ф-ф. — я чуть было не сорвался и лишь огромным волевым усилием сумел подавить рвущийся из меня хохот.

Чем больше говорил жрец неизвестного бога, тем сильнее злился Баал. И во имя Бога риса, я собирался по полной воспользоваться представившимся представлением, за все те дни, что он пил мне кровь!

Сам же жрец, видимо, вдохновившийся нашим молчанием и тем, как мы внимательно его слушали, начал вещать с ещё большим жаром.

— Да что я всё говорю и говорю. Как говорил мой добрый наставник, пример лучше тысячи слов! — в ту же секунду жрец вытащил из-за пояса диковинное оружие, заставив меня приготовиться драться, но до этого не дошло.

Оружие состояло из рукояти, к которой были присоединены несколько толстых цепей, оканчивающихся небольшими, покрытыми острыми шипами шариками.

Не переставая говорить, жрец привычным движением хлестнул себя этим оружием по спине, после чего возвратным движением шипы впились уже в его живот и грудь, полосуя и оставляя новые шрамы.

Звук рвущейся плоти заставил меня вздрогнуть и захотеть отвести взгляд, но я не позволил себе этого сделать. Этот мир ненавидел слабость, и я не мог себе её позволить. Чем быстрее я приму его жестокость, тем проще мне будет в дальнейшем.

Казалось, что от таких ран должна была пойти кровь, но как бы не так. Сквозь воспаленные провалы в мясе не показалось и единой кровиночки. Более того, кожа прямо на глазах принялась стремительно зарастать. Сам же жрец с каждым ударом начал самым буквальным образом стонать, от чего и так гневное лицо Баала и вовсе почернело.

Больше не в силах держаться, я засмеялся, не зная то ли закрыть лицо, то ли не отрываться от абсурдного зрелища.

— Хватит! — наконец бешено взревел Баал, ударив по сектанту перед ним слабенькой гравитационной волной, от чего тот был вынужден сделать несколько шагов в сторону и прекратить самобичевание. — То, что ты говоришь, полный бред! Воистину, я не верю в разум смертных, но даже для вас это слишком!

Баал яростно замотал головой, словно не в силах поверить, что только услышал.

— Страдания, мучения и боль — это часть человеческого бытия! Проза жизни, на которой кровью пишутся людские судьбы! В ней нет и не может быть удовольствия, радости и смеха! Страдания — это страдания и больше ничего! — под конец Баал так распалился, что изо рта у него полетели слюни.

Я пораженно отметил, что впервые вижу, чтобы «бог» так сильно выходил из себя. Даже когда он угрожал меня убить и приказывал разорвать нашу связь, он не выглядел таким злым. Этот жрец воистину умел нажимать нужные «кнопки».