Кровь рода - Вяч Павел - Страница 14

Всё чудесатее и чудесатее.

Я переглянулся с Толстым, пожал плечами и сложил бумаги обратно в конверт.

Взялся за уголок и стал с интересом наблюдать, как белоснежный конверт начал постепенно выцветать.

Что интересно, огня как такового не было.

Бумага выцветала, желтела, чернела и обращалась в пепел, но пальцы не ощущали жара.

– Ай! – Фил, держащий своё назначение в руке, выронил остатки конверта и принялся дуть на обожжённые пальцы. – Тебе что, пальцы не обожгло?

– Терпимо, – уклончиво ответил я, размышляя про себя, почему я не почувствовал жара огня.

Может быть, дело в моей татуировке и полученном сопротивлении Огню?

Бьюсь об заклад, Семейный очаг – непростой навык и, надеюсь, ещё не раз приятно меня удивит.

Ведь не зря же во время нанесения татуировки я видел феникса, который с яростным криком врезался мне в грудь?

– А теперь, прошу вас в порядке старшинства проследовать к Агапычу для получения рюкзаков.

Ого, получается, за нас уже все собрали? Или это будет дополнительная поклажа?

Мои товарищи, судя по их недоумённым лицам, тоже находились в некоем смятении.

– Да-да, – подтвердил директор, заметив наше удивление. – Помимо личных вещей, вам придётся захватить с собой ещё… кое-что.

Интересненько… Надо будет заглянуть в этот рюкзачок…

– Сразу же предупреждаю, открыть рюкзаки можно будет только по прохождению портальной рамки. Сейчас на них наложено заклинание стазиса, поэтому умерьте своё любопытство.

Хм, у меня складывается такое чувство, что Яков Иванович, по своему обыкновению, решил убить одним выстрелом сразу же несколько зайцев.

В противном случае не понимаю, к чему такая секретность.

– Привыкайте, ребята, – директор, увидев наши лица, решил дать небольшие пояснения. – В нашей гимназии воспитывается будущая элита княжества. Настоящие мужчины! Воины, Маги, Инженеры. И я верю, что каждый из вас достигнет небывалых успехов, но нельзя сразу же стать Десницей или Воеводой.

Он по своей привычке помолчал, внимательно смотря на нас.

– Вам придётся пройти этот путь с самого низа. Вы будете получать приказы, подчас непонятные и странные. Вы будете ночевать под открытым небом. Будете сталкиваться с дурнями и подлецами. Причём бо́льшая их часть будет вашими командирами.

Директор с ностальгией улыбнулся и продолжил:

– Для того чтобы стать настоящими офицерами, вам придётся для начала побыть солдатами. Это будет непростой опыт, особенно для дворян. Вам придётся не только терпеть лишения солдатской службы, но и бороться со своей гордостью, а про недовольство ваших родителей я и вовсе молчу!

Яков Иванович развёл руками, показывая, что на это повлиять он никак не может.

– Но в дальнейшем, этот бесценный опыт поможет вам стать лучшими в своём деле. Если выживете, конечно.

После его последних слов в зале повисла убийственная тишина.

– И я вас сейчас не запугиваю, – проворчал директор. – По статистике, во время практики гимназия ежегодно лишается от трёх до пяти процентов воспитанников.

Не думаю, что эта информация необходима для нас. Ладно ещё выпускные классы – им по шестнадцать! Но мои одноклассники ещё, по сути, дети!

Тринадцать-четырнадцать лет – это ж… седьмой класс по меркам моего мира! Понятно, что здесь к возрасту относятся по-другому – в шестнадцать ты уже мужчина, но всё же…

– И самая главная причина, – директор и не думал сворачивать тему, – это высокое самомнение и отсутствие критического мышления. Когда ты молод, кажется, что ты – бессмертный. Гимназисты начинают проявлять ненужную инициативу, геройствовать и не слушают своих наставников.

А, ну теперь понятно, куда клонит Яков Иванович.

– Демид Иванович! Сколько выпускников вы потеряли в прошлом году на выпускной практике?

– Двоих, Яков Иванович, – громко ответил наш классный. – Они решили, что дежурить ночью – недостойно дворян и положились на охранные конструкты. Их зарезали как свиней, а после чуть было не вырезали весь класс.

Демид Иванович говорил внешне спокойно, но меня пробрало до мурашек. Как и остальных гимназистов.

– Это не шуточки, – директор мрачно посмотрел на нас. – И это не ксурово приключение! Ваша задача – выполнить приказ и вернуться живыми, ясно? И ради Древних, не мешайте вашим учителям выполнять свою работу! Они отвечают за ваши жизни головой.

Что от классного, что от директора, распространялась аура Обучения, отчего каждое слово огнём выжигалось на подкорке.

– И если, не дай Древние, возникнет такая ситуация, что кому-то из наставников придётся остаться, прикрывая ваш отход, не вздумайте играть в героев! Вы будете лишь обузой! И только попробуйте у меня не вернуться! А теперь, марш к Агапычу и готовиться к завтрашнему убытию!

Я сам не понял, как оказался на ногах, впрочем, как и все гимназисты.

Яков Иванович умел быть внушительным, когда хотел. Единственный из нас, кто не растерялся, оказался Толстой.

– Литера «Аз», за мной шагом-марш!

Последующая беготня остро напомнила мне прохождение медкомиссии в больнице.

Очередь на получение экипировки, очередь на получение холодного оружия, очередь на получение зелий и так далее.

Причём я более чем уверен, что всего этого можно было избежать. Ведь индивидуальные ранцы же нам как-то собрали?

Скорей всего, Яков Иванович начал показывать нам все прелести армейской жизни уже в гимназии.

И я, хоть сам и не служил, но благодаря памяти предков отлично знал, что это такое, поэтому отнёсся к процессу выдачи казённого обмундирования философски.

В отличие от остальных моих одноклассников.

Первые два часа ребята ещё стоически выдержали, но когда перед самым получением мундиров перед нами встали старшаки, парни начали понемногу возмущаться.

Я бы мог, конечно, объяснить им, почему всё происходит именно так, а не иначе, но был занят другим – обдумывал, что делать дальше.

Ситуацию снова спас Толстой.

– Парни, – Иван, как и я имел вполне себе безмятежный вид и нисколько не переживал насчёт старшаков, вклинившихся между нами и Агапычем, – расслабьтесь!

– С какой стати? – возмутился Прокудин-Горский. – Мы так до утра можем всех пропускать!

– Вы же слышали директора, – невозмутимо ответил Толстой. – Мы сейчас с вами солдаты.

О, Иван, видимо, пришёл к тем же выводам, что и я.

– И это не Пустынная лафа, где мы делали что хотели, нет! Сейчас нашу жизнь на ближайшие пару недель или месяцев регламентирует Устав.

– Но у нас есть только устав гимназии! – возразил Прокудин-Горский.

– Вот! – Толстой согласно кивнул и поднял вверх указательный палец. – Кто скажет, кто у нас в гимназии живое воплощение устава?

Хах, а Иван всё-таки молодец. Не пропустил мой совет поработать над речью. Слышал бы сейчас Агапыч, как его только что окрестили!

Зуб даю, выдал бы нам всё без очереди.

– Яков Иванович? – предположил Ги’Дэрека.

– Демид Иванович? – подхватил Уваров.

– Агапыч! – Фил, по моему мнению, в очередной раз подтвердил репутацию самого сообразительного одноклассника.

– Именно, – кивнул Толстой. – Поэтому, братва, если хотите закончить со сборами до обеда, слушай, что нужно сделать!

Всё-таки не зря я сделал ставку на Ивана. Есть в нём командирский стержень и природный магнетизм.

И если первое время он был занят присмотром за северянами, то сейчас раскрылся на все сто.

И я бы сейчас с удовольствием поучаствовал в схеме, которую Ваня громким шёпотом рассказывал сгрудившимся вокруг него пацанам, но увы.

Были дела поважнее.

И как же всё-таки хорошо, что отпрыски местной знати перестали пробовать меня на прочность.

– А ты, Михаил, чего не слушаешь?

Ну вот, накаркал.

Дмитро всё же не удержался и вылез со своим очень важным мнением. Или это он таким образом пытается столкнуть меня и Толстого лбами?

– Иван предложил отличный план. Зря ты снова от коллектива отбиваешься.