Дети Великого Шторма. Трилогия - Осояну Наталия - Страница 74

А потом все прекратилось столь же внезапно, как началось. Наваждение рассеялось, и черный корабль уже не выглядел воплощением зла, хотя и остался весьма странным явлением.

– Лодка! – крикнул кто-то из матросов. – Они выпустили лодку!

От черного фрегата отделилась тень и направилась к «Невесте». Было видно, что в лодке кто-то сидит, крепко держась руками за борта. Пройдя ровно половину расстояния между фрегатами, лодка вдруг начала раскачиваться все сильнее и сильнее, а потом перевернулась кверху килем. «Высадив» своего пассажира, шлюпка вернулась в нормальное положение и отправилась обратно.

Сразу несколько человек спрыгнули в воду, чтобы помочь несчастному, барахтающемуся в воде посреди океана. Эрдан перевел взгляд на черный корабль и увидел, что тот как ни в чем не бывало удаляется под всеми парусами.

– Это не последняя встреча… – пробормотал Крейн, и Эрдан молча с ним согласился.

Пассажиру из перевернувшейся шлюпки тем временем помогли подняться на борт. Мокрый и дрожащий человек едва стоял на ногах, но держался с достоинством, которому позавидовал бы и король.

Точнее – королева.

– Заступница! – Высокая стройная женщина картинно сложила руки, будто собираясь молиться, и возвела глаза к небу. – О-о, я уже думала – все, конец… – Она обратила сияющий взор на матросов, вытащивших ее из воды: – Ребята! Как же я рада вас снова видеть! Эрдан! Джа-Джинни!

Крылан камнем упал на палубу и грациозно поклонился гостье, расправив крылья. В ответ женщина изобразила подобие придворного дамского поклона, выглядевшего весьма странно, потому что на ней была мужская одежда: штаны, заправленные в высокие сапоги, кожаный жилет и рубашка, один рукав которой оторвался, открыв татуировку на плече – реалистичное изображение большого паука с мохнатыми лапами.

– Я тоже рад тебя видеть, Паучок, – сказал Эрдан. В следующий миг она повисла у него на шее и, то и дело сбиваясь на рыдания – пожалуй, чересчур бурные, – принялась рассказывать, как рада, что он жив, и как ей все эти годы его не хватало. Мастер-корабел давно отвык от таких проявлений чувств и здорово смутился. Собравшиеся на палубе наблюдали за этой сценой: те, кто раньше не знал Паучка, не скрывали изумления.

Эрдан облегченно вздохнул, когда она вдоволь наплакалась и, вспомнив про крылана, кинулась снова к нему. Теперь мастер-корабел мог спокойно рассмотреть ее со стороны: прошедшие годы отнеслись к ней благосклонно, но все-таки перед ним была взрослая женщина, а не молодая девушка, какой он ее запомнил. В волосах, криво обрезанных чуть ниже подбородка, проглядывала седина, между бровями появилась глубокая морщина. Эрдан попытался вспомнить, сколько ей лет, – получилось что-то около сорока.

«Она обязательно заметит, что Кристобаль совсем не изменился».

Не забыв ни одного матроса из тех, с кем ей довелось шесть лет назад носиться по волнам, гостья наконец-то повернулась к капитану. Крейн все это время стоял неподвижно, наблюдая за встречей старых друзей с совершенно непроницаемым лицом. Теперь же, поймав ее взгляд, он криво улыбнулся и сказал:

– Здравствуй, Камэ.

Паучок кивнула и медленно подошла к магусу. Она была всего-то на полголовы ниже его, но сейчас казалась маленькой. Увидев, как радостное возбуждение уступает место чему-то другому, Эрдан приготовился к взрыву, но ничего страшного не случилось. Камэ долго смотрела на капитана, а потом произнесла с мрачным удовольствием:

– Надо же, кто-то сумел подпортить твою смазливую физиономию…

Рука Крейна невольно поднялась и коснулась шрама на щеке – он превратился в белую полосу на загорелой коже и был хорошо виден. Памятка о неудачном визите в Тейравен… или удачном, если вспомнить про Эсме.

«Эсме!»

Мастер-корабел огляделся и увидел целительницу: девушка стояла рядом с Умберто и следила за происходящим, чуть склонив голову набок. Выражение ее лица трудно было понять.

– Кто же сумел застать тебя врасплох? – поинтересовалась тем временем Камэ. – Я его знаю? Это кто-то из наших общих друзей?

– Это был пардус, – коротко ответил Крейн. Брови Камэ удивленно поднялись. Она исподволь взглянула на собственную руку, словно мысленно сравнивая свои ногти и когти зверя.

– Пардус… – протянула она с ехидной усмешкой. – Ты, наверное, сжег его, превратил в уголь? Показал, кто из вас большее чудовище?

– Чудовище!

Крик Камэ прорезал тишину и эхом отразился от далеких скал, тысячекратно раскатившись по всей бухте. Хлопья сажи падали с неба, словно черный снег. Ни у кого не хватило решимости оглянуться на берег, оставшийся далеко за кормой, но было и так понятно, что там произошло.

Крейн стоял у фальшборта; его лицо побелело, а глаза из-за расширившихся зрачков казались черными. В трех шагах от капитана Эрдан ощутил невыносимый жар и был вынужден отступить.

– Чудовище! – снова закричала девушка, сжав кулаки. – Ненавижу тебя! Ненавижу!..

– Камэ… – выдохнул Крейн еле слышно.

Он протянул руку, но женщина отпрянула.

– Думал, что-то изменилось? – сказала она с горечью и тоской. – Думал, я могу такое забыть? Всякое случается, но то, что ты сделал…

Она замолчала, дрожа от возмущения и… ненависти? Возможно. Магус отвел взгляд и произнес сухим официальным тоном:

– Рад, что удалось тебя спасти, хоть и таким странным способом. Мы направляемся на юго-восток и завтра вечером пройдем мимо острова Ямаока. Можем высадить тебя в тамошнем порту. Если пожелаешь.

«Вот так, – подумал Эрдан с легкой досадой. – И ни слова о карте, ни слова о путешествии. Неужто он надеется, что сумеет ее переубедить к завтрашнему вечеру? Глупо. Ну да ладно, хорошо хоть, они не попытались убить друг друга…»

– Пожелаю, – ответила Камэ столь же сухо и чихнула.

Купание в холодном осеннем море не прошло даром, понял Эрдан. Следовало бы помочь ей переодеться и согреться, и, в общем-то, эти хлопоты полагалось бы взять на себя Эсме как единственной женщине на борту. Тут-то Камэ и заметила целительницу. Во взгляде бывшего картографа «Невесты ветра» над прочими чувствами преобладало недоверчивое удивление.

– Эсме, будь любезна, помоги нашей гостье, – сказал Крейн, уставившись в сторону.

Целительница хмуро посмотрела на капитана, но не решилась ему перечить, памятуя о том, что случилось утром. Камэ изобразила вежливую улыбку и протараторила:

– Нет, не стоит, просто дайте мне угол, где можно прикорнуть, и теплое одеяло – только и всего! Благодарю заранее… – Отвернувшись, она добавила еле слышно: – Будь любезна, надо же. Со мной так не разговаривали. Камэ, то! Камэ, это! Будь любезна, х-ха…

Хоть эта тирада предназначалась для капитанских ушей, Эрдан тоже ее расслышал и счел необходимым вмешаться.

– У нас есть свободная каюта, – сказал он, – а уж лишнее одеяло всегда найдется.

Крейн пожал плечами – дескать, делай что хочешь. И ушел к себе.

– Самовлюбленный негодяй! – пробормотала Камэ, проследив взглядом за его удаляющейся фигурой. – Мерзавец! И ведь совсем не изменился, надо же…

– Ты с самого начала знала, кто он такой, – заметил мастер-корабел.

– Знала, конечно… – Она вздохнула. – Эрдан, ты составишь мне компанию? За все эти годы о вас ходило столько слухов! Просто не терпится узнать, что из них правда.

Корабел заверил ее, что с удовольствием расскажет о случившемся за время ее отсутствия, хоть на это и уйдет вся ночь, на что Камэ с кокетливой улыбкой отозвалась:

– Знаю, в твоем возрасте на сон тратится гораздо меньше времени, чем обычно!

– Ты тоже ничуть не изменилась, Паучок.

Вскоре они уже сидели в каюте. Картограф закуталась в одеяло так, что наружу высовывался лишь кончик носа. Пар от чашки со смесью вина, меда и перца поднимался, рисуя в воздухе фигуры морских чудовищ. Камэ, шмыгая носом, спросила:

– Ну, расскажи мне, кто такая эта девчонка?

Вопрос был задан нарочито безразличным тоном, а потом она опять чихнула. Эсме избавила бы ее от простуды в два счета, подумал Эрдан.