Дети Великого Шторма. Трилогия - Осояну Наталия - Страница 112

– Вот такие дела, – сказал Умберто и опять тяжело вздохнул.

Хаген повел плечом – от неудобной позы оно начало ныть.

– А что она сама? – спросил «сломанный нос», глядя на помощника Крейна с тем же странным выражением, что уже пару раз мелькало на его лице.

«Что за секрет ты прячешь, громила?»

– Она знает, что навигаторам нельзя влюбляться? – продолжил паленый, и внезапно пересмешник понял, что видит в его глазах: боль. Неимоверную, страшную, неисцелимую. – Она понимает, что это не сказка, не пустая болтовня? Если понимает, то лучше бы кое-кому сойти на берег. Иначе… ты знаешь, что может случиться.

А в самом деле, что могло случиться? Хаген нахмурился и покачал головой. Он слыхал, разумеется, что навигаторы никого не любят, что у многих в каждом порту по жене, а кто-то, наоборот, не обращает на женщин никакого внимания. Сказки, песни, слухи, романы, в конце концов… До сих пор у него не было повода поразмыслить, сколько в этом поверье правды, а сколько – вымысла. Теперь, пожалуй, поздновато пугаться, но все-таки пересмешник ощутил, как волосы на задней стороне шеи встают дыбом.

– Может, и знает, – вновь севшим голосом проговорил Умберто и, подняв голову, устремил на своего несостоявшегося противника пристальный взгляд. – Она молчит. Ладно… мы с тобой в другой раз сыграем. Я обещаю.

– Шел бы ты отсюда… – беззлобно пробормотал «сломанный нос» и встал из-за стола.

Следом за ним как-то на удивление быстро и незаметно исчезли все остальные – кто-то пересел за другой стол, кто-то ушел совсем. Помощник Крейна продолжал сидеть, молча и безучастно. Когда Хаген попытался его поднять, совершить этот подвиг удалось лишь с третьего раза – Умберто не просто норовил упасть, он еще и сделался тяжелым, неуклюжим, точно годовалый малек фрегата.

– Повезло вам, что все обошлось, – шепнула у самых дверей «магнолия». – Чокнутый Гарон, если уж кого зацепил, просто так не отпускает.

Она явно хотела сказать еще что-то, но услышала оклик хозяина и поспешно удалилась. Хаген досадливо покачал головой: ему было интересно узнать, отчего этот Гарон заслужил репутацию сумасшедшего, но, судя по всему, не стоило рассчитывать на продолжение рассказа.

У него появились дела поважнее.

– П-подожди!

На темной улице не было ни души; ни одна лодка не потревожила серебристую гладь канала. Луна лишь краешком выглядывала из-за туч, но ее робкого света хватало, чтобы различить в нескольких шагах от двери «Веселой медузы» бочку с дождевой водой, – туда и направился Умберто, держась за стену.

Хаген, скрестив руки на груди, наблюдал, как помощник капитана опускает голову в ледяную воду – раз, другой, третий. Что ж, отлично. Если он хоть самую малость протрезвеет, добраться до причала будет легче. «Невеста ветра» справедливо считала его достаточно сильным, чтобы тащить на себе мертвецки пьяного товарища, но сделать такое «поручение» приятнее для магуса не могла.

Умберто выловил из бочки платок, соскользнувший с волос, и направился к товарищу, почти не шатаясь на ходу. Магус, довольный удачным завершением переделки, в которую он попал так неожиданно и странно, позволил себе чуть-чуть расслабиться – и поэтому лишь инстинкт заставил его уклониться от летящего в лицо кулака.

– Скотина! – Лицо помощника капитана исказила жутковатая гримаса. – Ублюдок кракена и медузы!

– Эй, полегче! – крикнул Хаген, уже осознанно увертываясь от нового удара. – Я ведь старался ради твоего блага!

– Да провались ты к Шторму на луга со своим благом!

Ярость Умберто, конечно, вовсе не была беспричинной.

…Хаген с тихим вздохом опустился на скамью рядом с Умберто, делая вид, будто готовится подставить товарищу плечо, если тот окончательно опьянеет и начнет сползать под стол. Одним ловким движением вытащил из-за пояса помощника капитана кинжал – рукоять удобно легла в ладонь, лезвие спряталось в широком рукаве. Прошептал на ухо:

– Дернешься – убью.

Спросил себя: интересно, этот пьянчуга еще хоть что-то понимает?

Спустя миг помощник капитана Крейна издал странный звук – не то вздох, не то всхлип – и застыл, точно каменное изваяние. Все понял, вот и молодец.

Глубоко вздохнув и не шевеля губами, Хаген сказал не своим голосом:

– Я н-не… не буду с тобой состязаться…

Одно хорошо – кинжал теперь висел за поясом у пересмешника.

– Погоди, постой! – Хаген снова отскочил, что не составило особого труда – ноги и руки слушались Умберто лишь от случая к случаю. – У меня не было другого выхода! Я должен был вытащить тебя оттуда! Я просто не мог…

– Должен? – прошипел помощник капитана. – Ты ничего мне не должен, урод! Заткнись, я не с тобой разговариваю! – Тут магус растерялся, но молодой моряк продолжил говорить, глядя то ему в глаза, то куда-то поверх его головы и по-прежнему безуспешно пытаясь ударить: – Тебе зачем-то понадобилось меня опозорить, да! Или это намек? А ты? Выкинешь меня здесь, вот прямо здесь? Или потерпишь до следующего порта, ты?!

Мысли в голове Хагена, точно маленькие рыбки, которых напугал крупный хищник, бросились врассыпную, а потом вдруг объединились в серебристое облачко и поплыли в нужную сторону. Он вспомнил то, что знал о рыбокораблях давным-давно и изучил на собственном опыте за последние месяцы. Он понял – если не все, то многое.

А ведь там, в таверне, в какой-то момент магус почти поверил, что рассказывает выдуманную историю…

– Прости меня, Умберто, мне не следовало вмешиваться, – сказал он, примирительно выставив ладони, но не переставая внимательно наблюдать за помощником капитана, который ходил туда-сюда, больше не пытаясь приблизиться, и едва ли не рычал, будто зверь в клетке. – Меня сюда привела «Невеста ветра», только и всего. Давай-ка мы сейчас спокойно вернемся на борт, ты протрезвеешь, и завтра вы с Крейном поговорите…

– Заткнись, кукушка! – рявкнул моряк.

Это была серьезная ошибка.

Миг спустя он взвыл, уткнувшись носом в каменный парапет, за которым тихонько плескалась вода. Магус заломил ему правую руку за спину и стал давить. Раздался хруст. Умберто заорал так, что кто-то приоткрыл дверь «Веселой медузы», но, спохватившись, быстро захлопнул ее.

– Это что еще за ребячество? Успокойся и тащи его домой. Немедленно.~

Хаген разжал хватку и отступил на шаг.

Еще один знакомый голос – и это не был ни его собственный внутренний голос, ни голос капитана Крейна – произнес неслышно для всех, кроме Хагена: «Ничего не изменилось, мой мальчик, в глубине души ты все тот же обидчивый ребенок… Жаль, очень жаль, что рычаг, который позволяет взбаламутить эти глубины, невозможно спрятать. Он выставлен напоказ, и любой дурак может за него дернуть. Жаль, как же мне тебя жаль…»

– Запомни, – тихо, но твердо проговорил магус, – если ты еще хоть раз назовешь меня этим словом, я тебя прикончу, и даже Крейн мне не помешает.

Он хотел добавить что-нибудь про весьма болезненную и мучительную смерть, но вид у помощника капитана вдруг сделался такой жалкий, что весь гнев пересмешника испарился. И еще он почувствовал страшную усталость, как будто много часов драил палубу и корпус «Невесты ветра», а не разглядывал Кааму с ее замысловатыми домами на воде.

Умберто с трудом поднялся и пробормотал что-то себе под нос; это не было ни новым оскорблением, ни извинением. Хаген криво ухмыльнулся и подумал: «Смогу ли я когда-нибудь назвать кого-то из них своим другом?» Он знал ответ на свой вопрос – нет, разумеется, не сможет, о какой дружбе речь, когда он обманом втерся в доверие к капитану? Или не втерся. Не исключено, что ему по-настоящему никогда не доверяли. Хоть в теории устройство фрегата и связи между ним и членами команды казалось несложным, в жизни пересмешник то и дело попадал впросак – вот как сегодня.

– Искусай меня медуза, – сказал он, потом развернулся и пошел в ту сторону, куда указывал невидимый компас, который Крейн на острове Зеленого великана вложил ему в голову.