Ранний старт 2 - "Генрих" - Страница 49

— Также, Борис любит волейбол, — многозначительно оглядываюсь на героического Гену, — Очень сильно любит, поэтому иногда играет в волейбол на переменах. Для него самый лучший волейбольный мяч — Гена Макаров. Гена — наш общий с Борисом друг. Мы вместе с Геной помогаем Борису повышать спортивный уровень…

Несколько человек в классе, самые продвинутые в языке, начинают тихонько подвывать. До Гены доходит только, что говорят о нём и Борисе. Во взглядах остальных — острая заинтересованность. В глазах англичанки сначала живейшее одобрение, затем подмешивается подозрение и в конце удивление.

— Кроме Большого Бориса у меня есть другие друзья. Но каждый из них достоин отдельного рассказа, — заканчиваю дозволенные речи.

— Я тебя переведу… — не успев начать, англичанка пытается нарушить только что заключённую Конвенцию. Хорошо, хоть это сказала по-английски.

— Ноу! — Отзываюсь немедленно и даю объяснения, которые мало кто понимает. Потому что увеличиваю темп речи.

— Вы разрушите всю мотивацию. Посмотрите сами, какой жгучий у них интерес! Это ли не мотивация учить английский. Хотите это уничтожить? Своими же руками?

— Хорошо, — так держать, англичанка остаётся в рамках английского, но тут же переходит на русский, и я не протестую. Вопросы регламента имеют высший приоритет.

— Класс! Разрешаю пользоваться диктофонами, чтобы записывать все разговоры на уроке. Чтобы затем дома, в спокойной обстановке, понять, о чём мы говорили.

Теперь можно работать и в этом направлении. Класс стонет, но в конце года заговорит на лондонском наречии вполне бойко. Потому что там, где я, там успех, там победа.

Окончание 10 главы.

Глава 11. Режим спурта

10 ноября, урок физики.

— Поздравляю, Колчин! — Анатолий Иваныч довольно улыбается и делится подробностями.

На каникулах посетил две олимпиады, по физике и математике. Отстрелялся очень неплохо по собственному впечатлению. Ни одна задача меня в тупик не поставила. Не зря железно придерживаюсь режима дня. С утра до обеда голова работает, как швейцарские часы, приближаясь по эффективности к компьютеру.

— Ты чуть-чуть, всего пару баллов не дотянул до второго места…

Слегка кривлюсь, и-э-э-х, не доплюнул всего ничего… хотя, какая разница, если не первое место? Разочарованно хмыкаю.

— Это ты зря, — пеняет мне директор, он же наш учитель физики. — Дебют очень мощный. Белов из 9 «А» первое место занял, но у него огромный опыт. Он с седьмого класса на олимпиадах прописался. И в первый раз он никакого места не занял. У тебя опыта нет. Оставайся после уроков, разберём вместе все задачи. Ты одну неверно решил, и запутался в пятой задаче. После уроков приходи…

И начинает тему урока. Вес тела, невесомость, первая космическая. Знакомо всё. Только гравитационную постоянную надо затвердить. На всё, конечно, есть справочники, только лучший справочник — собственная голова.

— Анатолий Иваныч, а что у меня с математикой? — Возобновляю разговор уже после разбора олимпиадных задач по физике. Полезный разбор, кое-что узнал, и ещё дома обмозгую.

Математика, пожилого Сергея Викторовича, уже спрашивал на уроке. Тот не копенгаген. Не был, не состоял, не участвовал. Сам туда не ходил, и не обязан был, членом проверочной комиссии не являлся. Всю компанию сопровождала вожатая школы, симпатичная и весёлая девица, но в математике ни в зуб ногой, по лицу видно. Она решала задачу намного проще, хоть и педагогическую, сопроводить нас до места и обратно. Организованно и единой командой.

— По математике у меня должно было лучше получиться, — поясняю на вопросительный взгляд.

Это правда. Математика в чём-то проще, там недосказанностей нет, как в физике. К примеру, мало где говорится, но слова «лёгкая нить» означает, что её массой можно пренебречь. О нерастяжимости нити, бывает, и не предупреждают. Редко, когда формулируют прямо: «сопротивлением воздуха пренебречь». В математике всё юридически точно. Если про что-то не говорят, значит, этого нет.

— Не знаю, что сказать, Колчин. Мне сообщили, что призёров в девятом классе у нас нет, а у тебя… — директор сожалеющее разводит руками, — ноль баллов.

— Как такое может быть? — Поражаюсь до глубины души. — Вы сами в это верите? Почти второе место по физике и ноль по математике? То есть, не только ни одну задачу не решил, но даже никаких подвижек не показал? А можно тогда свою работу посмотреть и пусть мне Сергей Викторович объяснит, где и как я ошибся.

— Я позвоню в оргкомитет, узнаю, — директор запоздало проникается подозрением. Действительно, регламент олимпиад таков, что даже за элементы решения дают какие-то баллы.

На этом обещании мы и расстаёмся. Вроде народ ко мне привык, но с такими новостями опять смотрят на меня диковато.

После обеда ухожу в музшколу. Гранитной непробиваемости освобождающая бумага не препятствует занятиям музыке. В гордом одиночестве сижу в классе и насвистываю всплывшую в голове мелодию: https://youtu.be/Vkp40sSHP2Q . Офигительный медляк выйдет на школьном балу. К Осеннему балу не успел, к новогоднему как раз выучу.

— Что за мелодия? Почему я её не слышал? — Меня застукивает на горячем директор Николай Михайлович. Обычно в его присутствии разучивал другие песенки.

— Так, что-то в голову зашло…

— Сам придумал? — Поражается директор.

— Скорее, скомпилировал из ранее услышанного. Темп вальса, а все вальсы похожи.

Директор остаётся послушать, а в конце решает:

— Надо нам как-нибудь концерт устроить. Показательный.

— Устраивайте, кто ж вам мешает?

Сегодня домой возвращаюсь с Катей, словно важные персоны. Ведь личным водителем у нас сам главврач первой городской больницы. Со Сверчком разошлись по расписанию занятий. Ему по холодному и тёмному времени года выделили статью расходов на такси до дому. Когда поставил вопрос ребром, буду ли я ездить на дармовщинку или с меня требуется доля, Сверчок заиграл глазками по сторонам. Понятно. Его еврейская семья постановила, что дружба дружбой, а на такси надо складываться. Вроде справедливо, хотя мою силовую защиту Сверчка они вполне приняли за так. С другой стороны, сам не взял бы плату, иначе, какая это дружба. Короче, не знаю, как к этому относиться, поэтому плюнул и забыл. Папахену тысяча-полторы в месяц вроде не внапряг, но там тысяча, сям тысяча и мачехе на пудру не хватит.

— Не, Миш, я ездить не буду. Мне прогуляться интереснее, — вполне добротный резон Сверчок принимает с видимым облегчением.

Если так получилось, что сопровождать его не надо, можно и с Катей синхронизироваться. С ней-то вопросов с деньгами не возникает.

Дома обдумываю стратегию на ближайшие годы. Куда буду поступать, знаю. Лучше физфака МГУ ничего не найду. Только в Москве жить дорого, поэтому надо готовиться. Жить придётся в общежитии, если снимать, то это полный швах. Стипендия даже отличникам три тысячи с хвостиком. При таких масштабах даже длинный «хвостик» мало что значит, а он не такой и большой. Триста пятьдесят рублей даже на сходить в кино не хватит. Так что нужно запасаться тугриками или востребованной профессией. Надеюсь, саксофонисту в столице можно прокормиться.

Что делать по окончании, не ясно. Уповаю на то, что за время учёбы определюсь.

Есть ещё одна надежда. Кстати… набиваю список песен с первой музыкальной фразой. Отправляю по адресу, которого никто кроме меня не знает, — его даже в списке нет, каждый раз набираю по памяти с последующим удалением и адреса и почты, — с коротким комментарием: моё! Через четверть часа звякает колокольчик, сообщая об ответе. Открываю и любуюсь смайликом «ОК». И правильно. Не надо лишних слов.

Если уж решил влезть в космические дела, то надо провести инвентаризацию. На слуху предприятие им. Хруничева в Москве. Что у нас там? А там разгром и развал: