Ангел-Хранитель, или Никогда не работай в библиотеке (СИ) - ДеСави Наталья - Страница 10

Дома Юлька ускакала на кухню вместе с мамой пробовать делать диетические сырники. Заскочив в комнату, она отдала Денису стопку фотокарточек, которые взяла в дворницкой:

– Посмотрите пока. Что-то они мне напоминают, не могу понять.

Денис взял карточки, уселся прямо посередине комнаты и стал раскладывать, как и Юлька, на манер пасьянса. Наконец, карточки все были разложены в пять рядов по девять карточек. Я подошла и встала за спиной у Дениса. Какие-то лица я знала: Александр Сергеевич Пушкин, Достоевский, Гоголь, Есенин. Других лиц не знала, даже не могла сказать, что где-то их видела.

– Я здесь вижу два типа карточек, – начал рассуждать Денис. Он часто говорил вслух, когда решал какую-то задачу. Проговаривание помогало ему лучше структурировать мысли. – Одни – это писатели и поэты. Другие – неизвестные.

Он вынул карточки с изображениями писателей и отложил их в сторону, создав два круга фотографий. Дальше он замолчал и надолго задумался. Я еще немного постояла, посмотрела на фотографии, но не видела никакого сходства в фотографиях, многих лиц не знала, поэтому отошла к дивану и завалилась на него, задрав ноги кверху. Со своей стороны было совсем неудобно разглядывать фото, но я все равно лежала и смотрела. Хотя бы для приличия показать, что занимаюсь важным делом и помогаю брату. Тут мой взгляд остановился на фотографии, лежавшей в центре большого круга. Как же я ее сразу не заметила! Я села, взяла фотографию в руки и стала внимательно разглядывать.

Снимок был черно-белый, потрепанный, на бумаге желтоватого цвета, будто сделан лет пятьдесят назад. Но было в нем что-то. Что, я и сама не могла объяснить. На снимке был изображен молодой человек, его почти не было видно. Он стоял спиной и будто повернулся на оклик, и в этот момент его сфотографировали. Одет он был не современно, темное пальто, темно-серые брюки. Хотя на черно-белой фотографии и не разберешь цвет, но почему-то я была уверена, что они серые.  Волосы были не темные, поэтому могли быть запросто русыми. Типичная фотография какого-нибудь раннего советского или вообще царского времени.

– Что-то нашла? – Денис поднял голову и внимательно следил за мной.

– Не знаю. Мне кажется, что-то здесь есть знакомое, будто дежавю.

Денис взял фотографию из моих рук, сел рядом с ним на диван и стал внимательно рассматривать.

– Фотография старая. Точнее, не старая, – он перевернул и показал обратную сторону. 

Я провела рукой по бумаге. Действительно, она была гладкой, как все фотографии. Денис перевернул фото лицевой стороной.

– Человек одет не современно, я не знаток мод, но это скорее царское время. Уж больно старая одежда. Но что-то здесь не так, это точно.

Он пару минут смотрел на фотографию, затем со всей силы ударил себя по лбу. Я даже подскочила от неожиданности и удивленно уставилась на брата.

– Ты чего?

– Да вот же. Ну мы олухи, – он ткнул пальцев в верхний левый угол фотографии, – смотри!

Я взяла фотографию в руки и стала внимательно смотреть туда, куда показал брат. Не сразу я увидела крошечное пятно, которое в черно-белом формате было сложно увидеть.

– Макдональдс?

Я как вкопанная застыла с фотографией, затем перевела взгляд на брата.

– Как в царском времени мог оказаться Макдональдс? Или как человек одетый как лучший царский бомж попал в наше время?

– Может это съемки какого-то фильма?

Денис наклонился и взял другую фотографию. Стал внимательно ее рассматривать.

– Здесь тоже видны элементы нашего времени. Но люди одеты все по-старинному.

Он сел обратно на пол и стал перебирать все фотографии. Одна за другой они складывались в две стопки. Фотографии перемешались, на одних были портретные снимки, будто скачанные из Интернета, на других были люди, одетые по-старинному, но в современном интерьере. Наконец, он закончил и повернулся ко мне.

– Смотри. Теперь получается два типа фотографий. На одних люди в старинных одеждах находятся в нашем времени. Ну, по крайней мере, вокруг них можно найти элементы современной жизни. А другие –  просто фотографии. Такие же, как у нас в кабинете литературы висят.

– И что?

– Не знаю, – Денис развел руками, – но бегающий по современным улицам Пушкин выглядит достаточно оригинально.

Я еще раз взглянула на фотографию, которую взяла первой. Лицо человека было сложно разглядеть, его закрывала тень, да и повернулся он не полностью. Тут я вспомнила вчерашний вечер и тени, отбрасываемые листвой от света фонаря. И темную фигуру, отделившуюся от кустов сирени, кравшуюся к дверям дворницкой.

– Так это же он! – я чуть не подпрыгнула на диване.

– Кто он? – спросил Денис, резко обернувшись.

– Ну тот, кого мы спугнули вчера. Тот, кто подсаживался ко мне на скамейке.

– Ты уверена? – Денис опять взял фотографию. – Вчера его вообще видно не было. Будто черная тень копошится у стены.

– Да точно. Я уверена. Посмотри, светлые волосы, чуть вьются. Одежда – балахон черный или как ошметки от роскошного пальто. И ботинки дурацкие.

– Ботинок тут не видно, – отметил Денис.

– Ничего не понимаю. Зачем Семен Сергеич прогнал его, если у него есть его фотография? Ден, ты чего? – я ткнула брата в бок, но тот так и остался стоять, держа фотографию в руках.

– Вот сюда посмотри, – он передал фото мне в руки.

Я взяла фотографию и осмотрела уже знакомый снимок.

– И что ты тут нашел нового? Увидел призрак прошлого?

Но, взглянув на брата, я поняла, что шутка была лишней. На лице Дениса отобразился страх. Он ткнул пальцем в край фотографии.

– Вот здесь. Присмотрись внимательно.

Я стала вглядываться. На первый взгляд, ничего нового и необычного там не было. Люди, спешащие по своим делам. Кто-то стоял, кто-то шел по своим делам, несколько человек стояли около газетного киоска. И в тени этого киоска стоял еще один человек. Его почти не было видно, поскольку стоял он в тени, видимо, желая остаться незамеченным.

– Отец? – У меня теперь было такое же выражение, как у брата. – Но как?

– Может это старая фотография? Сняли еще до того, как он пропал?

Я стала переворачивать фотографию в поисках хоть какой-нибудь подсказки о том, когда был сделан снимок. Еще несколько минут мы оба вглядывались в фотографию, пытаясь найти хоть что-нибудь.

– Ничего.

– Ничего, – подтвердила я. – Нужно спросить Семена Сергеича.

– Он очень вовремя уехал, – съязвил Денис.

– Фотография была у него, он не мог не знать о том, что на фото есть отец. Так что в первую очередь нужно спросить его.

– Надо показать маме, – Денис сделал шаг к двери.

– Стой! Не надо ее тревожить. Мы ничего не знаем, а понапрасну не нужно ее тревожить. Ей и так тяжело после пропажи отца.

Я еще раз посмотрела на фотографию и отложила ее в сторону.

– Странно все это. Ладно, давай все отложим до завтра. Судя по запаху, твои диетические сырники уже готовы.

– Почему сразу мои? – насупился Денис, но на кухню все же пошел.

Над Петербургом только-только занимался рассвет, расползаясь алыми отблесками в окна домов. С раннего утра солнце нагревало асфальт, испепеляя последние капельки росы с газонов. День обещал быть жарким. Я открыла глаза и посмотрела в окно. В шесть утра солнце, закрывшись тучами, крепко спало на небосклоне. Быстро собравшись, я отправилась в дворницкую. Не пройдя и половину двора, увидела, что дверь открыта настежь и с жутким скрипом жалуется на непрошенных гостей. Я ускорила шаг. Придержав дверь, чтобы не выдала, вошла. За ночь затхлый воздух успел проветриться, и можно было свободно дышать. Я щелкнула выключателем, но свет так и не зажегся. Тогда достала мобильный телефон, тусклый свет телефонного фонарика осветил полный разгром. От вчерашней уборки не осталось и следа. Было пусто. «Конечно», – подумала я, – «кто бы стал ждать здесь целую ночь. Все, что было ценного, вынесли сразу. А что вообще могло быть ценного в помещении с лопатами и метлами?»