Товарищ Джедай (СИ) - Кулаков Игорь Евгеньевич - Страница 14

— Завтра, 22-го, немцы нападут на СССР. Все славяне для них — как скот. А вас, евреев, нацики германские вообще за людей не считают. Красная Армия побежит и отступать ещё долго будет, прежде чем всё поменяется. Вот так… ваше дело — верить мне или нет. Я меньше всего хотел быть вестником плохого, но, ваше отношение ко мне, босяку, растрогало меня. Сейчас я уйду, выбор — за вами, если вы бы меня спросили — что делать, то мой ответ был бы такой — бежать на восток подальше, сломя голову и сверкая пятками. Чем дальше от немцев, тем лучше. Спасибо вам за всё. Прощайте… - не удержался и добавил — .. да прибудет с вами Сила!

А после этого, немало не заботясь о том, как они это восприняли, отправился к тому, кого вообще-то прямая обязанность — понимать, что творится. Правда хреново он и ему подобные со своей службой справлялись… если судить по тому, что известно мне «из будущего, которого уже не будет». А, может, и нормально, а основная вина — того, кто в Кремле? С того, кто высоко сидит, с того и спрос больше… теоретически. Мда. Мне ли не знать, что многие — кто должны жить, часто оказываются мертвы, а всякая сволочь и мразь — живёт долго и комфортно?

:-(

Впрочем, кое-что таки в моих силах… вот прямо, надеюсь, с завтрашнего дня начну… «подкрадываться и резать»:-[=]

***

Мой ныне родной, когда-то замарадёренный мечик ныне при мне! Как и комлинк… я уже связался с «бочонками на колёсиках», узнал, что около корыта, в пределах чувствительности сенсоров корабля никто не наблюдался и вообще «всё ок» — реактор работает в минимальном режиме, поддерживая функционирование аппаратуры корабля и слабый энергетический щит вокруг фрахтовика. Ох, не зря я когда-то выработал привычку заполнять пол-трюма брикетами с термоядерным топливом… сейчас не парюсь, что постоянно включен щит на корабле:-)

Главный чекист Белостокской области, которую зачем-то «тогда» СССР отдал после ВОВ Польше, очень не понравился мне.

Не то, чтобы я видел какой-то негатив в его ауре по отношению ко мне. Нет, тут другое. Мен был конкретно так в раздрае.

То самое — «не поддаваться на провокации»? В сочетании с тем, что там, за границей, он чуть ли не своими глазами видит иное? Или ощущение бессилия от невозможности что-то изменить?

Слушаю: Кино — В наших глазах (альбом «Группа крови», 1988), Кино — Война (альбом «Группа крови», 1988)

Глава 7 — В наших глазах крики «Вперёд»

Ночь с 21-го на 22 июня 1941. Бельченко Сергей Саввич.

..Часы, которые предшествовали критическому моменту, о котором имелось уже столько информации, были заполнены прорвой неотложных дел, перемежавшиеся бесконечными телефонными звонками по обычной и секретной ВЧ-связи, во время которых я постоянно пытался вернуться мыслями к загадочному типу, которого ныне пытался рассматривать потенциально как своего личного агента с некими сверхспособностями для возможных особо дерзких действий против врага.

И таким надеждам способствовали последние минуты разговора с ним:

-..Красная Армия будет отступать и вы ничего не сможете с этим поделать… немцы долго будут намного сильнее вас… - безапелляционно заявил мне Белов перед расставанием вечером.

Я прекрасно помнил всё, что смог сделать со мной этот тип, помнил летящий в его руки кубик контейнера, и даже то, что тот выразил надежду на взаимовыгодное сотрудничество. Но тем не менее, какие бы комбинации с потенциальным диверсантом таких… невероятных способностей не вырисовывались в моей голове, необходимо было сохранять её холодной, не исключая самого худшего — того, что тот всё же окажется врагом, имеющим непонятные цели.

Максимально вежливо, стараясь тогда не задеть самолюбие загадочного молодчика, я постарался уточнить пределы его способностей, да и выяснить кое-что о нём самом:

— Как вы… господин… или товарищ Белов? — тут я сделал паузу, чтобы тот определил себя (эмигрантов же многих и их детей коробит от слова «товарищ»!).

Но тот просто ждал продолжения моей фразы. Может, возможно, даже и не поняв, обращённого к нему подспудного вопроса. Было удивительно, но проверка ничего не показала. Может, потому, что тот был молод для памяти о ожесточении гражданской войны?

Пришлось продолжать не так, как хотел поначалу, вытаскивая по частичкам то, что Белов скрывал о себе. Хотя бы узнать, что он может, кроме трюкачества с перемещением предметов… и меня… чёрт, всё было так по настоящему!

Вспомнив сломанные БР, которые так и лежали в ящике моего стола и которые я так пристально изучал по линии разлома, свершённого неведомой силой, продолжил:

-..Белов, скажите честно, всё, что вчера… вы продемонстрировали… в том числе на мне, это что? В чём суть этих трюков?

Улыбка на лице того была из разряда «до ушей».

— Да, пожалуй то, что вы увидели — всего лишь жалкие, хотя и настоящие… трюки, но за ними скрывается нечто намного большее. Я бы сказал… беспредельное.

— Что?

— Великая сила… - произнёс с, как мне показалось — придыханием, молодчик.

Нехорошие подозрения о дьявольски искусном гипнотизёре, напополам с натуральным издевательством, снова зашевелились во мне и я рискнул настаивать на своём:

— Вы бы ещё… что-нибудь показали, а то мне кажется — всё, что я видел — лишь… гипноз какой-то и бракованные браслетики.

Бракованными я их не считал, но ситуация требовала… уверенных доказательств!

***

Ощущение, что ты не можешь дышать… на самом деле жутко. Не знаю, что ощущают те, кого вешают за шею на верёвке и, как мне кажется сейчас, там — похожее, но другое. А здесь же, в своём собственном кабинете, я просто не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, вырванный из своего сидения и приподнятый… неизвестно чем(!) над столом. Мою шею захватила невидимая удавка, ухудшавшая мою способность дышать!

Белов (мне удалось скосить глаза вниз, чтобы увидеть его), рука которого, похоже ранее в мгновение оказалась в воздетом состоянии (он с помощью какого-то действия, которое совершалось ей и подвесил меня?), рыкнул в мой адрес:

— Я нахожу… ваше отсутствие веры тревожным.

Неведомая сила, видимо как-то направляемая рукой Белова, мягко опустила меня обратно и я снова смог дышать, как положено.

-..Стоило мне свести вместе пальцы руки, и ваша трахея и шейные позвонки будут переломлены! Впрочем… на самом деле, если бы я пожелал, мне даже не понадобилось бы поднимать длань, чтобы вас убить… - его голос снова вернулся к более мягкому тону — .. вроде бы мы начали доверять друг другу? Вы, без принуждения с моей стороны, вчера отпустили меня из вашего здания, даже доставили мне мой груз. Я не сбежал, и появился за ним. Вы живы. Осталось дождаться… страшного часа.

Может, он был и прав. Это было главным пока. Но я вновь добился демонстрации его возможностей. Способности убивать без огнестрельного и холодного оружия.

Впрочем, Белов не закончил:

— Товарищ Бельченко, оставьте пока попытки выяснить — кто я на самом деле, это пока не так важно. И что я могу… а могу я немало. Но мои… души благородные порывы… насчёт защиты от иноземных оккупантов, скажем так, нужно использовать более верно, чем посадив меня в окоп, откуда я задушу на расстоянии подбегающего с винтовкой наперевес немца. С ликвидацией вражеского пехотинца легко справится любой метко стреляющий солдат Красной Армии..

— Боец… - машинально поправил его я, отметив ещё один признак его плохой ориентировки в советских названиях. Всё таки… - сын эмигрантов?

— Как скажете… - отмахнулся Белов — ..начнётся война, явлюсь сюда, к зданию. Большой начальник… как вы, может ведь решить вопрос с моей… идентичностью, да? У меня — никаких документов, сейчас начнётся война, везде шпиона видеть гарантированно будут. Мне что — каждого придушивать и сообщать — верьте мне, я не враг!? Вы вот — до сих пор не верите..

Я высказал ему ответный упрёк:

— Пока вы только говорите о том, что будете… сражаться за СССР.