Спор на недотрогу, или Я выбираю тебя (СИ) - Сергеева Ася - Страница 57

В супермаркете брожу с тележкой, выбрать сложно, когда кусок в горло не лезет. Мысли, что приготовить, и то мне приносят боль. Во всем вспоминаю, как готовила с девочками по правилам отеля в особняке. И потом помогала маме Сомовых, а Гордей говорил, что балдеет от моих блюд.

Для него уже не получится, для себя нет желания. Ладно, хотя бы для Дятлова что-то возьму. Надо же чем-то себя занять, а готовка меня успокаивает.

На кассе расплачиваюсь и тяну пакет. Ну и зачем я капусту схватила? Еще овощи на суп, спагетти, для тефтелей продукты. Ах да, потом яблоки и кексы в конце захотела.

Вроде ничего такого, но еле тяну.

Дохожу до угла супермаркета, мне здесь надо дорогу переходить.

Как вдруг на моем пути встают два высоких мужика в форме полицейских. Морды страшнючие, на головах надвинуты кепки. И оба с бородой, а у одного из них, на носу бородавка.

— Гражданка, вы задержаны до выяснения личности, — грубым басом говорит тот, что с бородавкой.

— Какой личности? Я ничего не нарушала, — в первый момент пугаюсь.

Паспорт один нахалюга вернул, но я его оставила в общаге.

— Придется проехать с нами в участок. Вызов на вас поступил.

И дальше меня запугивает тот, что с бородавкой, и показывает корочку. Второй молчит и угрожающе двигает мохнатыми бровями.

Как назло, мимо люди не проходят.

Караул! Что делается!

— Я с вами никуда не поеду, — нервно дергаюсь, и с пакетом собираюсь бежать.

Но полицейские не дают, хватают под руки и тянут к машине.

Ну нет уж. Так просто не сдамся. Опять на меня что-то повесят и потом из общаги выгонят.

Бью молчаливого ногой, одна рука освобождается, и лезу в пакет.

Хватаю яблоко и пуляю, в того что тянет, прямо в бородавку. Следующее яблоко уже посылаю в молчуна.

— Получайте! Не поеду я с вами! — ору на всю улицу.

Они вскрикивают, пытаются мой пакет отобрать. Но я сражаюсь. Не жалею яблочек. Пока мы тягаем пакет, он рвется.

Овощи рассыпаются. Фарш для тефтелей летит, и на него дворовые собаки с радостью прыгают. Мои кексы становятся добычей для птиц.

— Ничего тебе не сделаем. Живо в машину!

Полицейские морды побеждают. А у меня в руках одна капуста только остается. Собиралась кинуть в одного из них, и не успела. Так с кочаном и закинули на заднее сиденье. Хуже, что наручники надели. Теперь и позвонить не смогу.

А кому мне звонить?

Если папе, то он далеко. Вдруг быстро на связь не выйдет?

Я бы позвонила… Гордею. Но разве я ему нужна?

Вся трясусь, ругаюсь и еду непонятно куда.

— Если вам Леська меня сдала, то она со злости. Отпустите, пожалуйста, — в безысходности прошу, почти с мольбой.

— Долго не задержим. Скоро все узнаешь, — хрипит, который с бородавкой, кстати, она почему-то помялась от удара яблоком. У молчуна вообще сдвинулась бровь.

Больше на мои просьбы не отвечают. На ругательства хмыкают, а то и смешки издают.

— И где мы? Где участок?

Радует пока, что не в лес завезли. Жилой дом и знакомый. Рассмотреть и задуматься, мне не дают. После машины тянут дальше.

Подъезд. Лифт. Мое сердце скоро выпрыгнет от ужаса.

Почему именно со мной происходит такое?

Неприятности любят меня и преследуют. Толпа по чистой дороге пройдет, а я обязательно там же вступлю в дерьмовую кучу.

— Где ваш участок? — спрашиваю снова.

— Поднимайся по лестнице и входи. Отметишься и будешь свободна. Не бойся.

Говорит со мной все тот же, с бородавкой, а молчун снимает наручники. Подталкивают к двери в конце лесенки. Но вместе со мной не входят и, по звуку, ключом проворачивают со своей стороны.

Мамочки! Куда я попала?

Здесь же крыша, а не участок.

Дергаю дверь открыть, но там уже заперто.

Всего-то девятнадцать лет пожила. Кто-то решил, что хватит. Капееец.

— Майя, ты ко мне с любимым блюдом?

— Ты… ты?!

Захлебываюсь в словах из ругательств. Меня же так и притащили с капустой сюда.

— Узнаешь наше место? — Гордей ближе подходит.

Верчу головой.

Оно!

Сюда меня летун на закат заманил. И ради чего? Хнык. Всхлипываю внутри себя.

— Совсем уже всю совесть потерял? Сомов, ты идиот?!

Беру и бросаю в него капустой.

Он ловит кочан на лету. И хоть бы немного боялся, чтоб его, ненормального.

— Да, я влюбленный идиот. Майя, ну я не могу без тебя, а ты не прощаешь.

— И ты думаешь, что сорвал меня сюда, насильно попросил привезти, тебе поможет?

— Когда-нибудь, да.

Вот сейчас я вообще ничего не поняла.

Почему он уверенный такой подозрительно…

— Что значит, когда-нибудь?

— Будем здесь сидеть, пока не поможет. Можем и пожить какое-то время, как в отеле «На крыше». На закаты смотреть, — к небу руки возводит, добивая меня.

— Ты серьезно? Сомов, лучше не шути так, — мне дурно становится и хочется кого-то прибить.

Но он не весел, я вижу в нем вчерашнюю горечь в глазах, такой же расстроенный, и еще больше небритый.

— Майя, я хочу поговорить с тобой, все объяснить. Без вранья, только правду. Но ты меня гонишь или сбегаешь. А я не могу без тебя, понимаешь?

Вроде бы я могу без него…

Уже слезы плакать в подушку закончились.

Прошу открыть дверь. И тут Гордей мне заявляет новое правило, что из этого отеля, можно выйти одним способом: я должна крикнуть с крыши, что его прощаю. Только честно крикнуть, а то опять сюда вернут.

— С тобой понятно, — киваю на обнаглевшего парня. — Кого подговорил? Кто эти два полицейских со страшными мордами?

— Не узнала?

— У меня от шока не было времени сильно рассматривать.

— Это мои братья. Они тоже хотят, чтобы мы помирились.

И как я сразу не догадалась?

Только Сомовым такое придет в голову!

Значит, морды — накладной грим, который я им яблоками примяла слегка. Корочки документов сделать для них не проблема.

— А как же голос? — Нахожу, что сбило с толку. — У того, что говорил, грубый бас грохотал. И машина совсем незнакомая.

— Вчера весь вечер Плат тренировался ради нас. У Евсея не получалось, настолько пародировать. Машину взяли в офисе у одного из юристов, — подробно объясняет без утайки, руками не трогает, но глазищами всю душу выворачивает.

— И додумались же! Вы точно все с приветом. А ты самый из всех ненормальный!

— Для тебя я и хочу быть самым-самым, — тихо произносит, а во мне, словно эхом отдаются слова.

Все ясно. Он задумал повторение с ужином, как на нашем свидании. Стол на том же месте. Блюда, так понимаю, из ресторана. Скоро закат.

Подходим к столу. Гордей на меня кофту накидывает, и садимся напротив.

— Помнишь, я тебе говорила, что прошлые приемчики не прокатят? — мне несложно напомнить. — Ты ведь опять меня хочешь романтикой подкупить. Считаешь, что я вкусный ужин поем и растаю?

— Вообще не спеши таять. У нас же полно времени, — пожимает плечами. — Только сегодня из ресторана, что не съедим, то пропадет. На завтра у нас консервы и сухари будут. Тьфу, чуть не забыл! Ты же нам капусту еще принесла, позаботилась.

Обалдеть. Вот это я попала.

— Так, а это... Где я буду спать?

Гордей прикрывает смешок.

Зато я сижу покрасневшая.

Нет, не собираюсь здесь спать. Не хватало! Но язык взял да ляпнул, ну и мне не смешно.

— Если прижмешься ко мне, не замерзнем, — ласковое предложение тут же получаю.

Предупреждаю: не злить меня. И Гордей начинает подробно рассказывать правду. С самой первой встречи. Признается, как боролся за победу, и чем ближе меня узнавал, тем больше думал обо мне, а не о споре.

Получаю ответ, как нашли меня братья. Мушка существует, и кто стал обладательницей? Я.

— И еще я врал, что на этой крыше мое место, — он продолжает признаваться, а я, то ругаюсь и психую, то подгоняю, чтобы дальше рассказывал. Любопытно же все-таки.

— Не твое? А чье оно? — сдурею от таких открытий.

— Вообще-то было ничьим, просто ровная крыша. Теперь я его нашим считаю. Майя… — делает заминку, словно волнуется и надо собраться. Затем продолжает: — Только с тобой я начал называть вещи или места общими с девушкой. Ты перевернула мой мир, а я боялся тебя потерять, и… в итоге разрушил.