Негодная певица и некромант за клавесином (СИ) - Черная Мстислава - Страница 46

Я пробую и результат мне нравится.

И именно в этот момент возвращается Дан. Он входит быстрым шагом и, увидев меня, будто на невидимую стену налетает. Останавливается. Его глаза широко распахиваются. Дан с каким-то хрипом втягивает воздух:

—  Карин?

Глава 54

Что с ним? Почему его взгляд становится таким шалым?

Мэри тихонько усмехается. Я слышу, как она говорит одной из девушек заказать новый каталог свадебных платьев. Чушь говорит, но… почему-то сейчас, когда Дан ослабляет ворот, её слова не кажутся такими уж нереальными.

Опомнившись, Дан быстро берёт себя в руки и притворяется, что ничего не произошло. Я в ответ улыбаюсь:

—  Я готова?

—  Тебе идёт, Карин.

Я вдруг понимаю, что несмотря на восстановленный самоконтроль, Дан продолжает смотреть на меня с желанием.

Он ничего себе не позволяет, отстранённо благодарит Мэри и уточняет, какие у меня планы дальше, а у меня планы самые грандиозные. Песни у меня готовы, репетиции с моим талантом не нужны. Нужна музыка, но это проблемы Дана. Ввязываясь в спор, я рассчитывала посадить любимого наставника за клавесин.

Останется арендовать зал, назначить дату, указать её на готовой афише… Не мелочась, заклею весь город. Точнее, насколько хватит остатков гонорара.

Ах да, ещё билеты.

Раз я талант, то мой концерт не может стоить дёшево. Память подбрасывает одно воспоминание. Уже после переезда, когда мир ещё не выцвел для меня в беспросветную  серость, но был к этому близок, Берт принёс билеты на премьеру, а я отказалась идти. Помню, он высказал мне, во сколько ему обошёлся билет. Если очень приблизительно перечитать по курсу, то получается… около пяти фунтов? Зарплата горничной за два месяца, ха… Поставлю десять! Или лучше… двадцать.

—  Мэри, нарисуешь меня для афиши? Мне нужен оттиск для типографии.

—  Любой  каприз, дорогая. Дан, дорогой, ты не возражаешь, если я нарисую тебя тоже

—  Возражаю.

—  Я так и знала, —  вздыхает он. —  Придётся изобразить музыканта спиной к залу. Все всё равно потом решат, что это ты. Карин, я приглашаю тебя в свою мастерскую.

—  Вот это да! —  восклицаю я и подпрыгиваю.

Дан тяжело вздыхает, смотрит на меня, челюсти у него медленно сжимаются, на лице появляется гримаса упрямства. Я ожидаю возражений, но Дан, поиграв желваками, удивляет —  он не произносит ни слова.

—  Дорогой, тебе не обязательно ждать, —  сладко улыбается Мэри. —  Я отправлю Карин на своём экипаже, не переживай, что ей придётся нанимать случайную колымагу.

—  Прекрасно, —  цедит он.

—  Дан, если ты не занят…?

Он оборачивается:

—  Не особенно. А что?

—  Позволь дать тебе дружеский совет? —  улыбается Мэри. —  Подумай, какой букет ты подаришь Карин на концерте и как поздравишь с выступлением на конкурсе.

—  Оставь свои советы при себе.

Мэри провожает его взглядом:

—  Карин, спорим, именно этим он сейчас и займётся?

—  Преувеличиваете, Мэри, но спорить не буду.

—  То есть ты допускаешь, что я могу быть права? Ладно, действительно, идём в мастерскую. Будет тебе афиша. Ты, кстати, сценический псевдоним возьмёшь или будешь выступать под своим именем?

О псевдониме я до сих пор не думала. Я готова выступать под своим именем, но… я из аристократического рода. Я не хочу бросать тень на репутацию папы. Вряд ли он обрадуется, если о нём будут говорить, что он отец безголосой певички, скачущей по сцене в сумасшедшей одежде, поэтому лучше я не буду использовать родовое имя.

Что касается личного имени, то полное оно слишком длинное —  Каринат. Буду просто Кари? Нет, не просто. Чего-то не хватает…

Моя фамилия Тавиран, а Дан Тельви. Удивительное совпадение —  наши фамилии начинаются с одинаковой буквы.

—  Я буду выступать под именем Кари Ти, —  решаю я.

—  Ты сейчас придумала? —  уточняет Мэри.

—  Да, а что?

—  Нет, ничего. Удивляюсь… Обычно выбору сценического псевдонима придают чуть больше значимости и тратят даже не часы, а дни.

—  Но я выбрала хорошее имя.

—  Действительно, —  она распахивает дверь и пропускает меня.

Мастерская художницы с первого взгляда удивляет меня панорамными окнами, через которые льётся яркий дневной свет. На правой стене устроены полки, на которых в беспорядке лежат кисточки, рулоны холстов, палитры, банки с краской и невесть что ещё.

Слева мольберты, законченные и незаконченные картины. Здесь всю —  портреты, сюжетные картины, пейзажи, натюрморты, даже просто кляксы, и то есть. Глаза разбегаются. Я пытаюсь зацепиться хоть за какое-то изображение и просто понять, насколько мне нравится манера Мэри, но она увлекает меня за ширму и решительно сажает на очень высокий стул.

—  Сегодня я сделаю несколько набросков и пришлю тебе вместе с нарядами. Я сделаю вариант, о которым говорила ты и покажу тебе своё видение. Я убеждена, Карин, некоторые вольности афише пойдут только на пользу.

—  Хорошо.

То, что Мэри художница, удача для меня. Я уверена, что то, что она предложит, мне понравится.

А вот на стуле сидеть неудобно…

Мэри устанавливает перед собой сразу три мольберта, вооружается не красками, а самым обычным карандашом.

—  Голову чуть выше, —  командует она. —  Поверни колени вбок и ногу, которая дальше от меня вытяни. Да, так.

Карандаш порхает по холсту. Мэри нажимает слишком сильно, и грифель ломается. Она выхватывает из подставки следующий, а в другую руку берёт ластик и что-то правит. Мне, если честно, любопытно спрыгнуть со стула и подойти посмотреть, но я понимаю, что Мэри это может не понравиться, потому что творчество может быть… слишком личным. Если бы кто-то заглядывал мне через плечо, когда я писала песни, мне было бы неприятно. Правда, Дан исключение.

Мэри несколько раз командует сменить позу, и каждый раз её голос становится всё более и более раздражённым.

—  Что-то не так? —  уточняю я.

—  Всё не так. Забудь про позирование, встань и закрой глаза. А теперь представь, что ты на сцене. Перед тобой зрительный зал, у меня не мольберт, а клавесин. На сцене зачем-то стул. Возможно, его забыли. Представь и выступай. Бедные мои уши.

—  Купол тишины? —  предлагаю я, не открывая глаз.

—  Будет очень мило с твоей стороны, Карин.

Я сплетаю чары и отделяю себя от Мэри незримой завесой и мысленно переношусь на сцену. Я представляю полный зал ждущих моего выступления зрителей, делаю глубокий вдох и запеваю песню, которую написала самой последней. Почему-то мне хочется спеть именно её.

Воображение играет настолько ярко, что я переживаю концерт как наяву, пока меня не обрывает ворчливый голос Мэри:

—  Достаточно, Карин.

—  Можно посмотреть? —  “просыпаюсь” я.

—  Нельзя. Я же сказала, что пришлю. Я тебя уверяю, Карин, получилось восхитительно. Я не ожидала. Всё, не мешай мне. Лори, проводи гостью!

Глава 55

Когда тебя настолько откровенно выпроваживают, заупрямиться можно, только смысл?

На моё “до свидания” Мэри даже не реагирует. Карандаш порхает над бумагой, Мэри проваливается в творчество, наверное, совсем как я. Она высовывает кончик языка, что-то мычит сама с собой, а взгляд у неё становится подозрительно проказливым. Мне бы призадуматься, но я делаю шаг из мастерской, Лори предельно осторожно, чтобы не издать даже тихого хлопка, прикрывает дверь и провожает меня на первый этаж.

—  Госпожа, экипаж будет подан через несколько минут. Простите за ожидание.

—  Всё в порядке. Благодарю.

Вернуться в дом к Дану?

Сама я с поиском типографии не справлюсь, да и не хочу я заниматься поисками. Я уверена, у Марка получится гораздо лучше, чем у меня, так что надо объяснить ему задачу, а заодно узнать, не приходили ли новые письма.

Проходит больше времени, чем обещанные несколько минут.

Лори куда-то делась.

Я выжидаю ещё минуту и поднимаюсь из кресла. Вряд ли про меня забыли, но странно…

—  Госпожа, только к окну не подходите! —  окликает меня одна из девушек.