Код Рембрандта (СИ) - Пасхов Рутра - Страница 22

Однако вернемся к девочке. Итак, наблюдательная мама, к своему удивлению, обнаружила – все рассказанное дочерью как сон в том или ином виде сбывается. И даже интерес к ней со стороны ученого сообщества она предсказала. Очередной сон показал грядущее, и девочка сделала его достоянием ушей матери. В рамках своего детского лексикона она объяснила, что к ней должны прийти, как она выразилась, очень серьезные дядечки-ученые, что они будут просить рассказать, как она может предсказывать всякие события.

Папа девочки до сих пор не очень хотел верить в связь снов и событий наяву. Соответственно, к очередному рассказу дочери отнесся не очень серьезно, даже не выслушал ее полностью. А вот мама задумчиво послушала и задала наводящие вопросы. Бабушка, которая и без того была насторожена совпадениями между историями, рассказанными внучкой, и последующими событиями, не на шутку испугалась. Стала уговаривать перевезти девочку в другое место, никому не говорить о ней и скрыть ее дар. Требование, граничащее с истерикой, появилось после этого сообщения внучки. Причины она не пояснила, однако я вам их раскрою.

Как-то девочка рассказала бабушке о своем сне, в котором дед выдвигал претензии из-за… тут ребенок интригующе замолк, а после немного пугливо девочка посмотрела на бабушку и осторожно произнесла: «Ты не спасла второго ребенка». Бабушка, хоть и почувствовала себя неловко и слегка тревожно, повела внучку в укромное местечко, спросила: «А не говорил ли он тебе подробности?» На это девочка без смущения сказала: «Он мне жаловался, даже всплакнул немного, говорил, когда ты родила, врачи были отвлечены радостью деда, тем его восторгом и подарками за первенца, и не обратили внимание, что у тебя еще есть ребенок в утробе». Бабушка рефлекторно прикрыла рот ладонью. Девочка же, смотря на нее наивными глазами, продолжила: «Этот ребенок задохнулся». Пожилая женщина схватила девочку, обняла крепко, развернув ее от себя. По щеке скатилась холодная слезинка, глаза покраснели и стали влажными. «Что еще было?» – спросила бабушка тихим шепотом, наполненным страданиями. «Я видела, как ты гневно журила деда, а он тебе кричал, что ты должна была почувствовать ребенка», – сказала девочка.

Такие откровения внучки заставили женщину, и без того религиозную, убедиться в переселении душ. Она, заглянув в голубые глаза малышки, пыталась найти в них ответ – кто там скрывается. Знать обо всем этом дитя не могло. К слову, даже после случившейся трагедии, после омрачения радости от рождения первенца, гибели брата, они вели себя на людях очень достойно. Ведь каждому было по-своему совестно. Конечно же, каждый в чем-то себя оправдывал, но каждый и понимал: смерть близнеца – укор прежде всего себе. Поэтому была придумана другая легенда, якобы ребенок обмотался пуповиной в утробе, стал задыхаться, создал угрозу жизни второму. Было принято решение медиками об экстренных родах – смогли спасти только одного. Эта пожилая женщина, невольно обнажив душевную рану молодости, подумала с сожалением еще кое о чем: ведь она никому не говорила, что дед перед смертью так и не покаялся, а наоборот, обвинил еще раз в смерти своего сына. А внучка ей сказала: «Дедушка на том свете кается за обиду, которую тебе нанес перед смертью». После этих слов женщина устремила свой взгляд в одну точку и, задумавшись, вернула свои мысли из прошлого. Развернув девочку к себе, она неожиданно строго и без сожаления во взгляде, с гневом сказала:

– Моя радость, раз у тебя такой дар, если ты еще раз встретишь его, скажи… – она немного замялась, – передай своему деду, пускай он лучше вспомнит о другом своем ребенке.

Девочка пристально посмотрела бабушке в лицо и… неожиданно для взрослого человека заставила относиться к себе как к равной. Смотря в зрачки, малышка испугала женщину словами:

– Я читаю твои мысли, я знаю, что ты скажешь. Ты говоришь не о своем сыне, а о том ребенке, которой был у дедушки от женщины, с которой он дружил до тебя.

Глаза бабушки округлились, она посмотрела на ребенка под другим ракурсом как физически – склонила голову набок, так и морально – испугалась своей веры во вселение в ребенка духа. Тем не менее она ловила себя на мысли, что лелеет надежду, что в девочке находится добрый дух, а не демон. Бабушка отнюдь не была приверженкой примитивного религиозного фанатизма. Возможно, работа много лет патологоанатомом повлияла на склонность к интерпретации разнородных событий с мистической точки зрения, но все же она никогда не страдала пещерным мракобесием. Как бы то ни было, после сказанного внучкой в очередной раз бабушка положила ладонь себе на губы, задумалась, поглаживая дитя по голове. Наконец, собравшись, решила попросить ее никому об этом не говорить. Мысли уже формировались в слова, как вдруг она передумала, издала только невнятный звук, потом сказала шепотом на ушко: «Молчи! Откуда ты берешь этот бред? Признавайся!» Девочка опустила глаза. Хотя бабушка ругала ее, девочка не то что не испугалась, – она как будто была вне реальности. Эмоции бабушки не вызвали у нее ответных.

Внесу пояснение: всю эту историю мы составили как единую картину, собрав по фрагментам поведанное нам по отдельности упомянутыми персонажами, в том числе и самой девочки. Причем члены семьи согласились при условии сокрытия некоторых элементов их рассказа. Девочка не захотела нам поведать вот этот фрагмент истории, поэтому бабушке нам пришлось верить на слово, в том числе и об эмоциях внучки.

Малышка безмятежно ответила:

– Я точно знаю, есть ребенок.

Бабушка сжала губы, в ее взгляде промелькнули молнии, но, все же взяв себя в руки, она максимально ласково спросила:

– И что с ним?

– Ты все знаешь, – ответила хитро милая шантажистка, как подумала о ней бабушка, хотя ребенок ничего не требовал.

Искра гнева все же отразилась на лице пожилой женщины, ее как будто разоблачили. Повысив голос на ребенка в очередной раз, она потребовала никому ничего не говорить об этом. Малышка молчала, изучающе смотря на бабушку. Та же, раздосадованная этим, уже хотела вспылить, но еле удержала свои эмоции, как лихой гонщик удерживает авто во время дрифта. Решив трезво рассуждать, бабушка собралась разузнать подробности, не напугав маленькую ведунью. Кроме жалости и любви к внучке, ее к этому сподвигнул еще и страх. Страх перед расспросами ее родителей, а главное – своего сына.

Прижав дитя к себе и поцеловав в макушку, бабушка отвела девочку в другую комнату, опустилась на колени, чтобы на ее уровне посмотреть во влажные глазки, спросила «откуда ты можешь такое знать?», блуждая при этом взглядом в поиске ответа. Ничего не услышав и увидев, что малышка уже сейчас заплачет, женщина еще раз прижала внучку к себе, прошептала ей:

– Такого нет на самом деле. Не говори такое больше, прошу. Хорошо, лялечка моя? – попросила бабушка ласково, при этом повернула девочку к себе, посмотрела вопросительно в глаза.

Девочка виновато кивнула в ответ. Бабушка еще раз поцеловала малышку в голову, встала и, взяв ее за ручку, повела на кухню. Хотя она и попросила девочку не говорить никому, самой ей очень хотелось расспросить поподробней.

Приготовив быстренько любимые оладьи внучки и положив их со сметаной и медом перед ней, бабушка присела рядом и, пытаясь заглянуть в глаза, снова, аккуратно спросила:

– Ну признайся, мой котенок, откуда ты можешь такое знать?

Девочка, не отвлекаясь от еды, по-детски стала объяснять:

– Мама моей подружки говорила… из садика… Ирочки… – она облизала ложку, проведя кончиком языка по кромке, захихикала, – она сказала, я знаю, кто искупается в купели на крещение, тот будет видеть то, что не видно, и слышать то, что не слышно.

– Ты не придумала это? – спросила бабашка с любопытством, когда пауза после сказанного продлилась больше, чем она хотела.

– Мы купались, – озорно ответила малышка.

– Как, где? – спросила возбужденно женщина, понимая некую неестественность в сказанном внучкой.

Ведь ее никто не забирал нырять в прорубь или купель. Да и с семьей никуда не ходили.