Желание на любовь 2 (СИ) - Колоскова Галина - Страница 17

Кэт прислонилась лбом к навесному шкафу, закрыла глаза и, до боли сжав пальцы в кулаки, ударила костяшками по гладкой поверхности стола. Так не пойдёт...

Ногти впились в ладонь, разрывая тонкую кожу, оставляя кровавые бороздки, но брюнетка совсем не замечала этого. Что значит физическая боль против душевной. Что делать, когда не видишь выхода, но точно знаешь, что он всё-таки есть – пусть запасной, пусть аварийный…

Ей даже не пришло в голову, что можно спросить, в каком идти направлении, того, кто стоит рядом в темноте длинного коридора жизни…

– Я не смогу с вами сегодня поужинать.

– Но, папа, мы же договорились.

– Прости, заяц. Случаются разные форс-мажорные обстоятельства, над которыми ты не властен.

– Не хочу слушать отговорки. Давай я скажу сама, а тебе лишь останется согласиться или отказаться. Дело в маме?

– Да, и нет, но я снял номер в отеле.

– Понятно. – Было действительно ясно, что между родителями снова что-то произошло. И под «что-то» не подразумевалось ничего хорошего, иначе зачем отцу жить отдельно? – А если она согласится?

Мэттью ответил, чуть промедлив. Сознание того, что они с Кэтлин снова ранят психику дочери, давило. Он знал, что сейчас Лилибет предпримет попытку их примирить, но так же знал, чем заканчивается любое давление на Паркер; на этом не раз осекалась Одри.

– Тогда согласен, но будет одно условие.

– Какое? – замерла Лилит.

– Ты не станешь пытаться узнать у нас, в чём дело, и выяснять подробности.

– Договорились. – Обрадовалась она.

Вуд облегчённо вздохнул. Объяснять девочке методы, к которым он решил теперь прибегнуть, невозможно. Она просто не должна мешать. Всё остальное Мэтт сделает сам.

– Тогда дело за вами с мамой.

– Значит, готовься. – Обговаривала Лилит условия, не давая возможности передумать. – В восемь часов мы за тобой заедем.

– Не нужно. Я взял в прокате автомобиль, мне нельзя без колёс.

– Понятно. – Уныло протянула она, посчитав слова отца за уловку.

– Я люблю тебя. Это так, на всякий случай.

Невольно усмехнулся он, подумав про себя: «На случай если услышишь, что папа – грязный самец, и от женщин ему нужно только одно». Хотя Кэт не должна опуститься до подобных обвинений.

– Я тебя тоже. – Лилибет немного помолчала и добавила: – Мне снова придётся делать выбор?

– Да.

Агент затаил дыхание в ожидании ответа; и облегчённо вздохнул, услышав:

– Я люблю вас обоих и поэтому выбираю тебя.

– Значит, до вечера. – Повеселел он

Этим вечером Мэттью Вуд собирался открыть охоту.

Лилит первой нажала кнопку отбоя и несколько минут просидела неподвижно, склонив голову.

Она устала быть взрослой, принимать решения и делать выводы. Хотелось, будто в детстве, забраться к маме на колени и поплакать, рассказав, как одиноко без неё в Вашингтоне. Хотелось сделать то же самое и с отцом, но это будет означать, что Кэтлин снова возьмёт бразды правления в свои руки. Она оставит Лилибет в Финиксе, и тогда примирение растянется на годы, если вообще когда-либо состоится. Мэтт будет прилетать по мере возможности, но мама придумает отговорки и причины, чтоб избегать встреч, начнёт ревновать её к новым родственникам.

Девушка горько вздохнула. Как можно любить человека и одновременно бояться? Насколько нужно обидеть, чтобы заслужить такое отношение? Что произошло в далёком прошлом? Что стало причиной разрыва и тайного бегства матери в Финикс? Почему она не сказала отцу о том, что ждёт ребёнка? У кого узнать правду, если одни отказываются говорить об этом, ссылаясь на то, что не имеют права обсуждать чужую личную жизнь, а другие пока не готовы? И получается, правду знают все, кроме единственной не принимавшей участия в обмане, но больше всего от него пострадавшей.

Если бы родители знали, что происходило в душе Лилит тем днём нападения на ювелирный, что пережила она за несколько минут, показавшихся часами до освобождения. Испытывая дикий страх и благодарность Богу, что позволил перед смертью увидеть отца. В том, кем был так похожий на неё мужчина, переглянувшийся с матерью и делавший вид, что они незнакомы, девочка не сомневалась ни на секунду. Оживший отец, но не лётчик-герой, а герой-фэбээровец.

Как рассказать о своей боли, не усилив чужую? Кому доверить правду о переживаниях? Кто сможет утешить, не взваливая всю вину на себя, не умоляя простить за чужую, не оправдывая того, кто обидел?

Чайтон! Тот человек, что не был участником прошлой истории, и на ком не лежит ни капли вины. И он слушал, и вытирал слёзы, и давал советы, и успокаивал, и не вставал ни на чью сторону. Третейский судья, самый правильный и правдивый. Лилибет так привыкла к нему за прошедший месяц, что не представляла, что значит остаться одной. Жить рядом с тем, кого любишь, и быть любимой, но не иметь права открыться…

Ей нужна мать, нужен отец, но нужен и Чайтон. Она уедет в Вашингтон, как бы ни было горько без мамы.

Лилит вышла из туалета кафе, в которое заехали перекусить с Риджем и Брюсом. Через час у них встреча с помощником Лебовски, а вечером – ужин.

Индеец широко улыбнулся, заметив девочку, направляющуюся к столику.

– Мороженое почти растаяло.

Она молча кивнула, но Чайтон не отставал:

– Опять сложности?

– Да, но давай поговорим об этом позже.

– Тайны, секреты и вновь тайны. – Брюс улыбнулся.– Весёлая жизнь у вашей компании.

– Да уж, – Усмехнулась Лилибет, – с моею семьёй скучать не приходится.

– Как там отец? – голубые глаза излучали доброжелательность.

– Устраивается в отеле.

Грей удивился. Мэттью спешил увидеть Кэт, отложив все разговоры на вечер; свидание же оказалось слишком коротким, а значит, что-то не сложилось. Но спрашивать, почему отец уехал в отель, не стал. Расстраивать красивую, не по годам разумную девушку желания не было. Ей слишком рано пришлось стать взрослой, и она не сломалась при этом.

Он видел, насколько любит Вуд внезапно появившуюся дочь. Родители рады любому ребёнку, но Лилибет являлась его гордостью, и Брюс понимал, почему. Если бы у него самого появился малыш, он пожелал бы ему иметь хоть долю терпения и мудрости дочери друга.

– Мы так толком и не поговорили с ним. – Блондин тяжело вздохнул.

– Он сказал, что, как только устроится, сразу вас наберёт.

– Хорошо. – Стукнул он ладонями по столу. – Всё, что мог, я сделал. Анализы на руках помощницы Лебовски, показания врачей тоже. Если что-то пойдёт не так – прилетит Беттани. – Брюс встал, протянув руку к вешалке за пальто. – А мне нужно вовремя появиться на работе. – Оправдывал он своё скорое бегство.– Ночью я возвращаюсь в Вашингтон.

Мэтт приехал последним. Он долго разговаривал с Греем, собиравшимся на ночной рейс. Они обсудили каждый возможный вариант следствия. Брюс привёз с собой не только средства прослушки, но и обещание негласной поддержки начальника Мэттью. Какими серьёзными ни выглядели бы обвинения внутренней проверки, все знали обострённое чувство справедливости агента Вуда; тот никогда бы не опустился до избиения безобидных граждан.

За столом уже сидели все настоящие и будущие, в лице Чайтона (по крайней мере, он на это очень надеялся), представители семьи Вуд, а также Рита и Джон. Обстановка царила непринуждённая, все, за исключением Кэтлин, улыбались. Она выглядела несколько напряжённой, краем глаза следя за приближавшимся к столику Мэттом.

Вечерний макияж и облегающее фигуру синее платье говорили, что к встрече с родственниками брюнетка готовилась с особой тщательностью. Агент, не без намерения польстить себе, сделал вывод, что наверняка именно его последние слова явились причиной столь ослепительного вида мисс Паркер этим вечером.

Он поцеловал руку Риты, рассыпавшись в комплиментах её прелестному платью канареечной расцветки и прочему:

– Всякий раз поражаюсь вашей изысканности и красоте! Жаль, что ужинаем не в вашем доме. Соскучился за два дня по домашней стряпне.

Все сидели с каменными лицами, с трудом подавляя смех. Последний ужин в доме Джона стоил кому изжоги, а кому и вовсе несварения желудка. Рита урчала от удовольствия, выслушивая комплименты от, как она надеялась, будущего зятя.