HD1 (СИ) - "Lieutenant Lama" - Страница 2

***

Захожу к своему обсосу где-то через неделю. Раньше не получилось, потому что дела были. Какие могут быть дела у кота? Что ж… во-первых, котом я буду не всегда, а во-вторых… ёбврот, вот это удача!

Запрыгиваю в приоткрытое окно, створкой немного прижимает яйца, но терпимо, даж приятно немного. Проветривает он что ли? Ну да. Конечно, проветривает. Потное мудило.

Лежит себе на узкой койке, лицом к стене, жопой к врагу, сопит. В трусах и когда-то белой майке. Не то чтобы я весь такой блюститель чистоты, но эти конченные обсосы раздражают. Не люблю таких. Потерявших смысл. Потому что если уж и запускать себя, то потому что срать хотел с иллюминатора на чужое мнение, а не потому, что жизнь-боль-антидепресантов-ноль. Чмо, блять, ебаное. Ведь видно, что мужик в форме. Под задравшейся майкой поясница щерится двумя выпуклыми жгутами мышц, труханы серые, растянутые на двух кирпичах держатся, а не на булках, вместо икр — ёбаные бидоны кислородные. Такой типа вроде под одеждой и не заметно, что он по три часа в зале проводит и килограмм белка сжирает, но как въебёт тебе штрафной, так и помереть не долго… Знаю я таких. Натасканных преследовать долго-долго и без одышки, а потом всю дурь нахуй выбивать. «Вы имеете право хранить молчание…» — а сам уже одно плечо из сустава вывернул. Бр-р. Аж детство вспомнилось.

Ищу чего бы пожрать. Коробки из-под вока трёхдневные, даже соус слизывать противно, банка пивная… Н-да.

Мягко прыгаю на кровать, потом обсосу на бедро, и сажусь на лицо. Коты ведь часто так делают, да? Сейчас задохнётся, и я у него жрачки попрошу.

Ждать долго не приходится. Мой обсос нервно дёргается и грубо спихивает меня со своего пельменя.

Я с визгом улетаю в стену, едва успев нормально приземлиться. Шиплю, конечно же, встав на дыбы. Так стоп, это же так лошади делают…

А пельмень у обсоса за неделю пообсох. Уже совсем не пельмень, а обычное такое унылое ебало в сине-желтых разводах. Сойдут разводы — и обсос, может, за приличного сойдёт.

— Мр-ряу! — шиплю.

— Ты какого хуя припёрся?! — орёт на меня во всю глотку. Соседей разбудишь, дебил. Придут, снова тебе из ебала пельмень сделают.

Мужик, слава сабле, успокаивается и трёт переносицу.

— Тварь пушистая…

Это я-то тварь?! Ну, в принципе, он прав.

Сажусь на лапки и принимаюсь вылизывать плечики. Потом шерстью блевать буду, как долбоёб, но ничего. А мужик, тяжело вздохнув, бредет к раковине. Пока он пьёт свою воду, я усаживаюсь рядом на столешницу и заглядываю в лицо. Жаркое хочу. С морковкой. И сыра бы. Ох, сыр…

Мужик утирает губы и смотрит на меня злыми голубыми глазами.

— Жрать хочешь, тварюга?

— Мр-ряу! — радостно.

Молча включает синтезатор, а потом на меня смотрит.

— Помыть бы тебя. Бомжара пушистая. — И за ухом такой чешет.

Укоризненно смотрю в ответ. Себя-то в зеркале видел? Обсосина. Не пускаю когти только потому, что жду еду. И потому что чешет приятно.

Сегодня у нас в меню мак-энд-чиз. Жру, причавкивая, а мужик достаёт себе бутылку дешёвого пива и сидит, глушит.

Краем глаза отмечаю, что коробки разобраны, стоят в уголке раскрытые и пустые, манят… А ещё, что у мужика на плече код набит полицейский. Не разобрать подтёртый шифр, но сомнений в том, что у нас тут мусор, нет. Но мне, по сути, без разницы. Ну мусор, и мусор. Жрать даёт? Даёт. За ушком чешет? Чешет. А то, что у меня с легавыми разговор был всегда короткий… так сейчас я вообще кот, мне должно быть насрать. М-м-мфм, сырочек…

После сытного обеда меня, разморённого и довольного, мягко поднимают за шкирку и несут в ванную, где я возлежу весь в пене и мою свои мозолистые подушечки. Ну спа-салон прям, ничего не скажешь.

Выхожу весь сияющий и чистый — загляденье, и пристраиваю свой тощий зад к коробкам. Так-так. Тут вот не хватает чего-нибудь мягенького.

— Мр.

Заглядываю на открытую полку и выбираю себе майку почище, важно тащу в коробку и устраиваюсь с ней внутри, поджав лапки. Чистенькие м-м-м. Чего пялишься, обсос? Я вообще шёл звёзды смотреть, да что-то с погодой не задалось. Не буря, конечно, но мигалок почти не видно. Одно равнодушное небо. Эх. Скучаю я по просторам.

***

Короче теперь мы с обсосом вместе живём, да. Я даже вношу свою лепту в наш быт. Приношу там всякое. Не мышей, нет, полезные вещички. Что найду. То сигарет пачку, то таблеток каких сыщу, то баблишек украду. Однажды, вон, вообще ему приличную рубашку приволок. Пусть в клуб сходит, поебётся хоть, а то на его унылое ебало смотреть больно. Обычно, когда с лица сходят побои, оно выглядит моложе, но не в случае моего обсоса. Потому что мой обсос без гематом, ссадин и опухлостей выглядит лет на пятьдесят старше. Нет, не хуже. Старше. Я-то думал, он в полиции своей убил кого случайно, али боссу не угодил — его и выперли, а он, по ходу дела, просто на пенсию вышел, вот и бухает со скуки. Чмошник престарелый. Осунувшийся такой, худой, морщины врезались.

Но мне с его лица не пить. Иногда я, конечно, вместо коробки на него сажусь, когда этот еблан спит, чтобы жизнь мёдом не казалась, но в остальном — наплевать. Мне с ним жить нравится. Под хвост не пинает, жрать готовит вкусно, звёзды, опять же, совсем под боком, да и водопровод. Коробки, вон, две стоят. Поменьше и побольше. Я то в одной сплю, то в другой, то на лице. Растолстел, шкура лоснится… Красота. На звёзды этого ублюдка приучаю смотреть. Выйдем иногда на крышу, сидим, молчим. Он пиво пьёт, я когти о брезент точу. И красиво, так красиво, аж до слёз. Вот бы мне корабль… небольшой! Совсем крошечный. Я бы улетел, бороздил Вселенную… просто так. Без цели.

Гарриет (так зовут моего обсоса) целыми днями бьёт свою грушу, пристроенную в углу, да пялится в потолок. Иногда его подбивает выйти на прогулку или заняться уборкой. В остальном — овощ овощем, но я вижу прогресс. Теперь уже одна банка пива вечером, а не три. Притащил ему как-то аспирин, так он даже и не пользуется: опохмелять нечего.

Одно плохо. Что у меня в голове что-то сбоит. Проснулся как-то утром в человеческом теле. Коробку всю разломал, лежу голый, мёрзну. Испугался, как малолетка, что даже на миг позабыл, как обратно обращаться.

В итоге нормально всё, только Гарриет глядел странно, когда увидел мою разъёбанную коробку. А я ему: «мяу», — важно так. Он меня за ушком почесал, коробку унёс. Теперь у меня одна коробка. Маленькая. Но это ничего. Главное, чтобы я её опять не разломал.

Сегодня мы ели пиццу. С двойным пеперони и сыром. Кажется, мой обсос понял, что я сыр люблю. Сейчас у меня в любой еде сыр. Даже в мясном рулете. Звучит жутко, конечно, но Гарриет его прикольно синтезировал, мне понравилось. Ему бы в шефы, а не вот это вот всё.

Сейчас яйца полижу, и спать. Гарриет ложится часа в три ночи, а я всё нализываю у него за спиной, пока не мараю паркет. Приберётся, не маленький. Никогда что ли кончу за котами не вытирал?..

Прыгаю на кровать и сворачиваюсь в комочек у его живота. Мурчу, как трактор и, пока не засыпаю, перестать тарахтеть не могу. Просёк я пару недель назад, что бестолку у Гарриета на лице спать, так он меня и об стену расшибёт когда-нибудь, а вот если рядышком приткнуться, так тепло и хорошо сразу, так спокойно…

Просыпаюсь я от того, что кто-то гладит меня по морде. Мфмр. Фр. Ну прекрати…

Открываю глаза… глаз, снова жмурю, оценив нудное утреннее ебало Гарриета и запашок у него изо рта, переворачиваюсь на спину, подставляя пузо. И чуть не спихиваю его с постели.

Чуть не спихиваю его с постели. Спихиваю. С постели. Я. Маленький белый котик.

Смотрю на свои лапы, которые руки. Потом на Гарриета. Ёбврот, чтоб тебя!.. Он же грёбаный полицай, а я беглый, в жопу, пират!!!

Вскакиваю с постели перепившей цаплей, перепрыгиваю через его тушку, ныряю в сторону окна и — свобода была так близка! — чувствую болезненный удар ебала о деревянный пол. Руку противно заламывает, и сейчас я услышу над головой это поганое «Вы имеете право хранить молчание»… Но Гарриет ничего не говорит, лишь: