Бес сознания 2 (СИ) - Муха Руслан - Страница 2

— Леня передал, что будем делать, как ты говоришь, — вздыхает Саня, ей явно эта идея не очень нравится.

— Вернулся? — коротко кивает Вова и едва заметно улыбается, а после подъезжает к круглосуточной автозаправке.

Мы заправляемся, набираем немного еды: какое-то печенье, заварная лапша, банка кофе и пару шоколадных батончиков. Затем Вовчик заезжает в аптеку, долго советуется со мной и Саней, что купить Семену. Без рентгена, конечно, опасно исцелять и даже гипс самостоятельно накладывать, но и так его оставлять тоже нельзя.

Дальше Вова покупает все нужно в аптеке, мы довольно далеко отъезжаем от станицы и останавливаемся посреди поля.

— Здесь снимем пэку, — говорит Вова Сане, решительно выходит из машины и идет к багажнику за черным ящиком.

Саня кладет руку на ремешок пэку, но прежде чем расстегнуть спрашивает:

— А можно я хоть маме позвоню, предупрежу, что со мной все в порядке?

Вопрос явно адресовался мне.

«Наверное, лучше не стоит», — после недолгого раздумья отвечаю я.

Позади перестает храпеть Семен, вздрагивает, словно бы пугается издаваемых собственной носоглоткой звуков. Саня поворачивается к нему и смотрит, как Семен в непонимании таращится в окно.

— Где мы? — спрашивает он сипло.

— Уже в Кубанской республике, проехали очередную станицу. Но на место еще не приехали, — поджимает губы Санек. — Ты как себя чувствуешь? Мы тебе таблеток купили, — Саня наклоняется и протягивает ему пакет с обезболивающим.

Семен растерянно таращится на пакет, но все же принимает, потом говорит:

— Нога побаливает. А вообще — я в порядке, есть только очень хочется.

Саня протягивает ему пакет с печеньем, Семен тут же с радостью забирает и вскрывает бумажную пачку. Я не препятствую, сейчас не до диеты.

Вова садится обратно в машину, Саня в этот миг возмущенно говорит:

— Все равно не пойму, почему не могу позвонить маме!

И вскрик этот — такой показательно-наигранный, явно же эта хитрая лиса ждет, что остальные ее поддержат и она все-таки позвонит.

— Нельзя ни в коем случае, — категорично говорит Вован и заводит двигатель. — Я тоже волнуюсь, у меня тоже мать, да и еще в больнице после операции. Но если нас подозревают в причастности к ним, — он бросает через плечо взгляд на Мишку и Семена, — то по звонку быстро отследят.

— А я думала, власти вообще следят за нами постоянно и знают о любых перемещениях, — в смятении говорит Санька и все же снимает пэку и кладет в ящик. — Думала, что раз нас сразу не схватили, то значит, уже и не станут.

Вован тут же закрывает ящик и относит обратно в багажник, долго возится, видимо, прячет.

— Никто за нами постоянно не следит, — сонно зевает Семен и с хрустом надкусывает печенье. — Слишком много ресурсов нужно задействовать, чтобы следить за каждым гражданином. Да и запрещено это статьей о правах человека. В коде Умко даже защитный протокол имеется, который препятствует слежке за гражданами. Если бы было все так просто, уже бы всех преступников переловили и пересажали.

— Но ведь все равно как-то отслеживают, — удивляется Саня.

— Верно, — деловито жуя, говорит Семен, — но, чтобы нас отследить исключительно по пэку, необходимы веские основания. Например: мотив, улики, свидетели. Все, что явно указывает на то, что конкретно этот человек совершил данное преступление. Тогда необходимо подключать милицию, получать официальное разрешение и только после этого можно подключиться к пэку и отыскать по нему человека.

— Да, — присоединяется к разговору Вова, — вот только ни один человек с мозгами, если идет на преступление, пэку с собой не берет. Знаешь, сколько существует способов обмануть систему? Глушилка это самый простой, кустарный, так сказать.

Так как счетчик контроля разума Семена уже обнулился, переключаюсь на него, чтобы тоже участвовать в разговоре. Надоело быть безмолвным слушателем.

— Погоди, — вклиниваюсь я, обращаясь к Семе, — но ведь твой отец за тобой как-то следил. Как он получил доступ?

— О, ну это просто, — отвечает он. — Я ведь его сын, а он суперариус. Наверняка обратился в милицию, дал денег и наплел, например, что я пропал, не выхожу на связь и все дела. Вот ему и дали доступ к моим геолокациям. И то, как я уже понял не ко всем, только распечатали перемещения за последние три дня. А Мишин пэку отслеживали на вполне законных основаниях, у службы безопасности партии Света есть доступ к поисковой базе преступников, как и у служб безопасности других партий.

— Тогда мне непонятно зачем мы спрятали ваши пэку, если вас не отследить? — спрашиваю я.

— Чтобы перестраховаться, — таким назидательным тоном отвечает Вова, словно бы с умственно отсталым объясняется, а потом добавляет: — Если кто-то из службы безопасности Света там у дома Семена нас засек, а что-то мне подсказывает, что когда мы у подъезда дали по газам, мы по-любому вызвали подозрение, нас могли засечь. Отсканировать пэку и отправить в милицию, например, как похитителей или пособников опасного преступника пироманта, — Вован усмехается и оглядывается на сопящего Мишку. — Пришьют нам вполне обоснованное преступление и заставят милицию нас искать. А уже потом из их базы вытянут сведения и первыми нас найдут.

— Да, это вполне возможно, — соглашается Семён.

— Вован, — забираю я у Семена контроль, — ты там говорил что-то про способы обмана системы. А ну-ка, давай подробнее.

— Ну да, есть обманки всякие и поддельные пэку, перебитые с ворованных. Но лучшие — это снятые со жмуриков, их данные со временем вообще из системы удаляют. А если у тебя есть деньги, можешь вообще купить себе новую личность. Некоторые и вовсе умудряются обнуляться до статуса лутумов, а потом удаляться из базы. Спустя время, если ты нигде до этого не засветился, можешь получить новую личность на вполне официальных основаниях.

— Так, про поддельную личность подробнее, — говорю я. — Нам такая нужна, и возможно, даже не одна. И про лутумов подробнее давай тоже.

— Ну-у-у, -тянет Вова, — если брать поддельные пэку, то выше оперов лучше не соваться, потому что проксима и суперисуы уже проверяются более тщательно вплоть до внесения в базу ДНК. Да и стоит это далеко не малых денег, где-то около полумиллиона эмдешек.

— Охренеть, — говорит Семен, а Саня округляет глаза.

— Вот именно, — говорит Вован, — очень дорого, да и к тому же никто никаких гарантий не дает, что завтра Умко не выявит подмену. Взломщики разные бывают, кто-то криворукий, а кто-то работает спустя рукава. Да и существуют другие базы, если ты в такую попался, это вообще бесполезно. Те же старые добрые отпечатки пальцев — по ним очень легко проверяется подмена. Есть способы куда надежнее, но геморроя больше. На-а-амного больше.

Вовчик делает паузу, достает сигарету, подкуривает, Санек морщится и возмущенно машет перед носом рукой, отгоняя дым, но ничего не говорит.

— Значит так, — продолжает Вован. — Нужно найти края в органах, причем желательно занести денег куда повыше, чтобы тебя удалили, как покойника. Ну или инсценировать смерть и ждать, когда тебя признаю мертвым. А после снова ждать три года, когда тебя, как покойничка удалят из базы. Дальше нужно шуровать в коррекционные лагеря и зарабатывать рейтинг.

— Подожди, что? — перебиваю его я. — Коррекционные лагеря? Что за лагеря такие? Вы что? Гребанные фашисты?

— Какие еще такие фашисты? — удивляется Санек, оборачиваясь и устремляя на Семена изумленные глаза.

— Неважно, — бормочу я и снова обращаюсь к Вове: — давай дальше.

— По правильному — коррекционные либо исправительные лагеря, — объясняет Вован, — а если по-простому: рейтинговые лагеря. Он исключительно для лутумов. Там лутум живет, работает и повышает рейтинг, если желает вернуться в общество. Но такое редко бывает, там мало кто выдерживает — тяжелая работа, плохая еда, да и отпахать нужно не меньше года.

— Да уж, засада, — вздыхаю я. — А если, к примеру, лутум сверх? Ему тоже нужно пахать год в этом лагере? Насколько я понимаю, у сверхов в принципе рейтинг выше, чем у простого человека.