Имперская жена (СИ) - Семенова Лика - Страница 61

Знакомый гул двигателей казался сейчас умиротворяющим. Я ни о чем не спрашивала, будто онемела. Просто забралась на сиденье с ногами, положила голову на грудь Рэя, чувствуя щекой колкую вышивку его жилета. Он прижимал меня к себе, а мне стало так хорошо, так спокойно, что я, наконец, разрыдалась. И была благодарна, что он тоже молчал, будто чувствовал. Если честно, мне было плевать, как он сумел найти меня. Плевать на жирного Марка, на де Во. На все плевать. Впервые за последние дни мне свободно дышалось. Я хотела вернуться домой. В свой дом, со своим мужем. А важные вопросы — потом, после. Я катастрофически хотела есть. Искупаться. Уничтожить пирамиду конфет. Мне даже чудился их запах. А еще — бесконечно ехать вот так. С ним. Молча. Все слова были лишними. Меня не отпускало чувство, что я, наконец-то, занимаю свое собственное место.

Свое.

Рэй поглаживал кончиками пальцев мою руку, и я отдернула, будто обожглась. Только сейчас заметила вздувшееся красное пятно, которое тут же защипало.

Рэй нахмурился:

— Что это? Откуда? Ты сказала, что не пострадала.

Я спрятала руку, прижала — так жгло меньше:

— Я не пострадала… Она пострадала…

Я почувствовала, как он сглотнул:

— Что с ней? — прозвучало сухо, формально, будто через силу.

Ему не требовались пояснения, Рэй прекрасно понимал, о ком идет речь. Я вдруг почувствовала как захолодило, что-то вроде отголосков стыда, которые не должна испытывать, опустила голову:

— Лицо… Она больше… не так красива.

Он молчал. А я не могла не спросить:

— Кто она? Эта Ирия? Ты любил ее когда-то?

Рэй коснулся губами моей макушки, с силой прижал к себе:

— Глупое юношеское увлечение. Я перерос его, а она — нет. Не захотела. Тогда я понятия не имел, что такое любовь.

Что-то шевельнулось внутри, будто закопошился, засучил мягкими лапками маленький пушистый зверек с острыми коготочками.

— А сейчас?

Я старалась заглянуть в его лицо, но чувствовала себя растерянным ребенком. Вдруг он скажет что-то не то? Совсем не то, что я так хочу услышать. Именно в это мгновенье. Все это было таким важным, что я задержала дыхание. Рэй долго смотрел мне в глаза, поглаживал мою щеку большим пальцем. Надетое кольцо проходилось, будто кусочком льда. Его лицо было сосредоточенным, напряженным, губы сжаты. И вновь подступали слезы. Я внутренне бичевала себя за этот вопрос. Такой по-женски естественный, но такой… глупый. Разрушительный. Сейчас я бы предпочла иллюзию, которой находила бы внутри множество обоснований. Его характером, неуместностью и прочим, чем обычно оправдывают чужие поступки. Или бездействие. Я опустила глаза, стараясь хоть как-то «держать» лицо. Эту науку мне еще постигать и постигать… Но тут же почувствовала пальцы на подбородке. Рэй вновь пристально посмотрел мне в глаза:

— Я люблю тебя.

Все равно казалось, что послышалось. Я различала желанные звуки, но боялась пустить их в сердце. Боялась обмануться. Боялась поверить до конца.

Наверное, он видел мое смятение. Положил руку мне на затылок, прижался лбом к моему лбу:

— Я люблю тебя, Сейя, — тихо, просто. Честно.

Его губы коснулись моих, и я закрыла глаза, растворяясь в этом мягком касании. Странном касании, так не похожем на те другие. В нем была спокойная нежность, постоянство, уверенность. И вновь меня охватывало странное чувство, понимание, что я имею на все это полное право. Принимать, возвращать, смаковать. Касаться его волос, его лица, слушать дыхание, ощущать присутствие, горький запах его духов, который сейчас казался чем-то необыкновенным, будто я вдыхала его впервые. И в этой нашей сдержанности была необъяснимая теплая гармония.

Я вновь положила голову на грудь Рэя, он уже привычно уткнулся в мою макушку:

— Нельзя играть чужими чувствами. Я виноват не меньше, чем отец.

— Отец?

Он вздохнул:

— Он все еще планировал женить меня на ней. Но теперь он должен смириться. Я обращался к Императору с просьбой признать мой брак. Наш брак. То, что ты здесь, со мной, говорит о том, что он ее, похоже, удовлетворил. Вопрос лишь в том, как придется за это расплачиваться.

Я отпрянула, будто пахнуло холодом:

— Что значит «расплачиваться»?

Рэй вновь прижал меня к себе:

— Я пошел против его воли. Посмел воспользоваться своим правом. Посмел требовать. Император не прощает подобного.

Я уцепилась за полу его жилета:

— Что теперь будет?

Он коснулся губами моего виска:

— Не знаю. Боюсь, никто не знает.

— Ну не прикажет же он тебя убить! — я даже усмехнулась. Это казалось предельно абсурдным.

Рэй какое-то время молчал.

— Конечно, нет. Вышлет на задворки галактики. Каким-нибудь бесполезным наместником.

Такая перспектива меня не огорчила. Я провела ладонью по его груди:

— Зато нам будет спокойно. Без них всех. Мы будем счастливы.

Рэй не ответил. Так и молчал, прижимая меня к себе, а я видела в этом жесте затаенную угрозу. Будто он просто не хотел мне говорить. Но что говорить? Он был мрачен. А, может, мне так казалось. Теперь я интуитивно пыталась облечь смыслом каждый его жест, каждый взгляд, каждый вздох. Распознать то, что он таит от меня. А может, это были просто мои глупые фантазии.

Лишь выйдя из корвета на парковке собственного дома, я осознала, насколько устала — буквально валилась с ног. От бесконечного монотонного движения, которое сопровождало меня несколько последних часов, шла кругом голова. Рэю пришлось придерживать меня под локототь, а потом и вовсе поднять на руки. Я будто разом обессилела, размякла. Словно сквозь теплое марево видела, как суетился Брастин. Но я наслаждалась этой суетой вокруг.

Меня уложили на кровать, позвали медика. Я смотрела на широкие лица вальдорок, которые копошились вокруг, и понимала, что очень-очень давно не видела Индат. Будто в прошлой жизни. Но самым страшным было осознание, что сейчас, в эту минуту, я не хочу ее видеть, будто она была здесь лишней. Меня устроили слова, что с ней все в порядке. Я верила им.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Смешной квадратный медик бесконечно улыбался, и это зрелище вызывало во мне ответную улыбку. Даже стоящий рядом Рэй не удержался. Я поймала себя на мысли, что до сих пор так и не знаю имени этого несуразного человека, который суетливо сновал вокруг своей пищащей медицинской тележки. Он спрашивал, заглядывал в глаза, лепил датчики, что-то мурлыкал себе под нос, удовлетворенно кивал. Наконец, он оторвался от приборов, посмотрел на Рэя и учтиво поклонился:

— Позвольте поздравить вас, мой господин — госпожа беременна. И совершенно здорова.

Ночи будто не было вовсе. Я словно на мгновение закрыла глаза вечером, обессилевшая, сраженная нежданной новостью, и открыла утром, когда уже рассвело. Я смотрела в знакомый потолок, вдыхала знакомые запахи, слушала знакомую тишину, которая тоже была своеобразным звуком, свойственным этому месту. А все, что было до вчерашнего вечера… будто размазали мокрой губкой крашеную картинку. Цвета поблекли, контуры поплыли. Она стала нереальной, невнятной. И лишь красное пятно на моей руке напоминало о том, что мне не привиделось.

Но теперь все было по-другому. И я была какой-то другой, будто бурлили в венах крошечные пузырьки. Совсем другой. Я чувствовала себя осязаемой, существующей, весомой. Не легкой трепещущей тенью, как было прежде. Я положила руку на плоский живот, будто надеялась что-то почувствовать. И, казалось, чувствовала. Силу. Эта крошечная жизнь придавала сил, и я понимала, что теперь все будет иначе, я больше не запуганная девчонка с Альгрона-С. И не так уж важно, какое наказание Рэю измыслит Император. Я точно знаю, что можно жить и вдали от Сердца Империи. Может, только там и можно по-настоящему жить. Но все равно терзало беспокойство — казалось, он о чем-то умалчивал.