Имперская жена (СИ) - Семенова Лика - Страница 45

Через несколько секунд раб моего мужа, ехавший в другом отсеке, открыл дверь. Рэй вышел и неожиданно подал мне руку, помогая спуститься:

— Прошу, госпожа.

Руку пришлось принять и… это было странно. Простой формальный жест отозвался внутри смущением, хоть я и понимала, что вероятнее всего на нас смотрят. Но, к моему удивлению, на парковке никого не оказалось. Лишь наш корвет и единственный раб моего мужа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рэй тронул меня под локоть:

— Прошу, госпожа.

Мы пересекли парковку, остановились у неприметной двери. Рэй провел пальцем по полочке ключа. Дверь издала непривычное клокотание, будто работала сложная запорная система. Загорелась сигнальная панель, и створка сдвинулась в сторону. Мы вошли в узкий освещенный тоннель, и я едва не упала, потому что твердь уходила из-под ног. Рэй вновь придержал меня, и я заметила на его губах едва заметную улыбку:

— Траволатор, госпожа.

Мы скользили по бесконечному узкому тоннелю, который постоянно менял угол наклона. Лишь рука моего мужа, серые стены, слитые в бесконечную пустоту, полоса света на потолке. Наконец, скорость траволатора замедлилась, а потом он остановился. Мы вновь оказались у глухой двери. Рэй снова открыл замок, дверь с шипением сдвинулась. Он вновь взял меня под локоть:

— Прошу, госпожа.

Я с опаской шагнула в освещенное пространство, озираясь. Голые серые стены, в которых виднелись метки хозяйственных ящиков, несколько жестких лавок. Это место напоминало подсобное помещение или тотус…

Я с недоумением смотрела на Рэя, но он уже стоял у противоположной стены и открывал очередную дверь. Створка сдвинулась, и из проема полился приглушенный мягкий свет, рассветно-розоватый. Рэй вошел первым, обернулся, слегка разводя руками, будто приглашал:

— Входи… Можешь снять покрывало.

Я избавилась от накидки,  переступила порог, в очередной раз оглядывалась. Эта комната являла разительный контраст с голой прихожей. Здесь можно было задохнуться от имперской роскоши. Мягкий полукруглый узорный диван, парящие лаанские светильники, сервированный закусками танцующий столик. Много сложного света, стеклянных занавесей, мягких тканей. Прямо напротив дивана — огромный транслятор, передающий картинки исполинских лиственных лесов. И, казалось, в воздухе разливался запах влажной земли, сорванных листьев. Но мне было не по себе…

Я посмотрела на Рэя:

— Что это за место? Зачем ты привез меня сюда?

Он поджал губы:

— Надеялся тебя развлечь… Ты заперта в доме. Я понимаю, что тебе не хватает развлечений, доступных другим женщинам, — казалось ему было неловко. Рэй будто оправдывался, и при этом чувствовал себя весьма стесненно. — Но я связан императорским приказом и не могу свозить тебя в Хрустальные сады, театры или на торговые острова. Мы не можем делать визитов… — Он подошел совсем близко, коснулся кончиками пальцев моей щеки: — Я не тюремщик, Сейя, и не тиран. Хочу, чтобы ты понимала это, — голос сорвался на шепот, Рэй вновь нервно поджал губы. Помолчал какое-то время, вглядываясь в мое лицо: — Я привез тебя туда, где порой прячусь от всех. От легатов дипломатической палаты, от братьев, от отца… От тебя…

Я опустила голову, стараясь пропускать мимо ушей эти откровения. Меня волновало совсем другое:

— Тогда почему ты не позволил мне взять мою рабыню? Твой раб сопровождает тебя.

Рэй отстранился, посмотрел на изображение транслятора, будто не знал, чем себя занять:

— Простая предосторожность. Твою рабыню могут узнать. Недопустимо покрывать рабыню вуалью.

Я опустила голову. Что ж, это оправдание выглядело довольно правдоподобно.

— Так, где мы?

— Это Кольеры. Пожалуй, самое имперское, что может быть в Империи. Впрочем, ты наверняка знаешь.

Я лишь покачала головой:

— Впервые слышу.

Рэй казался удивленным:

— Надо же… — он жестом пригласил меня на диван, подозвал танцующий столик. — Кольеры — это целый мир.

Он активировал перед собой пульт управления, и изображение леса дрогнуло, сменилось красным и серым. Казалось, просто исчезла большая часть стены, открывая огромное пространство, в центре которого виднелся красный круг. Вокруг — сплошные крошечные капсулы, в которых я замечала живых людей. Насколько хватало глаз — сплошные капсулы.

Я повернулась к Рэю:

— Что это?

— Арена. Вокруг — самые дешевые места.

Любопытство пересилило. Я поднялась, тронула кончиками пальцев изображение, и оно пошло рябью, как завеса жидкого стекла.

— Что это? Окно или экран?

— Экран. Сепары расположены в глубине, для большей конфиденциальности. Но самые лучшие виды только здесь.

На красном круге проступили белые цифры, над которыми прокручивалось многомерное изображение огромного лысого вальдорца.

Рэй хмыкнул:

— Севиний… надо же. Я не просматривал участников. Хочешь поставить?

Я обернулась:

— Поставить? На что?

— На Севиния. Сорок семь из пятидесяти, что он выйдет победителем. Но я бы дал все сорок девять. Зрелищности мало, но его обожают за то, что он преумножает деньги. Заведомый выигрыш. Но если ты не хочешь ставить — я тоже не буду.

Я покачала головой:

— Я просто посмотрю. Что он будет делать?

Рей улыбнулся:

— Судя по всему — зевать. Обычно его противника хватает лишь на пару минут.

Сепара наполнилась гулом толпы, который разносился, как стихия. Казалось, я сама стояла в центре этой арены и слышала и видела все настолько ясно, что не возникало никакого сомнения в реальности происходящего. Меня охватило такое чувство, будто я находилась в самой гуще толпы, среди множества людей. Я настолько остро осознала, как тяготило меня запертое пространство дома, что стало страшно. Хотелось высунуться в это иллюзорное окно, кричать, махать руками. Мне казалось, я была почти счастлива.

Я наблюдала, как одного за другим представляли публике участвующих бойцов. При появлении последнего зазвенел пронзительный свист, от которого едва не заложило уши. Я обернулась:

— Почему они свистят?

— Требуют замены. Ты же сама видишь.

Последний боец был тонким, бледным, синеватым. В нем явно преобладала сиурская кровь. В сравнении с Севинием он казался просто вязальной спицей. Рэй кисло улыбнулся:

— Ты же понимаешь, что всегда должен быть проигравший…

Я лишь пожала плечами, вернулась на диван, влезла с ногами:

— Во что они будут играть?

Рэй повел бровями:

— Пока не знаю… И не все ли равно, если тебе нравится?

Мне кажется, я покраснела. Нравилось — не то слово. Смена обстановки, пространства, звуки — я будто вырвалась из кокона, окунулась в какую-то другую незнакомую жизнь.

Я по глоточку цедила вино, наблюдала за жеребьевкой, затаив дыхание. По закону подлости, тощий сиурец встал в пару с вальдорцем Севинием и вытянул первый бой. В их руках были тонкие длинные палки. Я повернулась к Рэю:

— Разве это честно?

Он лишь в очередной раз усмехнулся:

— Конечно, нет.

Арена дрогнула, толпа завыла еще яростнее. Я даже отставила бокал и подалась вперед, поддаваясь этому необъяснимому общему порыву. Выбранные бойцы встали по краям арены и понеслись вверх на тонких граненых столбах. Я отшатнулась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рэй отхлебнул из бокала:

— Две минуты — не больше. Вот увидишь.

— Хм… — я улыбнулась и положила в рот конфету. — Тогда я дам ему три.

Я поймала его взгляд и тут же отвернулась, смутившись. Все казалось другим: и я, и он, и все вокруг… Мне даже нравилось, что он просто сидел рядом, говорил со мной. Просто так. Вот что значит смена обстановки.

На экране загорелся таймер, прозвучал звуковой сигнал, и все пришло в безумное движение. Столбы вырастали и исчезали с фантастической быстротой, бойцы вращали палками, которые подсвечивались от силы вращения. Очень быстро стало заметно, что Севиний выдыхается — ему мешала собственная масса. Сиурец, как легкое насекомое перескакивал со столба на столб под неизменный вой толпы. Мне даже показалось, что заложило уши. Но я втайне хотела, чтобы Севиний сдался — судя по словам Рэя, он привык всегда побеждать. Пусть бы разок проиграл для разнообразия. Тем более, тощего вначале так освистали… А Севиний упорствовал. При очередном неудачном прыжке он промахнулся и упал на очередную колонну, хватаясь за край. Сиурец уже нависал над ним, потрясая палкой. Толпа выла так, что переворачивалось все внутри, и хотелось заткнуть уши. Тощий занес руку, палка обрушилась на шею проигравшего, и огромная лысая голова отделилась от тела, как уродливая виноградина. Рухнула вниз, а на экране появились огромные красные капли, которые тут же самоочистились. Я отшатнулась,  закрыла лицо ладонями.