Имперская жена (СИ) - Семенова Лика - Страница 28

— Увижу еще раз — разговор будет другим. Он тебе не понравится.

Я не помнила, как ушел мой муж. Будто был — и растворился в отсветах светильников, как морок, как тень, изгнанная лучом. И лишь ломота в теле напоминала о том, что все это мне не привиделось. Накатила такая слабость, что я была не в силах пошевелиться. Даже на слезы не было сил. Но в голове, как рой злых насекомых, проносилась круговерть ощущений и образов. Я постоянно видела склоненное надо мной лицо, слышала голос, способный лишь приказывать. Он не сказал мне ни одного доброго слова. Все, что он говорил, лишь утверждало его власть надо мной. Он спрашивал тогда, сколько я стою, как шлюха… но его унизили, обязав жениться на мне — наивно это не понимать. Несоразмерная цена. И я стану мишенью для его злости.

Казалось, теперь я имела еще меньше, чем раньше. Раньше я могла мечтать. Теперь даже мечтать мне оставалось лишь о том, чтобы он видел во мне жену, а не девку, не рабыню. Но кто я, если меня прятали от глаз, запирали? Если бы не разговор с Императором, я бы теперь сочла, что и брака не существует, что все это злой фарс. Наверняка он станет приходить ночами. Появляться из ниоткуда, как демон, и исчезать в никуда, оставляя меня униженной и раздавленной. До тех пор, пока не осуществится то, для чего все это затеяно. А что потом… я панически боялась даже в мыслях заглядывать дальше.

Меня разбудили рабыни, вальдорки. Шоркались, убирая нетронутый ужин со столика у окна. За стеклом было светло, я отчетливо видела полыхающие цветы бондисанов на фоне сочной зелени. Заметив, что я шевельнулась, обе девушки замерли, поклонившись. А у меня внутри полыхнуло пожаром: почему я вижу их, а не Индат?

Я села в кровати, забыв, что совершенно раздета. Наспех прикрылась невесомым одеялом.

— Кто вас прислал сюда?

Одна из них подала голос:

— Господин управляющий, госпожа.

— Управляющий? А где Вария?

Вальдорка пожала широченными плечами:

— Мы не знаем, госпожа.

Они были одинаковые, как близнецы. Стриженные шапочки гладких черных волос, грубо вытесанные землистые лица, приземистые фигуры в неизменно-сером. Они были чужими. Совершенно чужими.

— Где Индат?

Та, что отвечала, вновь пожала плечами:

— Мы не знаем, госпожа. Но господин управляющий ожидает, когда вы поднимитесь и сможете его принять.

— Я хочу видеть Индат!

Теперь обе молчали. Лишь стояли истуканами, склонив головы. Я ничего от них не добьюсь. Они делали то, что приказал неизвестный управляющий, а на мои приказы им было плевать. Но кошмарная мысль о том, что Рэй мог лишить меня Индат, просто ослепляла. Она моя! Моя!

Я встала с кровати, все еще прикрываясь одеялом:

— Одеваться.

Было странно и неприятно, что кто-то другой помогал мне, видел меня раздетой. Кто-то другой, не Индат. За всю свою жизнь я не знала другой рабыни, не приказывала никому, кроме нее. Даже дома немногочисленные рабы слушались лишь отца и матушку. Без Индат я ощущала только пустоту. Если Рэй лишил меня Индат — я никогда не смогу это простить. Я возненавижу его до конца своих дней.

Мне подали новое платье, не мое. Нежно-голубое. Снова с тугим вышитым корсажем, в котором было трудно дышать, и шлейфом-плащом, который волочился за мной по полу, как минимум, на метр. Кажется, мы в своей глуши безнадежно отстали от имперской моды. Мои платья казались теперь жалким недоразумением. Недаром Мателлин высмеивал их.

Внутри оборвалось: мои платья… Я посмотрела на одну из вальдорок:

— Где мой багажный контейнер? С моими вещами?

Та подняла черные пустые глаза, похожие на глянцевые кусочки полированного агата:

— Я не знаю, госпожа.

Я сглотнула, пытаясь отогнать подступающую панику. Может, он лишил меня Индат, потому что в моих вещах нашли адресный чип Марка Мателлина? Рэй достаточно ясно дал понять, что больше не простит…

Я поднялась с табурета, не дожидаясь, пока закрепят все зажимы на волосах:

— Зовите управляющего!

Рабыни поклонились и поспешно вышли.  А я металась по комнате, не в силах спокойно стоять на месте. Шлейф мел мрамор с легким едва уловимым шуршанием, а мне казалось, что кто-то невидимый неотступно дышит в спину. Наконец, заставила себя остановиться у окна.

Управляющий оказался неожиданно молодым полукровкой-лигуром. Пожалуй, немногим старше меня. Или так казалось из-за присущих им тонких черт. Черные глаза, черные волосы ниже плеч, кожа цвета камней на Альгроне, серо-коричневая. Он поклонился и замер, глядя на меня в полном молчании. Повисла почти звенящая тишина, и я не сразу поняла, что он просто ждет, когда я заговорю первой. Я понятия не имела, как вести такие разговоры. Подняла голову, стараясь скрыть неловкость:

— Вы управляющий?

Он улыбнулся тонкими губами:

— Меня зовут Брастин, госпожа. И я ваш слуга.

Мне было плевать на расшаркивания.

— Я хочу видеть  свою рабыню. Индат.

Тот виновато улыбнулся:

— В данный момент это невозможно, моя госпожа.

Я похолодела:

— Почему?

— Указанная рабыня отправлена в Торговую палату для регистрации и учета.

Звук едва срывался с моих губ:

— Какой регистрации?

— В качестве имущества вашего супруга, разумеется.

Это было как удар в солнечное сплетение. Я коснулась кончиками пальцев столешницы, чтобы не упасть, потому что пол уходил из-под ног. Уже плевать на багаж. Кажется, он все же лишил меня Индат…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Брастин вновь поклонился, шурша черной мантией:

— Вы можете выбрать любых рабынь из вашего тотуса, которые вам понравятся, госпожа.

Моего тотуса… Меня не оставляло липкое чувство, что этот полукровка издевался. Наверняка он был заодно со своим господином. И, конечно же, получил определенные указания. Хотелось отхлестать его по гладким темным щекам. Без стеснения, чтобы на губах выступила кровь. В эту минуту я ненавидела всех их так, что звенело в ушах и, казалось, вот-вот упаду без чувств от напряжения.

Управляющий выпрямился, в глазах мелькнуло беспокойство:

— Что с вами, госпожа?

Я с трудом взяла себя в руки. Глупо демонстрировать этому лигуру, насколько я раздавлена. Я подняла голову:

— Все в порядке.

Тот вновь едва заметно поклонился:

— Я пришел выразить свое почтение, и узнать, будут ли у вас какие-то распоряжения?

— По какому поводу?

Он неопределенно покрутил изящной рукой:

— Кухня, распорядок дня… иные пожелания.

Я невольно усмехнулась:

— Иные пожелания? У меня нет иных пожеланий, кроме пожелания видеть рядом свою рабыню. Если это все — вы можете идти.

Управляющий откланялся и вышел, оставив меня в холодной пустоте. Я чувствовала такую боль, будто у меня отрезали кусок плоти. Что-то важное в груди. Такое горе невозможно описать словами. Жизнь без Индат — это совсем другая, несуществующая жизнь, в которой больше нет места радости. Не хотелось ни есть, ни пить. Где она теперь? Что с ней сделают? Я лежала на кровати, забываясь липким беспокойным сном. И все время казалось, что когда открою глаза — все будет, как прежде. Что я с снова услышу голос Индат:

— Госпожа моя…

Я боялась, что воображение меня подводит. Моя Индат стояла в дверях. Я вскочила, боясь верить собственным глазам.

— Госпожа моя!

Она пересекла комнату бегом, обняла меня, прижалась так сильно, как могла. Я обхватила в ответ ее остренькие плечи и почувствовала, как Индат дрожит. Трясется, не в силах совладать с собой.

— Госпожа моя… — она всхлипывала, обрывалась на полуслове. — Госпожа моя… я думала, что больше никогда уже не увижу вас! Мне было так страшно…

Мы обе рыдали, покрывали мокрые щеки друг друга поцелуями и не могли разжать объятия. Я готова была вцепиться в мою Индат и не отпускать, лишь бы никто и никогда не смог разлучить нас.