Сайберия. Том 2 (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич - Страница 20

Приглушённые звуки, доносящиеся из кабака, я тоже слышал даже сквозь стену. А где-то за углом вовсю шла драка — смачные звуки ударов, пьяные выкрики, стоны боли. Перекрывая этот шум, в воздух вдруг ввинтился истошный женский крик.

— Отпусти! Ты же его убьёшь!

Ответом был лишь пьяный рык и звуки тяжёлых глухих ударов.

— Да оттащите его! Сделайте что-нибудь!!

Потасовка достигла своего апогея — двери кабака с треском распахнулись, наружу вывалилось ещё с десяток людей, которые, похоже, кинулись-таки разнимать дерущихся. Но ориентироваться приходилось исключительно по звукам — основное действо происходило за углом, заглянуть за который я пока не мог.

Зато расслышал знакомый голос, хоть и изрядно заплетающийся.

— Да всё, всё, отцепитесь! Он сам напросился! На кого вякать вздумал-то…

Толпа продолжала бурлить, сквозь гомон голосов отчетливо пробивался плач и причитания женщины. Из-за угла же показалась знакомая грузная фигура.

Жбан!

Как ты там говорил днём, здоровяк? На ловца и зверь бежит…

Сердце затрепетало в азартном предвкушении, будто у охотничьей собаки, почуявшей дичь.

Отправляясь сюда, я, конечно, надеялся отыскать толстяка, потому и расспрашивал о нём в зале. Строил кучу планов, как бы выманить его в укромное место, да ещё так, чтобы он меня не узнал, а в идеале — вообще не заметил. Даже думал, что придётся выслеживать его несколько дней. А тут — такая удача.

Нет, упускать такой шанс нельзя…

Темный заваленный хламом закоулок между ангарами использовали ещё и как отхожее место. Нетвердым шагом протопав чуть подальше от пятна света, толстяк, всё ещё разгорячённый после драки, бормотал себе под нос какие-то ругательства. Переполняемый злобой, долбанул кулаком в стену. Звук был такой, будто ударили кувалдой, посыпались крошки битого кирпича и штукатурки. Ну вот что за привычка у него стены портить?

Я, затаившись на ящиках, ждал, пока он приблизится. Можно было не бояться, что он меня заметит — я был в тени здания, и темень здесь была такая, что обычный человек собственные руки не разглядит. Единственное, что меня сейчас беспокоило — это собственные эмоции.

Аспект Зверя довольно специфично влияет на психику. Часть эмоций — те, что связаны с агрессией, голодом, азартом — вспыхивают моментально, и их порой сложно контролировать. В то же время целый ряд других словно бы отмирает — страх, сомнения, сострадание. Наверное, об этом и говорил Демьян, когда предупреждал, что нужно постоянно бороться со своим внутренним волком.

Сейчас перед собой я видел врага. Лёгкую добычу. И жаждал убийства. Всё ведь так просто — напасть неожиданно, оглушить, впиться зубами в шею…

Человеческая моя часть при этих мыслях содрогалась от отвращения. Да, я искал Жбана. И хочу обезвредить его. Но холодное преднамеренное убийство… Нет, это не в моих принципах. Я всё еще не вспомнил в подробностях свою прошлую жизнь. Но у меня было стойкое убеждение, что если даже мне и доводилось раньше убивать, то делал я это редко и вынужденно.

Но и оставлять этого гада безнаказанным тоже нельзя. Прав был Демьян тогда, во время боя. Жбан использует свой Дар, мягко говоря, не во благо.

Толстяк тем временем, забравшись ещё чуть дальше в проход, остановился лицом к стене, опираясь на неё одной рукой, и шумно зажурчал.

Я потихоньку двинулся в его сторону, приближаясь на расстояние прыжка.

Жбан, закончив свои дела, развернулся и потопал обратно в сторону кабака. Но я обрушился на него сверху, запрыгивая на спину и обхватывая жирную шею удушающим приёмом.

Честно говоря, я рассчитывал, что сшибу его этим маневром с ног — он был изрядно пьян, и так-то пошатывался. Но разница в весе всё же сыграла свою роль. Амбал устоял. А мой удушающий, учитывая толщину жировой прослойки на его шее, не особо-то сработал.

Добыча моя взревела, замоталась из стороны в сторону, пытаясь стряхнуть меня. Но я вцепился в неё мёртвой хваткой, стискивая зубы и раздражённо рыча. Одновременно с этим я запустил в неё призрачные щупальца вампирского Дара. Их я по дороге сюда постарался модифицировать, но не знаю, насколько удачно. И проверить это можно только сейчас, на реальном противнике.

Действовать, как обычно, приходилось интуитивно, полагаясь на то, что Дар отзовётся на мысленные приказы. Как там говорил Аскольд? Дар — это часть тебя. Ты ведь не задумываешься, как пользоваться рукой или ногой…

Увы, сейчас всё было совсем не так однозначно. Я лишь надеялся, что Дар Пересмешника в сочетании с Аспектом Зверя сработает именно так, как я задумываю. Но я не мог быть в этом уверенным.

Жбан, подавшись назад, врезался в стену, придавливая меня и разом вышибая из моих лёгких весь воздух. Попытался ударить меня затылком и я, не выдержав, зарычал и совсем по-волчьи клацнул зубами над самым его ухом. Едва сдержался, чтобы не укусить. И не сделал этого, пожалуй, только из-за брезгливости.

Он взвизгнул от ужаса и ударил меня о стену снова, но уже без разгона, так что вышло куда слабее. Я продолжал душить его, одновременно сосредотачиваясь на поглощении его эдры.

Щупальца Дара, впившиеся в его тонкое тело с нескольких сторон, были похожи на изгибающиеся воронки водоворотов, стремительно вытягивающих энергию. Вскоре её уже нельзя было разглядеть, остался лишь один яркий сгусток где-то в районе солнечного сплетения. Он имел такие чёткие очертания, что казался осязаемым. Этакий неправильной формы кристаллик размером с ноготь, вокруг которого вьются частички светящейся пыли, складывающиеся в знакомые спиралевидные структуры.

Сердце! Правда, я думал, оно побольше будет. У Велесова оно точно посолиднее выглядит. Впрочем, и Жбан-то не ахти какой одарённый…

Однако, чтобы поглотить эту последнюю частицу, пришлось изрядно попотеть. Жбан, барахтаясь из последних сил, едва не сбросил меня с загривка и ещё пару раз основательно приложил сначала об стену, потом о штабель ящиков. Часть хлама обрушилась на нас сверху, и меня здорово приложило по голове. Но, к счастью, сознания я не потерял, а вот противник мой, наоборот, схлопотал по затылку и рухнул на четвереньки.

Напрягшись до ломоты в суставах, я последним усилием довел удушающий до логического конца — Жбан, наконец, обмяк и завалился лицом в грязь. Стоило ему потерять сознание — и остатки его Дара тоже будто бы утратили способность к сопротивлению. Я, наконец, поглотил и последний кристаллик. Но он не растворился в моём тонком теле, не распался на нейтральную эдру, а по-прежнему светился мелким ярким осколком и вибрировал, рвался куда-то прочь. Стоило немалых трудов его удерживать.

Я, пошатываясь, выпрямился, отдышался. Будто только сейчас вспомнил о полученных ударах — сразу в нескольких местах запульсировали очаги боли. Здоровенная шишка на голове, ушибленный локоть, ещё и ногой зацепился за какую-то торчащую арматуру — штанину порвал и, похоже, здорово поцарапал лодыжку…

А, ерунда. Обо всём этом сейчас нет времени думать. Я сосредоточился на пойманном Аспекте и, ведя его усилием воли, поместил в одну из ячеек рядом с грудным Узлом. Оказавшись там, кристаллик вдруг замер и… успокоился. Мне больше не нужно было его держать. Будто бы потерянная деталька встала чётко на своё место, рядом с багровым отсветом Аспекта Зверя и золотистой полупрозрачной икринкой, назначение которой я пока так и не выяснил.

Забавно. Как горошины в стручке. Хотя нет. Скорее уж, как патроны в барабане револьвера.

Громила у моих ног вдруг дёрнулся, закашлялся, попытался подняться. Я пихнул его сапогом, заставляя снова ничком упереться в землю. Быстро оглядевшись, нырнул обратно в темноту и быстро вскарабкался по ящикам наверх. Выходить на свет, к кабаку, не стал — оттуда всё ещё доносились голоса. Лишние свидетели ни к чему.

Нашу потасовку наверняка было слышно — из-за угла насторожённо выглядывали двое каких-то потрепанного вида мужичков.

— Эй, Жбан… Ты чего там? — окликнул толстяка один из них.

Невнятно бормоча, громила поднялся и кое-как, прихрамывая, вышел на свет. Приятели попытались было помочь ему, когда он споткнулся и едва не упал. Но он, пьяно ругаясь, оттолкнул их и замахнулся кулаком.