Студент в СССР 3 (СИ) - Коруд Ал - Страница 20

Не от этих ли четырех голубых глаз, что внимательно наблюдают за мной?

Сначала мы зашли за «Москвичом». Михалыч с утра отзвонился, что машина готова. Если идти прямо через железнодорожные пути, то здорово можно сократить дорогу. Ирина здесь никогда не бывала. Странно, город два на два, но есть куча мест, где горожане за всю жизнь не побывают. Народ еще в целом не так мобилен. Даже поездка с окраины в центр — это событие. Ласково светило солнце, дул легкий ветерок. Как я люблю такие летние деньки! Это и есть для меня лето. Жаль, что оно у нас не каждый год.

Автомобиль стоял намытый, свежий, все жидкости и свечи проверены, заправлены. Михалыч свое дело знал туго. Он выписал квитанцию, а я сверху сунул ему трояк. Честно заработал! По полупустым улицам летнего города домчаться до выставочного зала заняло минут десять. В будущем я столько времени в пробке до Смольного проведу.

На парковке мою машину узнали, а на заднем входе сегодня даже не спросили бейджики. Или старая смена стояла, или примелькался уже. Хотя я грешу на подполковника. Уж не знаю, что он подумал про мою персону, но скорее всего связь с Центром и работой в комплексе как-то увязал. Да и ладно, мне легче будет.

Первые экскурсии прошли по плану. Ирина изображала северную красавицу, вызывая у мужской части восхищенные взгляды. Ни дня не проходило без подарков, а то и приглашений. Но последние отсылались ко мне и вопросы тут же отпадали. То ли вид у меня такой суровый, то ли кулаки внушительные? Я то и дело переходил с русского на английский. Переводчики зачастую не знали специальных терминов и путались, а я их тщательно изучил.

Норвежская делегация тут же скопилась у «Меча Викингов». Они что-то восхищенно восклицали и по ходу гордились своими предками. Ну норги всегда были разбойниками и не чурались любых видов заработков. Потому вне конвенций били китов и резали бедных дельфинов. Суровая жизнь на краю цивилизованного мира, ограниченные ресурсы и низкое качество человеческого материала заставляло использовать любые методы для выживания.

Ну я добавил к сказанному экскурсоводом что, судя по всему, приплывших викингов разбили и меч трофейный. Да и прибыли те на север с нехорошими намерениями. Какой-то высокий мужик попытался возразить, типа все они были торговцами. На что я напомнил им о Тюленьей войне в двадцатые годы нашего века, вернее, о безжалостном истреблении норвежцами поголовья тюленей в Белом море. Ну и заодно про русский Грумант, который сейчас отчего-то у норгов. Ох, какие у них сразу стали злыми лица, а у сопровождающих растерянные. Ну так нечего угождать и стелиться перед загрантуристом. Надо как бы собственную гордость иметь!

Ирина была удивлена, она сама о многом не знала. Вот они пробелы в нашем воспитании. У нас не педалировали участие стран Восточной Европы в войне против нас. Что сотни тысяч их солдат со всем усердием убивали наших. Поляки, чехи, словаки, румыны, хорваты, венгры. Все засветились на Восточном фронте. Не рассказывали об участии украинских полицейских в сожжении Хатыни и убийствах евреев в Бабьем Яру, прибалтийских эсэсовцев в уничтожении десятков русских и белорусских деревень. Да, собственно, о наших предателях в целом помалкивали. Слово власовец было под негласным запретом, как нечто постыдное. Но это же было в нашей истории?

В итоге, когда потоки спрятанной правды густо смешались с тоннами лжи, стало трудно отличать одно от другого. И наше поколение, да и последующее так запутали, что многие честно верили именно лжи. Вот к чему приводят излишние и совсем ненужные секреты и утаивание правды. К потере страны и целых поколений. Дьявол, сегодня столько мыслей в голове крутится, что впору ехать в Москву и излагать их в Центре на бумаге. Авось через него можно будет донести их до верхов. Хотя, где я, а где кремлевские небожители?

Как я был насчет этого наивен!

Стою спокойно в перерыве с чашкой кофе и с удивлением наблюдаю, как в нашу секцию влетает небольшая делегация, которой нет в графике. И люди, судя по всему, серьезные. Два точно на секьюрити смахивают, и секьюрити явно иностранные. Идущий впереди мужик со странным подбородком был смутно мне знаком. Он американец! Почему я так подумал? Чертова улыбка! Только американцы могут так по-дурацки улыбаться. Как будто он ходячая реклама стоматолога. Мужчина огляделся и застыл перед экспонатом в недоумении. Я поспешил на помощь и успел заметить, как бодигарды напряглись.

— Как дела? Вам помочь?

— О! Ты знаешь английский? Отлично! Мне сказали, что тут есть древние артефакты. Это правда?

— Йес! Они перед вами. Мистер…

Стоявшие за плечами мужика суровые личности заулыбались. Я насупился. Если такие умные, чего приперлись без переводчика?

— О, не обижайтесь. Просто обычно ко мне обращаются «Мистер президент», — мужчина с готовностью протянул руку. — Ричард Никсон.

Вот я болван! В Америке звание президента пожизненно. Но честь страны заставила меня быстро опомниться и пожать протянутую руку мистеру Никсону. Нечего тут болванчиком стоять! За нами Москва!

— Сергей Караджич!

— О! Караджыч… — Никсон посмаковал мою фамилию. — Ты с Югославии?

— Нет, но предки из Сербии.

— Точно. У вас в России много народов. Вот и мой друг Леонид с Украины.

Тут же буквально в пятки рушится предательская мысль:

«Вот я попал!»

Заход в этот чисто исторический отдел был явной импровизацией. Смутно припоминаю, что на фоне конференции ведутся какие-то важные политические переговоры. Вот к нам и решили заглянуть, чтобы развеяться. Час от часу не легче! Это же, черт побери, президент Америки, а не вождь из Сомали!

Никсон замечает мою нерешительность и в непринужденной манере начинает расспрашивать, что и где у нас находится. Я, немного путая поначалу слова, решаюсь отвечать, и понемногу мной овладевает обычный азарт. Мистер президент любознателен и для своих семидесяти выглядит бодрячком. Уточняет, задает наводящие вопросы. Он впечатлен. Видимо, думал, что русский север — это просто ледяная пустыня. Много шутит, что в Арктике мол может быть так жарко. Сегодня знатно припекает, пошел тополиный пух, настоящий июль!

Затем его глаза зацепляются за мою знаменитую фотографию с найденным мечом. Он тыкает в нее, а затем в меня.

— Так ты археолог?

Ответить я не успеваю. Слышится шум входящих в зал людей и хорошо знакомый с детства голос:

— Ну вот ты куда убежал? А мы тебя в буфете, понимаешь, ждем. Поморы так вкусно угощают, что начинаешь сомневаться том, что украинская кухня лучшая.

Леонид Ильич ёрничает. К Никсону тут же подбегает молодая женщина и начинает переводить. Президент и бывший Генсек улыбаются друг другу. Похоже, что они на самом деле дружат. Улыбки далеко не дежурные.

— Я хотел посмотреть на выставку местных древностей. Ваша Маргарита мне все уши пропела. Кстати, где она?

— Дела, дела, — сухо ответил Брежнев и деловито оглянулся. — И что тут такого интересного?

— Вот молодой человек ответит на все вопросы.

Леонид Ильич воззрился на меня. В моем времени он уже почти два года, как лежит у Кремлевской стены. А здесь хоть и старик, но далеко не развалина. И голос бодрый. Интересно, чем его накачивают?

— Ну, молодец, и кто же ты?

Я и не думал смущаться, уже разогрелся на мистере президенте. Сам черт мне не брат, несмотря на обилие вышколенной охраны и помощников. Я сделал два шага назад к стенду, как будто подзывая властителей двух супердержав к себе. Оба синхронно пошли за мной, а свита неожиданно побоялась дёргаться.

— Сергей Караджич, студент Архангельского педагогического института, исторический факультет, комсомолец, спортсмен, активист. Еще что-то?

Видимо, Никсон уже хоть как-то понимал по-русски, потому что захохотал, и ему тут же завторил Брежнев. Вытирая слезы, он произнес: