Избранные Луной (СИ) - "Чинара" - Страница 4

Оуэн достаёт с заднего сидения пиджак, закрывает дверь. Обходит машину, на ходу поправляя густые чёрные волосы, успевшие выгореть на концах, и открывает переднюю пассажирскую дверь.

Сначала появляется элегантная рука, а затем и сама девушка.

— Ого, какая красотка. — одним предложением озвучивает мои мысли Мэйсон.

— У неё локоны доходят до попы. — негодующе замечает Мэг. — А меня в прошлом месяце заставили постричься…Вот где после этого справедливость?

— Надеюсь, в тактических местах она себя все же стрижёт, — тихо хихикает Лу, — Хотя, может, наш старший брат предпочитает натур продукт… — договорить не успевает. Мамин взгляд и недовольный рык сразу лепят из нас послушных деток.

Парочка тем временем начинает подниматься по лестнице.

Я договорилась сама с собой, что не буду смотреть ему в глаза, когда он приедет. И сейчас нервно кусаю губу, когда понимаю, что час икс настал. Он и его невеста здесь. Вот он обнимается с мамой, целует ее. Представляет нам всем свою даму сердца.

— Семья, — говорит старший сын Рикарды, — Знакомьтесь, моя будущая жена, Патриция.

Не могу перебороть собственное любопытство, и все же поднимаю глаза, чтобы посмотреть.

Не на него.

На неё.

Она и правда очень красивая. Сияющая кожа, идеальные пропорции лица, густые брови, карие глаза, тугие темные локоны, а ещё тренированное тело со всеми округлостями в нужных местах.

Если меня поставить рядом с ней, то я буду исполнять роль блеклой тени.

Сердце убеждает, что мне давно все равно.

Ещё с семи лет, когда он подарил мне первую коллекционную машинку.

Тогда я первый раз оказалась в доме Стефенсонов, и была сильно напугана. Меня пугали все вокруг. Все, кроме него. Даже отец, который спас, приводил в трепет. Но когда я встретилась утром с Оуэном, улыбка двенадцатилетнего мальчика будто влила в меня тепло. Мы дружили с ним ровно неделю. На выходные он уехал куда-то со своим дядей, а после того, как вернулся, все изменилось.

Навсегда.

Вернувшись после прогулки с мамой и сестрами в свою комнату, я обнаружила, что все машинки, подаренные им, сломаны, будто их специально и тщательно крошили. Расплакавшись, побежала искать Оуэна, чтобы рассказать другу о случившемся, но вместо того, чтобы поддержать, он накричал на меня, выгнал из своей комнаты и велел никогда больше к нему не подходить.

С тех пор все в доме стали мне родными. Все, кроме того, к кому всегда стремилось глупое сердце. Большую часть времени сводный брат игнорировал меня, пугал, холодно отталкивал и указывал на место лишней в доме. Но несмотря ни на что, какая-то сила всегда бессознательно тянула к нему.

Он знакомит свою невесту с мамой. Потом, двигаясь по старшинству, наступает очередь Мэйса, и братья обнимаются.

— А ты вырос, дружище. — звучит совсем рядом голос, похожий на бархатно рокочущий гром.

— Скоро мои плечи будут шире твоих, брат. — улыбается в ответ Мэйсон и протягивает руку Патриции. — Я Мэйсон, очень рад знакомству. Как такую красотку угораздило связаться с этим типом?

Девушка заливисто смеётся, а голос старшего брата, насмехаясь, грозно произносит:

— Поговори.

Дальше к нему подходит Алекс и я замечаю, как он заключает ее в крепкие объятия, всем своим видом показывая, как сильно скучал по сестре.

— Это Алекс, Пат, — говорит Оуэн, — Я тебе много о ней рассказывал.

Пальцы ног нервно сжимаются. Все время, что они здороваются, я пытаюсь смотреть куда угодно, только не на его лицо. Не позволяю себе смотреть выше его шеи – столь странное поведение кажется мне наиболее уместным, но в следующую секунду я оощущаю, как он останавливается напротив меня.

Вижу его ноги.

Вижу чёрные туфли.

В нос непрошенным гостем ударяет запах альфы, и я решаю прекратить свой собственный цирк. В конце концов он давно повзрослел, и я тоже успела измениться, перестав быть тем напуганным одним только его появлением ребенком.

Нет никакого смыла опасаться.

Набираюсь с силами, несмотря на трепещущее внутри волнение. Поднимаю подбородок вверх и даже заставляю себя слегка улыбнуться.

Не съест же он меня в конце концов? – вспоминаю одно из его угроз, когда мы были намного младше.

Возможно, Алекс права и ее брат спустя пять лет перестал меня ненавидеть.

Мгновение и наши взгляды сталкиваются.

Сердце в грудной клетке замирает.

Я перестаю дышать, врезаясь со всей скорости в чересчур густую зелень его глаз. Не знаю, как вообще это возможно, но он стал еще более красивым. Заматеревшим и до неприличия сексуальным. Любой журнал будет рад поместить такого мужчину на свою обложку. Но поражает меня не это, а секундная вспышка тепла в его взгляде, когда что-то внутри предательски шепчет, что и он рад меня видеть. Да, он рад... Но мираж в моей личной безжалостной пустыне по имени Оуэн длится лишь миг. Удивленный голос его невесты окрашивает правдой наивные галлюцинации приемыша:

— У тебя разве не три сестры? Это четвертая сестричка, которую ты от меня скрывал? — произносит волчица, улыбаясь, и тут же осознает, что суть ее вопроса сказала слишком о многом - виновато смотрит на меня.

Его брови сдвигаются, во взгляде мелькает давно забытая тень, словно одно это предположение о нашем с ним возможном родстве доставляет ему боль своей токсичностью.

— Это приёмыш нашей семьи. — следует холодное разъяснение. — Она мне не сестра.

Острый нож скользит по коже. Знаю, что, если отпущу эмоции, он войдёт глубже и оставит следы. Знаю, что, если не защищу себя сама, родные начнут заступаться и семейная встреча безвозвратно потеряет все своё очарование. Знаю, что мне нельзя быть настолько неблагодарной эгоисткой, чтобы позволить этому произойти. Подавляя горькую полынь, застрявшую в горле, придаю губам самую искреннюю улыбку, на которую вообще способна в эту минуту, и поворачиваюсь к Патриции.

— Я и правда приёмыш. — протягиваю ей руку, — А зовут меня Дженни. Очень рада знакомству!

— Очень приятно, Дженни. — она кажется больше всех удивлена реакцией своего жениха на меня. Не совсем понимает, как себя вести и считает своим долгом проявить максимальное радушие. Или же она и правда приятная девушка, не разделяющая мерзкий характер альфы.

Не знаю. Мне все ещё тяжело воспринимать действительность из-за настоящих эмоций, которые я всячески стараюсь запихнуть в глухие коридоры собственного сознания.

Оуэн, конечно, больше на меня не смотрит. Он уже обнимает двух своих самых младших сестёр и поднимает их на руки, отчего те довольно пищат, а его невеста шагает вслед за ним, продолжая знакомство с семьей.

— Пойду проверю, все ли готово. — произносит мама, удаляясь в дом.

Алекс с Мэйсоном тут же окружают меня, и я благодарна им за поддержку. Сестра обнимает за плечи, а брат треплет по голове, тихо проговаривая:

— Из всех приемышей ты моя самая любимая, ты ведь знаешь?

— Тогда перестань портить мне причёску, — смеюсь, начиная в ответ тянуть его за волосы.

— Я придаю тебе очарования, глупышка. — дурашливо сообщает брат и наклоняется к моей шее. — Фу, Джен, не разрешай Алексе портить твой запах. Он меня успокаивает. А сейчас что мне прикажешь делать? Задохнуться?

— Не нюхай ее, извращенец. — хмурясь, лупит его по лбу сестра.

Кожу на лице начинает нещадно печь. Знаю, что это он смотрит на меня.

Словно заколдованная слегка поворачиваюсь и внутренне вздрагиваю.

В его глазах читается нескрываемая ярость и не угасшая с годами неприязнь.

Звон хрусталя пронёсся над столом, сопровождаемый смехом и поздравлениями. Пили за обручение молодых. Оуэн сидел по левую руку от отца, а рядом с ним устроилась его невеста. Далее шли Мэг и Лу. По правую сторону от папы восседала мама, затем Мэйс, я и Алекс. По правилам мне следовало расположиться после сестры, но близнецы как-то давно между собой решили, что я обязана сидеть между ними, чтобы ни у кого из них вдруг не возникло острого желания воткнуть другому в ногу вилку или нож.