Связано с любовью (СИ) - Брай Марьяна - Страница 24

Они быстро накинули на круглый небольшой стол скатерть, поставили кружки и чайник. Марита ушла и вернулась с небольшой корзинкой, в которых лежали булочки.

– Марита, расскажи, кому принадлежит фабрика, на которой ты работаешь, и что вы вяжете? Вяжете руками или на машинах?

– Фабрика лорда Велингтона, а вяжем мы и одежду, и одеяла. А из тонкой шерсти летние кофты. Еще есть ткацкий цех, там делают пальто и куртки. Много всего, мисс, лорду принадлежит вся фабрика, - чуть ли не с присвистом рассказывала она.

– Руками ничего не вяжете?

– Нет, это долго, руками вяжут только женщины для дома, - ответила она и отмахнулась.

– А ты дома вяжешь?

– Вяжу, и мама, и сестра – все умеем. Вещи на зиму, носки, чулки. Мы и прядем сами – наша шерсть не колется, она длинная и мягкая. Мы сами вычесываем ее, стираем, так что, для дома это бесплатная работа.

– А такое вот…. Как думаешь, это можно продать? - я решила показать свой плед, что приготовила для Молли. Встала, вернулась к порогу, где на табурете оставила свою пухлую сумку.

Я вынула туго стянутый плед, упакованный в наволочку. Специально долго развязывала шнурок, потом, не вынимая, подошла к окну, и вынув, положила свернутым на свободную часть стола.

Я наблюдала только за лицом Мариты, потому что девушка была искушена в изделиях – через нее проходило такое количество вязанных вещей в этом мире, что если это окажется не интересным, я замечу.

– Ох-х, - выдохнули и мать, и дочь одновременно. Марита, похоже, даже дышать перестала. Она потянулась к пледу, одновременно вставая:

– Это из нашей белой шерсти! – шепотом заявила она.

– Да, я нашла ее у отца в чулане, - подтвердила я. А еще, есть записка, где он пишет, что покупать нужно только у вас, и еще пары фермеров.

– Да, те двое живут недалеко, и тоже, не продали свою шерсть.

– Как вы думаете, Марита, за сколько его можно продать? – я наблюдала за тем, как она крутит и вертит его, пытаясь понять – как это можно сделать, но я знала и сама – пока не увидишь той рамки с гвоздями, ни за что не поймешь!

– Можно и за двадцать серебряных отдать, если их будет мало, мисс Рузи, ну, или если в разных цветах, только где вы столько цветов возьмете? – она мяла его, тянула, но форма оставалась прежней.

– В общем, значит, за десять можно продавать хоть сколько?

– Да, только не на рынке!Я думала о том, что сейчас нельзя поступить по-другому, думала о себе, об этой семье фермеров, о их беде. Всех не спасешь – это я знала точно, как и то, что сердца на всех не хватит, но есть моменты, когда просто невозможно пройти мимо. Это был тот самый случай.

– Мистер Фиц, я дам вам сто серебряных, и попрошу отдать мне всю шерсть. Мы подождем, когда народ поплюётся от той, плохой шерсти, но за это время я должна обработать имеющуюся, - уверенно сказала я.

– Дык, вы же сказали, что денег только на прялку и покраску… - в его глазах загорелся огонек надежды, а его жена, подскочив со своего места, встала между нами, и чуть ли, не затыкая рот своему мужу, заявила:

– У нас больше трехсот килограмм, мисс Рузи, – ее взгляд говорил только одно – нам нужны эти деньги, а там – хоть трава не расти. – Фиц, это дочка Барнабара. И берет по его цене!

– Вы сказали, что через пару месяцев снова начнете стричь овец?

– Да, уже скоро! – он был счастлив!

– Привезите шерсть завтра после обеда в прядильню, - я на бумаге, что дала мне Марита, переписала адрес прядильни миссис Корнелиус. – Дождитесь меня там, я привезу деньги, и вы сможете уже завтра все оплатить.

– Мисс Рузи, вы спасли нас, - не двигаясь, Марита смотрела на меня – плед лежал у нее на коленях, она перевела глаза на него: – Кто это делает? – она посмотрела на меня внимательно, и, видимо, поймав какую-то мою эмоцию переспросила: - Это сделали вы?

– Да, я, и собираюсь делать еще. За неделю я смогу сделать три штуки – не больше. И если я найду покупателей, то на покраску новой шерсти у меня появятся деньги. Неделю на прядильне миссис Корнелиус задержит шерсть.

– Научите меня вязать такие одеяла, - глаза Мариты горели! Я поняла, что она уже хорошо видит всю выгоду от продажи таких вещиц!

– Я завтра рано утром буду искать патентное бюро, Марита, и такие одеяла буду делать только я. Если ты готова работать на меня – я научу тебя, но, если кто-то будет повторять и продавать – ему грозит тюрьма, - сразу «на берегу» предупредила я девушку.

– Но для дома же можно?

– Конечно. И в подарок, и себе, но не на продажу. Сколько ты зарабатываешь на фабрике?

– Не больше десяти серебряных за двадцать дней, но я уверена, что эти ваши одеяла будут пользоваться успехом, и я хочу быть с вами. При фабрике есть магазин, где одеваются лорды и леди. Они покупают пальто, куртки. Там, тем более тайком, это продавать нельзя… а вот, взять у Клод адреса, по которым она отправляет покупки – можно. Клод – моя подруга, - мысли девушки работали даже быстрее, чем мои. Я смотрела на ее лицо и видела не просто вязальщицу, дочь фермера с милой мордашкой. Я видела будущую акулу, жадную до денег, готовую работать не покладая рук.

– Завтра приезжай с отцом к прядильне. Поедем ко мне домой, останешься там на несколько дней, если мистер и миссис Фиц не против, - сказала я и посмотрела на них.

– Нет, что вы, мисс Рузи, мы не против, - видно было, что камень упал с их плеч, и я была рада, что помогла этих хорошим людям.

– Мистер Фиц, если все пойдет по плану, я куплю шерсть у ваших соседей. Коли они готовы ждать месяц, можете им сказать. А теперь, мне пора, я встала и направилась к двери, прихватив плед.

– Мисс Рузи, вы даже не представляете, что сейчас сделали, - Марита бросилась провожать меня. – Это вам, - сунула она мне в руки на ходу увесистый сверток, что прихватила на полке. Судя по запаху там был овечий сыр.

– Спасибо, Марита, завтра я жду тебя. Я надеюсь только на одно – честность, и тогда ты будешь моим лучшим другом, а в ином случае я стану твоим самым страшным врагом, - улыбнулась я девушке, и села в коляску.

Мы отъезжали, и я долго наблюдала за тем, как она стоит возле ограды, теребя край передника.

Дома меня ждали Клара и Дирк. Они тихо сидели в кухне и разговаривали шепотом. Увидев меня они оба приложили указательные пальцы к губам. Я прошла, села напротив них и смотрела то на одного, то на другого.

– Миссис Элистер пыталась сбежать. Ее поймал у двери Дирк, я с трудом залила ей в рот капли. Дирк отнес ее в комнату, и она спит, - Клара говорила так спокойно, что мне казалось – вовсе ничего сверхъестественного не произошло, но я понимала - это только начало.

– Она собиралась в церковь? – я отпила из чашки, которую поставила на стол Клара, и выдохнула.

– Да, как всегда, - снова, словно мы говорим о бытовых вещах, ровным голосом ответила Клара.

– С этим нужно что-то делать, но сейчас… Дирк, я хотела идти за тобой, но раз уж ты здесь… Нужно переделать замки в моей комнате и в комнате мамы, а еще… как бы мне этого не хотелось, нужны решетки на ее окно. Найдите человека, который это сделает. Подоконник широкий. Пусть он весь будет за решеткой, чтобы она не дотянулась до окна.

Дирк смотрел на меня серьезно. Он молчал и о чем-то размышлял, и на секунду мне показалось, что он против этого. Я ждала, что он назовет меня грубой и бесчувственной, но оказалось, он думал совсем о другом:

– Все-таки, думаю, нам придется отвезти ее в больницу к доктору Берту. Он предупреждал меня. Она кусалась как волчица, мисс Рузи, а это не из-за веры, а из-за проблем с головой.

– Думаю, она не согласна с тем, что мы ограничили ее свободу, Дирк. Любой человек станет за нее биться. Пока не будем торопиться с больницей. Я попробую поговорить с ней. А вот замки… их нужно сделать сегодня, - я встала и пошла в комнату. Ехала домой в таком хорошем настроении, а тут вот это вот все.

Два года покажутся мне полным адом, если она не успокоится, но вариантов больше нет. Больница сломает ее психику полностью, и никто не знает до каких препаратов они здесь дошли. Барнабар, наверное, не хотел бы этого, как и Рузи.