С чистого листа (СИ) - Цветкова Алёна - Страница 22

Утро, как всегда началось рано. Но если я раньше просто бежала в лес, то сейчас у меня было хозяйство. И это делало утро особенно радостным.

Корову пока решили в стадо не отправлять, надо же чтобы привыкла к нам. Гоблинская метка – это, конечно, хорошо, но на всякий случай пусть дома посидит. По-старинке. Так что напоила, подоила и отвела ее снова на зады, к кроличьей яме. И привязала на веревку. Жаль здесь нет электро-пастуха…

Нарвала кроликам травы вдоль забора. Лопухи, крапиву, пырей, подорожник, одуванчики, лебеду – все, что нашла. Зверьков я так и не увидела, но новая дедова кормушка была пуста. И слегка погрызена. Значит им хочется и зубки поточить. Нужны веники. Те, что я принесла в прошлый раз они уже сгрызли.

Молока у меня уже собралось довольно много. Позавчерашнее в бурдюке, благополучно скисло. Из него я решила приготовить творог. И вот тут меня поджидала неожиданная неприятность. Большого горшка у меня не было. Пришлось варить в два приема.

Вчерашнее утрешнего молока оставалось всего одна крынка, все остальное мы съели. Оно весь день стояло в прохладном погребе и оставалось свежим. На нем я хотела сварить кашу на сегодня, сразу после творога.

Вчера вечером я все молоко разлила по крынкам, получилось три большие крынки объемом примерно по три литра, и тоже вынесла в погреб. Крынками со мной поделилась Аништа, когда после работы в соседских огородах, пришла ко мне благодарить за молоко, мол, у нас все равно без дела простаивает, а у тебя их пока нет.

За ночь в крынках настоялся толстый слой сливок, которые я сняла ложкой. А оставшееся молоко слила киснуть в бурдюк, на творог. Из сливок я собиралась сбить масло, но пока их было маловато, так что горшок снова отправился в погреб, вместе с сегодняшним утрешним молоком.

Пока возилась с крынками, их же нужно было промыть хорошенько и обдать кипятком, чтобы молоко стояло как можно дольше, уже сварилась каша и из творога стекла сыворотка.

Творога получилось очень много, около килограмма. Сыворотку я отнесла соседям, своих-то поросят у нас пока не было. А надо бы…

В творог я плеснула сливочки, размешала, получилась вкуснятина. Еще бы сахарку добавить и, вообще, язык можно было бы проглотить, но все равно, завтрак у нас с дедом удался. Молочная каша, творог со сливками… почти как у королей.

– Ох, Лола, – сиял дед, шустро работая ложкой, – как же хорошо с коровой-то.

– Хорошо, деда, – улыбнулась я, не отставая, – деда, я тут одну штуку в гареме подсмотрела для ловли рыбы. Верша называется. Это вроде двух корзинок друг в друга вложенных. Только у маленькой дырка на дне. Рыба туда заплывает, а выплыть не догадывается. Так и ловится…

– Морда, что ли? У нас тоже ловушки такие делают. Но редко. Туда же одна мелочь лезет, крупная рыба на морду не ловится.

– Деда, а ты можешь морду эту сплести? – я даже подпрыгнула, – нам и мелочь хорошо будет. Ее и в уху можно, и пожарить, и в сливках потомить…

– Сплету, – улыбнулся дед, – будет у тебя, Лола, самая лучшая морда…

Хохотала я так, что чуть не подавилась.

После вчерашнего дождя все еще было сыро, но солнце с раннего утра давало надежду на теплый день. Дед остался плести морду, а я, захватив корзинку, горбушу и нож, побежала к бабке Аге. Надо же узнать, есть ли основание для моих опасений или нет. А то вдруг окажется, что я и есть безмирник… От этой мысли страх прокатился по спине холодной каплей пота.

До дома бабки Аги я добралась минут за двадцать. Видно было, деревенские частенько навещают старую знахарку, тропинка хорошо натоптана, а через речку даже сделан мостик – толстое стесанное бревно с перильцами, чтоб держаться было за что.

Но вот ворота бабки Аги были заперты. Я постучала, покричала, но так никто и не откликнулся. Только привычный гомон лесных птиц стих от моих криков.

Я обошла хозяйство бабки по периметру… видно, что я была не первая, кусты репейника и заросли крапивы были смяты, кто-то уже пытался дойти до забора. Но ничего не изменилось. Бабкин домик стоял закрытым. И давно. На крыльце уже набросало мусор, а трава во дворе стояла ровно, по ней давно никто не ходил…

Вот так кино! И куда, интересно, делась бабка Ага? Она ведь говорила, чтоб приходила я… как бы что не случилось… На сердце стало неспокойно. Я еще покричала, надеясь, что меня кто-нибудь услышит. А потом, задрав юбку, чтобы не порвать, решительно перелезла через забор. Вдруг она померла? И лежит в своей избушке не похороненная.

Но хотя бы тут повезло. Во дворе пахло разнотравьем, на крылечке пылью, но и только. А бабки Аги совершенно точно не было очень давно. Я, когда собиралась тогда в деревню и завязывала лаапти, нечаянно оторвала хвостик оборы. И этот клочок так до сих пор и лежал на крыльце. Там, где я его бросила. А значит бабка Ага ушла сразу, или почти сразу после меня…

Как интересно… Куда она пошла и почему не вернулась? Я задумчиво оглядела пустой дворик… Ох, как же мне все не нравится. Слишком в странную цепочку складываются факты. Вернее не в одну. А в три… и эти кусочка никак не связываются между собой. Словно я потеряла часть звеньев…

Меня нашли на обочине дороги, привезли к бабке Аге, она помогла мне выплыть из того тумана, велела все забыть прошлое, даже если вспомню, и исчезла…

Это мир для меня чужой… сто процентов… я жила совсем по-другому. Но при этому у меня откуда-то есть знания о сельском хозяйстве, но почти нет никаких умений. И на мне была цепочка, которая привела в ужас купца-ювелира.

А еще есть Яволк, который охотился на безмирников целых восемь лет и, надо полагать, умеет отличать их от обычных людей. Но меня он не считает опасной…

И тогда получается, я не безмирник? Но тогда почему бабка Ага велела мне молчать? И сама куда-то исчезла?

Пока собирала ягоды и грибы, косила траву и резала веники, сто раз прокрутила эти кусочки в голове, но так и не нашла с какой стороны к ним подойти. Надо потихоньку выспросить деда про безмирников… и, вообще, пора больше узнать о мире, в который я попала. Надеяться на то, что я все вспомню бесполезно. Даже если я вспомню все, мне это не поможет.

На обратном пути, сгибаясь под тяжестью двух полных корзин, охапки подвяленной травы, которую я скрутила в гульку и перевязала веревкой, чтобы можно было закинуть за спину, и десятка веников, я заглянула на свое место на берегу реки, где, как обычно закинула удочку. Я уже давно стала прятать ее в кустах, чтобы не таскать с собой туда-сюда. Но моя снасть снова, как и в первый раз, оказалась в воде.

Мысленно проклиная рыбу, которая опять утащила мою удочку, свалила свою поклажу на землю. В реку лезть не хотелось страшно, Но сегодня надо было вернуть удочку хозяевам, у меня же теперь будет морда. И я, подоткнув юбку, вошла в воду. По колено. Сердце от страха колотилось в горле, я потянулась за удочкой, и смогла схватить удилище за самый кончик. Уф, повезло… Осторожно подтянула к себе, схватила. Все. Теперь на берег. Быстро!

Но не тут-то было, кажется крючок зацепился за корягу и как я не дергала за удилище, вытащить не получалось. Лезть в воду глубже я не могла. Уж лучше я Ромену с Рэмусом новый крючок на ярмарке куплю.

Я уже готова была плюнуть и бросить удочку в реке, но последняя попытка неожиданно заставила леску провиснуть. Получилось! Я потянула леску снова, и с удивлением услышала, что каждый рывок откликается шуршанием в камышах. Как раз там, где сейчас истерично крякала утка. По тому, как шла леска, чувствовалась – на том конце что-то очень большое. Во много раз больше, чем самый крупный карась, которого я ловила на эту удочку. Может все же сом? Ну, или щука?

Вытаскивала рыбину я очень долго. Иногда приходилось немного стравливать леску, отпуская добычу, чтобы она не сорвалась. Но постепенно щука уставала и сопротивлялась все меньше и меньше.

А я взмокла от волнения и дышала, как паровоз, слишком тяжелая была рыба, и слишком сильно я боялась ее упустить.