Голубая ива - Смит Дебора - Страница 83

• Предыдущая
• 83/100
• Следующая

Она ненавидела самобичевание, и все же… По-видимому, она была слишком высокой, длинноногой и бестактной в джинсах и рабочей рубашке, с волосами, спутавшимися за спиной. Ничего похожего на Гленду де Витт, никакой фарфоровой хрупкости, а добротная прочность гончарных изделий, правда, не бьющихся.

— Зачем вы здесь? — спросила она сенатора.

Он достал причудливую трубку из кармана пальто, повертел в руках, нахмурился, потом снова сунул в карман и подался вперед. Его прищуренные глаза блестели с задумчивой сдержанностью человека, который долго и серьезно раздумывал, прежде чем сказать.

— Я слишком много взял у вас с Артемасом, — медленно ответил он, сверля ее взглядом. — Я приехал сюда, чтобы возвратить будущее вам обоим.

Артемас в белой пижаме, наклонив голову, стоял у открытых дверей балкона. Отсюда он любовался панорамой осенних гор, в этот ранний час красновато-золотистых на слегка подсвеченном синем небосклоне. Он был в замешательстве, сам не зная от чего.

Его крепкий сон был наполнен присутствием Лили, сильнее, чем обычно, меланхолией, обещанием и полуосознанной тоской, поднимающейся подобно утреннему пробуждению. Воздух холодил его разгоряченное тело.

Мимо пробежали котята. Их ночные проказы всегда будили его, его воспоминания.

Он вышел на балкон, распрямил обожженную руку и с удовольствием отметил, что, пожалуй, сможет одеться и пойти в офис. Ему необходимы размеренная жизнь и работа. То непродолжительное время, пока Лили была рядом, сделало его нынешнее одиночество невыносимым. Вчера после отъезда сенатора Артемас собирался позвонить ей, но не решился, зная, что она все равно не возвратится.

Пригладив рукой растрепанные волосы, он подтащил на балкон тяжелый железный стул. Ему страшно хотелось курить, правда, уже вчера вечером пепельница была полна окурков. Он открыл новую пачку и, едва закурив, бросил сигарету.

Он хотел сесть на стул, но, бросив взгляд вниз, застыл как вкопанный, глазам своим не веря. Его апартаменты окнами выходили на небольшой участок, окруженный с трех сторон стенами особняка. В детстве — он помнил — там скрывался маленький цветочный садик.

За ночь он был восстановлен.

Большие кусты азалии, зелень которой еще не тронули осенние заморозки, находились прямо у стены. Другие кустарники, которые он не мог распознать, обозначали границы этого участка. Земля перед ними была усыпана стружками, создающими искривляющиеся пустые пространства, помеченные деревянными колышками. На колышках болтались какие-то бумажки. Артемас поспешно спустился по каменным ступеням и присел, чтобы прочесть, что там написано. Оказывается, весной здесь появятся ирисы, нарциссы, тюльпаны и лилии.

Он узнал ее руку! Ему нестерпимо захотелось тут же спросить у нее, был ли в этом какой-нибудь особенный, новый смысл, но… В этом, конечно же, есть резон, и она обязательно объяснит — всему свое время. Он представил ее идущей через темный лес от фермы до поместья и обратно, работающей под балконом его спальни при лунном свете. Таким простым и понятным способом она давала знать, что снова рядом.

Лили проснулась от голоса мистера Эстеса. Она испуганно открыла глаза, дико озираясь спросонья. Осмотрела себя: остатки сосновой стружки пристали к джинсам и рубашке, носки в грязи, на голове жуткий беспорядок — она уснула, так и не заплетя косу на ночь.

Припомнился визит де Витта и причина, по которой Артемас вынужден был жениться на его дочери. Кажется, ничего не изменилось, но одной печалью стало меньше.

— Лили! Где ты? Выходи скорей, девочка!

Она вышла в гостиную. Мистер Эстес глядел на нее блестящими, озорными глазами:

— Десять часов, девочка! Что с тобой — ты дремлешь в такое прекрасное утро?!

Лили, не веря своим глазам, застыла перед ним.

— Вы не мистер Эстес. Его, должно быть, подменили каким-то весельчаком.

— Ну, спрашивай, — потребовал он, гордо распахнув свою куртку. — Спрашивай, как все прошло.

— Да, да, ваше свидание с Маленькой Сис! Расскажите.

— Прошло хорошо. — Он неожиданно застеснялся и стал теребить в руках шляпу.

— Вы позаботились о том, чтобы послать ей утром цветы?

Он переминался с ноги на ногу.

— Я подарил их сам утром, прежде чем она ушла.

— Ушла?

Он густо покраснел и бросил на нее раздраженный взгляд:

— Все и правда очень хорошо.

Поняв, в чем дело, Лили закусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться, подошла и обняла его.

— Я рада за вас обоих.

— Я знаю и, более того, уверен, если бы не ты, этого бы никогда не случилось.

— О, сомневаюсь. Маленькая Сис никогда бы не сдалась.

— Но мне… мне необходима головомойка. Ты вернула меня к жизни. — Он замолчал, беззвучно шевеля губами. — Тебе больше хочется затащить меня в свою семью, чем видеть моего сына.

Неожиданно огорчившись, он направился прочь, переводя свой рассеянный и хмурый взгляд с Лили на семейные фотографии на камине.

— Я скорее сгорю в аду, — пробормотал он.

— Что? — откликнулась Лили.

— Мне пора. Надо, гм, кое-что успеть. В полдень я забегу посмотреть, как ты справилась с работой мистера Маллоя, но…

— Передай мои поздравления Маленькой Сис.

Он вздохнул:

— Хорошо, конечно. Когда я уезжал, она чистила морозильник. Если я стану медлить, она выкинет весь мой обед. Пожалуй, поеду, гм, и заставлю ее забыть о том, чтобы изменить мою диету.

Лили порывисто поцеловала его в щеку:

— Смотри у меня! Если ты кончишь женитьбой на Маленькой Сис, мы будем связаны родственными узами, что вынудит меня обращаться к тебе как к деду, и нечего тут сердиться.

Мистер Эстес торжественно посмотрел на нее:

— Может, новая семья для Джо — это самое лучшее?!

Она подавила тревогу. Вот уж чего ей вовсе не хотелось!

— Если у тебя есть какой-либо способ ускорить освобождение Джо, мы поможем.

— Я свяжусь с ним, — бросил он на прощание.

Стол ломился от разнообразных кушаний, поданных в хрустале, серебре и прекрасном фарфоре Коулбрука по случаю Дня благодарения [36]. В двух вычурных каминах в разных концах комнаты трещали дубовые поленья. Во главе массивного стола в восстановленной величественной столовой поместья в окружении близких сидел Артемас. Замечательно было снова видеть вместе Элизабет и Лео, Касс и Джона Ли. Впрочем, Джеймс и Элис держались отчужденно и подавленно. Майкл, пожалуй, выглядел более приветливым, чем обычно, и Тамберлайн, который частенько присоединялся к ним по праздникам, был на редкость добродушен.

Но, как всегда, Артемасу не хватало одной-единственной, в которой он нуждался больше всего и которую его семья никогда не примет.

— Мы впервые отмечаем День благодарения здесь, в Голубой Иве. — Он поднял бокал шампанского, стараясь произнести эти слова спокойно и торжественно.

Кассандра, пригубив, поставила бокал на стол. Она, казалось, побледнела, черные волосы контрастируют с пунцовыми щечками. Она почему-то нервничала. Джон Ли отпил ровно столько же.

— Я… мы хотим сделать одно заявление, — неожиданно произнесла она, взглянув на Джона.

Все замерли, затаив дыхание. Касс поднялась, Джон Ли встал рядом. Легонько ударив кулаком по столу, она вдруг выпалила:

— Мы поженились, и я беременна.

Она тотчас села. Джон Ли остался стоять, сдерживая хмурую волну негодования. В тревоге он взглянул на Касс и сухо произнес:

— Это весьма недипломатично, дорогая.

Она же уставилась на жареную индейку посреди стола, как будто сочувствовала ей.

— Независимо от того, как им это преподнести, они будут ошеломлены.

Артемас поднялся и ровным голосом спросил:

— Когда это произошло?

Касс взволнованно изогнула черные брови.

— Беременность? Примерно два месяца назад. Женитьба? Месяц назад в Лас-Вегасе.

• Предыдущая
• 83/100
• Следующая