Голубая ива - Смит Дебора - Страница 41
- Предыдущая
- 41/100
- Следующая
— Мне не нужно ни обещаний, ни сочувствия, — начала она. Ее голос дрогнул, но глаза все еще обвиняли. — Сегодня вечером я просто хотела… — Она шагнула вперед, ее грудь заметно вздымалась в каком-то непонятном волнении.
Когда он увидел упаковку презервативов, беспокойство смешалось с острым, непреодолимым желанием. Но он не мог позволить этого и потому здорово разозлился.
— Уходи, — скомандовал он с угрозой в голосе. — Сейчас же.
Ее вытянутая рука дернулась, но не более.
— Я не стану висеть на тебе утром, не буду плакать и умолять тебя остаться. Я прошу только, чтобы ты забыл о ней сегодня вечером. Мы были просто детьми, и теперь это не имеет большого значения, но это было, и никуда от этого не денешься. — Она тряхнула головой. — Ты принадлежишь мне.
«Возмутительно, но какая логика!» Артемас пробовал урезонить ее сардоническим взглядом:
— Секс не поможет, он только усложнит дело.
— Я думала, мужчины относятся к этому проще. Когда ты голоден, ты ешь. Когда ты хочешь секс, ты трахаешься.
Он громко, с присвистом вздохнул:
— Сомневаюсь, что я решусь на приключения, — Так научи меня!
— С чего ты взяла, что я хочу этого?
Она мотнула головой, и впервые, словно от острой боли, у нее помутилось в глазах. Но девушка взяла себя в руки:
— Мне безразлично, чего хочешь ты.
У него лопнуло терпение. Он бросил одеяло, резко шагнул вперед и взял ее за руку:
— Я сказал, уходи?
Он выталкивал ее в холл, вытеснял ее, она упиралась, замахнулась свободной рукой. Артемас перехватил руку и толкнул ее к стене. Соприкосновение было почти мимолетным — они ощутили друг друга от груди до бедер.
Сопротивляясь, она выгнулась, ошпарив его своими упругими холмиками через футболку, и тотчас почувствовала твердость напротив живота. Признание вспыхнуло в ее глазах, низкий, скрипучий стон облегчения и страха вырвался из ее груди. Артемас не мог больше заставлять ее испытывать ненависть или отчаяние, он сник. Она вздохнула и поцеловала его родинку. Все. Он потерялся. Проиграл.
— Можешь сказать «нет» или остановиться, когда захочешь, — прошептал он, стиснув зубы. — Но если ты ничего не скажешь, то получишь, что хотела.
Ее прерывистое дыхание опаляло его лицо.
Он ослабил свою хватку, выхватил из ее рук упаковку презервативов. Через секунду, стоя к ней спиной, он сбросил с себя трусы, впрочем, не будучи вполне уверенным в себе, и повернулся:
— Вот то, что ты якобы хочешь. Решай.
На лице ее застыло паническое выражение, и даже сумрачный свет не помог, но она быстро овладела собой.
— Какой большой! Даже слишком. Не знаю уж, повезло мне или нет, — она сделала паузу, — но вряд ли будет хуже по сравнению с тем, что я пережила.
Это бесстрастное замечание почти сломало его, но он еще не сдался. Он в ожидании опустился на постель, она неподвижно застыла рядом. Он молился, чтобы она повернулась и ушла, но на самом деле вовсе не хотел этого и плоть его бурно протестовала.
Лили подняла футболку и стянула трусики. Полоска белого материала, скользнувшего под ноги, мелькнула флагом капитуляции, но она тут же резко вздернула подбородок и, взявшись за край футболки, сдернула ее через голову. Влюбленная и сильная, такая же беззащитная, как и он.
Теперь муки стали еще сильнее, превратившись в пульсирующую брешь в его оборонительной жестокости.
— Урок первый, — он с сарказмом выбирал слова, — мой кран не дотянется до тебя, если ты так и будешь стоять у двери. Она вздохнула полной грудью и выпалила:
— Напрасно я не прихватила с собой парочку здоровых плоскогубцев.
И тотчас шагнула к нему навстречу, опустилась на постель, уставилась куда-то вдаль. Рукой прикрывая грудь, она скромно поджала под себя ноги и все пыталась второй рукой опереться так, чтобы не было видно деликатного треугольничка.
— Нет. Ложись, — приказал он, испытующе посмотрев на нее.
Она бросила на него свирепый взгляд, но повиновалась, вытянувшись на животе.
— Ради Бога, ты знаешь, что я имею в виду!
Эти безобразные инструкции звучали хрипло и мерзко, совсем не так, как он хотел. Она перевернулась на спину, стиснула зубы и вызывающе заложила руки за голову, как бы доказывая, что нагота ее не смущает.
— И нечего командовать, — свирепо прошептала она. — Неужели не хватает мужества хотя бы дотронуться…
«Дотронуться?!» Разве мог он сопротивляться такому очаровательному подарку, который целиком принадлежал ему!
Артемас медленно опустился на нее, обхватив ее руками, погружаясь в нее губами, притягивая, чтобы она ощутила его. Лили быстро откликнулась неистовым поцелуем, захватив его нижнюю губу и укусив. Этот укус тотчас поставил все на свои места: он был не способен унизить ее и даже изменить положение.
Приподнявшись, он приоткрыл глаза, затем снова прильнул к ней губами, спокойнее, мягче, расчетливее.
Биение ее сердца гулко отдавалось в нем; плотно сжатые губы все еще обвиняли, но руки нерешительно обхватили его за шею. Он языком пытался приоткрыть ее губы и наконец почувствовал ее первую крохотную уступку.
Он терял контроль над собой, уступая и целуя уже жадно. Поток нежности подхватил его, слившись с тихим вздохом наслаждения.
Лили чувствовала, как гнев и унижение сменились изумлением: он, видимо, так извинялся, поскольку неожиданно стал нежным и внимательным. Сильный пьянящий запах мужчины ударил ей в нос; она вдруг доверилась его языку, ощущая какое-то прелестное состояние нереальности происходящего.
Он коснулся ее груди, трепетно двинулся маленькими шажками к соску, шершавым большим пальцем обвел вокруг него и задохнулся.
Его нога чудесной тяжестью покоилась на ее бедре, оба вспотели от волнения и сладких предчувствий. Он двинулся к другой груди, потом к пупку, потом еще ниже, и наконец его пальцы запутались во влажных вьющихся волосах между бедрами.
Она благодарно откликнулась, раскачиваясь под давлением его пальцев, подгоняя их, показывая жадными поцелуями, что она ждет большего и жаждет, в свою очередь, отблагодарить его. Она нежно касалась его лица, нашептывая, что никогда не сомневалась в нем, что он для нее все такой же особенный и чарующий, как и прежде.
Неожиданно сн оторвался от нее, она перестала ощущать вес его тела, давление его ноги. Открыв глаза, увидела, что он сел. На лбу проступили глубокие морщины, крепко сжатые губы выдавали его решимость.
Не глядя на нее и не говоря ни слова, он потянулся к упаковке, вскрыл ее и натянул пленочную оболочку. Лили передернуло — значит, его нежность была только тактикой?!
Он повернулся и навис сверху, длинные, сильные руки вдавили ее в матрац, он коленом раздвинул ее ноги. С лицом тирана, это огромное плечистое животное больше уже не было ее фантазией.
— Скажи: «Остановись», — приказал он, его голос понизился до шепота, выдавая эмоции, которые она не могла анализировать.
— Нет. — Она согнула ноги и подтянула их к подбородку. — Черта с два. Ты войдешь сюда. — Она поколебалась. — Пожалуйста.
— Ты же не хочешь меня таким способом. Ты теперь не хочешь меня вовсе. Признайся.
— Я хочу тебя, — возразила она. — Ты принадлежишь мне.
Он пробормотал что-то неразборчивое, судя по звукам — непристойное. Мягко опустился на нее. Казалось, клин дюйм за дюймом входит в живое дерево. Ее взгляд затуманился: она была ивой и чувствовала, как рвутся ее волокна. Клин входит глубже. Запечатленный в ее сознании образ измученной ивы возродился в ней болью, она застонала, вздрогнула.
Она была ивой.
Он снова пригнулся к ней, но слабее и мягче, затем соскользнул вовсе. Сознание ее прояснилось; она приоткрыла глаза, посмотрела в искаженное лицо Артемаса. Он поднял кулак и ударил по постели, опустившись на колени, посмотрел на нее чуть расстроенно.
Лили попробовала сделать глубокий вдох, но не смогла: все зависело от того, что он предпримет дальше. Он примостился рядом. Кровать была слишком узкой, чтобы можно было лежать, не касаясь друг друга. Лили бросила взгляд на Артемаса. Он уставился в потолок, на лице застыло выражение бесконечной муки. Он дышал часто и отрывисто. По какой-то непонятной причине она положила голову ему на плечо. Пальцы их переплелись.
- Предыдущая
- 41/100
- Следующая
