Миряне (СИ) - Порошин Влад - Страница 31
- Предыдущая
- 31/62
- Следующая
И тут из дома появилась высокая и очень красивая женщина в длинном русском сарафане, которая чем-то мне напомнила мисс вселенную Оксану Фёдорову, только волосы были светло-русые и в глазах читался проницательный природный ум. Хорошая пара, подумал я, она — метр восемьдесят и он — метр пятьдесят пять. На подносе Василиса принесла кувшин с квасом, блины и сметану в кадке.
— Василисушка, звёздочка ясная, красота ненаглядная, — заулыбался Федот, — кажись чего-то на столе не хватат?
— Если вы песни погорланить хотите, это одно, — улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами красавица, — а если разговор серьезный, это другое. Да вы угощайтесь, гости дорогие.
Неудобно вышло, припёрлись с пустыми руками, подумал я.
— А давайте я кофе приготовлю, — обрадовался я хорошей идее, так как квасок с блинами я не очень любил.
— Где же взять сейчас кофейные зёрна? — удивилась хозяйка дома.
Я налил в кружку квас, подержал над ней руку и пожалуйста, горячий кофе «Пеле», кушайте на здоровье.
— Лихо! — почесал затылок Федот, — а я-то всё думаю, как ты меня одолел? Волшебуешь помаленьку?
— Аха, поколдовываю, когда душить начинают, — хохотнул я.
Мы затем какое-то время пили кофе и заедали его блинами со сметаной в тишине, Федот не решался разговор начать, а я решил его не торопить. Василиса украдкой разглядывала синий брючный костюм моей молодой жёнушки. Сын стрельца Фёдор, перехватив на ходу пару яблок, улетел обратно учиться премудростям мордобойки.
— Вот что я мыслю, — наконец выдавил из себя Федот, — если Сатур попрёт войной, город нам не удержать. Предлагаю уходить в партизаны и бить врага за счёт внезапности.
— А есть какие-то сведения? — спросил я, — какими силами располагает этот Сатур? Что он вообще хочет? Кстати, и как закончились переговоры? На базаре много ерунды базарят по этому поводу. Да и потом, что собираются предпринять в столице, во Владимире, если начнётся война?
— Во Владимире до нас нет никакого дела, — посуровел стрелец и хлопнул кулаком по столу, — они нас бросят как кость голодному волку, главное чтобы Сатур дальше не пошёл. А на переговорах подписали пакт о ненападении. Только что-то скребёт на сердце от этого пакта, предчувствие нехорошее. На границе армия уродиков в двадцать тысяч собралась. Ещё три тысячи панцирники из рыцарей с завоёванных земель. А у нас всего сто пятьдесят стрельцов и тридцать человек княжеской дружины. Да только они скоро город покинут. Джигурда сказывал, расплатились с ними до конца месяца и намекнули, что больше денег в казне нет. Только это враньё, денег там полно!
— Хорошо, — я очень удивился, — а как же сам князь Игорь Всесветович?
— Князь на воздухоплав сел, и всё, — ещё более почернел лицом Федот, — через несколько часов уже будет в своём имении под Владимиром. Поэтому мыслю — уходить надо в партизаны.
— А вот мне интересно, что за бойцы — эти уродики? — спросил я, признаться честно партизанские тропы и костры меня не прельщали.
— Глупые очень, — пропела, поедая блины Иримэ, — мы из Чудесной страны их быстро в горы загнали. Один лесовик на поле боя стоит десяти уродиков! Наш первый царь Львиное Сердце в решающем бою у озера Байкал с тысячным войском разбил десять тысяч меченосцев хана Баламута.
— Эх, девонька, — отхлебнул кофе Федот, — было бы у нас тысячу стрельцов, мы бы им сами показали, где раки зимуют. Но два года назад князь Игорь Всесветович провёл эту заразу, реструкт… реструхерацию.
— Реструктуризацию, — подсказал я нужное слово.
— Я и говорю — заразу, чем заковыристей слово, тем вреда от него больше, — стрелец от досады отставил кружку с кофе подальше, — сейчас у него денег куры не клюют. Свой замок под Владимиром. А границу ты хоть голой жопой защищай.
— За стрелецкую армию, которая стоит на границе, — поддержала мужа Василиса, — платит государственная казна. У нас в Житомире как раз и была двухтысячная армия. Но князь собрал на базарной площади народ и сказал, давайте, профессиональных стрельцов сократим, а взамен наберём бойцов из народа. Народная армия она ведь лучше, чем профессиональная.
— И вот теперь нас сто пятьдесят человек, — Федот вновь стукнул кулаком, — чтобы только хватило для патрулирования улиц. Люди валятся с ног! А остальные тысяча восемьсот пятьдесят «стрельцов» — это пьян подзаборная из чёрного квартала, которой князь платит бутылку водки раз в месяц. Так ты с нами или как? Или может тоже с молодой женой бежать намылился?
Стрелец, как перед финальным боем в циркусе вперил в меня тяжелый недобрый взгляд.
— Идею с партизанами не одобряю, — сразу рубанул я, — но есть одна хорошая мысль.
Мы еще час примерно обсуждали будущее Житомира. Василиса, кстати, поддалась на ласковые слова Федота, и всё же вынесла бутылочку домашней наливки. Я же свою идею описал в нескольких предложениях, что слабое место любой армии, которая состоит из малограмотных забитых бойцов — это сильная зависимость от командующих ими офицеров. Если выбить руководящую верхушку, то войско быстро превратится в стадо баранов. А когда узнал, что уродики имеют жёсткое клановое деление, то высказал предположение, что они без командиров вообще могут и перебить друг друга. Главное их вовремя спровоцировать. Но как такой фокус провернуть детально на практике я предложил подумать всем вместе. Василиса, кстати, сразу заявила, что сама не хотела вливаться в партизанское движение, и в моей идее есть большой потенциал. Так довольные продуктивным знакомством мы направились на выход из стрелецкой слободы, а Федот и его замечательная супруга вызвались нас проводить до сторожевой башни.
Глава 20
На поляне, перед домом стрельца по-прежнему детвора в пыли рубилась стенка на стенку. Однорукий ветеран, периодически раздавая тычки и затрещины, объяснял, как нужно бить и как защищаться.
— Федот, а у вас, что забав других нет? — спросил я, заметив лежащий в траве кожаный мяч, — почему детишкам, к примеру, не поиграть в футбол?
— Знаешь что, не люблю я эти мудрёные слова, — скривился стрелец, — какой ещё субол? Хорошо ведь машутся! Душевно! А если кому зуб выбьют, или ухо порвут, то Натанович вмиг починит. Хороший был стрелец, жаль сейчас только первую помощь и может оказывать. Как руку в сече потерял, так дар ему и открылся.
Натанович, догадался я — это вот этот неугомонны ветеран, который прямо на наших глазах залечил кровавую сечку на лице какого-то паренька.
— Ну, как же, — я подошёл к кожаному мячу, поддел его носком ноги и стал чеканить, перекидывая с ноги на ногу, — футбол это же просто и весело.
Мальчишки на поляне вмиг перестали размахивать разбитыми кулаками и уставились на меня. Я подкинул кожаный колобок повыше и принял его на колено правой ноги, затем на колено левой. Поработав с мячом одними коленьями, я побил его ещё выше и когда он уже опускался вниз, вытянув голову, зафиксировал его затылком на шее. И снова подбросил мяч вверх. Он немного улетел вперед, но я двумя быстрыми шагами уже в самой нижней точке его настиг, и вновь принялся чеканить, перекидывая с ноги на ногу. После чего я мяч спокойно опустил на песок и прижал своей ступнёй.
— Голямбойка! — первым высказался какой-то сопливый пацан.
— Это же голямба, — ко мне подошёл Федот, — по ней нужно бить кулаками. Один бьёт в одну сторону, другой в другую. Развивает точность удара для хорошей мордобойки.
— А давайте прямо сейчас сыграем в футбол, — улыбнулся я, подумав, может удастся хотя бы этим заменить дикую кулачную забаву, — правила простые. Играют две команды. Сразу говорю, бить морды не надо. Зато нужно поставить там и там ворота и натянуть на них рыболовную сеть. Вот кстати отличные жерди для футбольных ворот.
— Это дрова для бани, — пояснил наличие не ошкуренной древесины перед чьим-то домом Федот.
— Вот и прекрасно, — обрадовался я, — сейчас сделаем из них ворота, а потом, после игры, вы их пустите на растопку и нормально помоетесь. Эй, сорванцы, тащите сети, молоток и гвозди!
- Предыдущая
- 31/62
- Следующая