Я был аргонавтом (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 21

Капитан подошел советоваться с Гераклом, как с самым бывалым членом команды, но наш полубог только пожал плечами. До этих мест он тоже покамест не добирался, хотя и слышал пророчество, что ему суждено пойти в Кавказские горы, чтобы освободить Прометея. Кавказ, как известно, где-то в этих местах, рядом с Понтом, но вот где именно, никому неизвестно.

— Саймон, ты же у тавров был, совсем рядом,— обратился ко мне Ясон. — Может, посоветуешь, куда плыть?

Вот уж, нашел советчика. Разумеется, я не сомневался, что если мы плывем по Черному морю, то рано или поздно пристанем к какому-то берегу. Вопрос — а плыть-то сколько? До Крыма или, скажем, до Керченского пролива, далековато, не дотянем, пусть каждый второй аргонавт и сын какого-нибудь божества, а каждый третий — внук или правнук двух божеств сразу, но тела-то у всех вполне человеческие.

Но если пораскинуть мозгами... В принципе, шквал не мог забросить нас слишком далеко в море, стало быть, мы должны сейчас находиться где-то в территориальных водах нынешней (то есть, будущей) Болгарии. Крайний случай — милях в ста— ста пятидесяти от Румынии. Как бы угадать, чтобы вернуться в Румынию, а не отправиться в Крым? Нет, если пойти до Крыма, еще куда ни шло, а если «резанем» до Батуми? До Тавриды, так километров триста, а до Батуми, то есть, до Колхиды, так тысяча с лишним. Триста, супротив тысячи, ерунда. Но все-таки, если мы не поперек, а вдоль моря пойдем? Геракл-то, конечно выживет, отыщет гору, к которой прикован титан (вроде, он мой родственник?), а остальные? Вон, хотя и перевязал меня кормщик, но рана может и нагноиться, а что потом?

Пожалуй, в моем мире, получи я такое ранение, да без обработки, в абсолютной антисанитарии (тряпки, вытащенные кормщиком из мешка, вряд ли кто-нибудь кипятил), точно бы рана загноилась, и я сейчас лежал бы с температурой за тридцать девять, ожидая приезда «скорой» с антибиотиками, а нынче, не то, чтобы хоть бы хны, но в обморок не падаю, веслом гребу, да еще и по сторонам смотрю.

Так что ребятам-то подсказать?

— Давай туда, — показал я большим пальцем за борт, в сторону заходящего солнца. Кажется, солнце должно заходить в сторону моря? Или наоборот, оно оттуда всходит?

— А почему туда? — недоверчиво спросил Ясон.

Не станешь же говорить капитану, что если не знаешь, куда плыть, то какая разница, в какую сторону поплывешь? Поэтому ответил туманно:

— Я перышко кинул, оно направление показало.

— Перышко?

— Перышко, которое мне птица страшная в бедро засадила, погадал, куда идти, а оно направление показало. Мол — гребите, парни, там берег будет, там и река рядом.

Ясон только погладил бородку, сделавшись еще больше похожим на капитана Немо, обдумывающего — сразу ли потопить английский фрегат, или попозже, пожал плечами и отправился на корму давать указания Тифию.

Гребли мы час, два, а потом старый кормчий, уступив руль Ясону, начал делать какие-то странные и непонятные вещи — привязав к веревке кувшин, принялся забрасывать его в море, а потом пробовать воду. Попробовал тут, с одного борта, перешел на другой, забросил кувшин подальше, опять попробовал, словно дегустируя, прополоскал рот, прислушавшись — а что скажут рецепторы на языке и нёбо, выплюнул воду и махнул Ясону, разрезая ребром ладони воздух слеванаправо, показывая, чтобы тот слегка повернул руль.

Спустя полчаса Тифий взял очередную пробу, прополоскал рот и, кажется, остался доволен. Елы-палы и Афина Паллада в придачу, так старик же устье реки ищет. Вернее, он его уже отыскал. И как это я сразу не догадался? Ну, кормщик, ну дает! Тифий — морской бродяга, способный отличить пресную воду от морской по ее оттенку, отыскать в соленой воде легкий намек на то, что в нескольких милях отсюда в соленую воду добавляется пресная. Любопытно, старик тоже сын какого-нибудь морского божества, заполучивший талант на генетическом уровне, или это результат жизненного опыта?

Не так и скоро, но и недолго, мы пристали к берегу. Те, кто способен ходить, выбирались самостоятельно, а увечных снимали товарищи.

Геракл, как самый здоровый, перенес меня за борт и бережно передал на руки Кастора и Поллукса. Дети Леды уже собрались тащить мою тушку на берег, но вмешалась воительница.

— Посадите-ка Саймона мне на спину, — сказала Аталанта, поворачиваясь к братьям. — А сами примите Флианта.

Я попытался возразить — дескать, сам как-нибудь доковыляю, здесь мелко, волной не собьет, но меня никто не послушал, усадив на закорки девушки. Диоскуры же приняли от Геракла другой груз — труп Флианта, заполучившего медное перо в грудь, прямо в сердце. Увы, даже Асклепий не всегда сумеет помочь. Удивительно, что Флиант протянул целый день, а не умер сразу.

— Держись за плечи, — велела воительница и сразу же пригрозила. — Станешь за грудь хватать, в воду скину.

Я прижался к горячей спине Аталанты (кстати, она нынче была в хитоне, а не голышом, как обычно), честно пытаясь держаться за плечи, но руки соскальзывали вниз, к животу. Не вру, именно так.

— За плечи не получается, можно я тебя так обхвачу?

— Обхватывай, но не слишком крепко, я не из бронзы, — прорычала воительница, устремляясь вперед и шлепая по воде крепкими ногами.

Интересно, это она о чем? Я и так знаю, что девушки состоят из живой плоти, но что Аталанта имела в виду?

Пока думал, воительница выскочила на берег и сгрузила меня рядом с такими же инвалидами, возле которых суетился целитель. Ну уж нет, я здесь лежать не стану, я же почти здоров, а раненых и без того хватает.

— Аталанта, если не трудно, помоги мне встать на ноги, — попросил я.

— А устоишь? — усмехнулась девушка.

— Так у меня только одна нога ранена, а вторая здоровая.

С помощью воительницы я встал, сделал пару шагов. Вроде, ходить могу. Вот только раненая нога, которая вела себя вполне прилично, пока сидел на скамье, отчего-то отказывалась слушаться. Нет, так дело не пойдет.

— Посиди пока, а я костыль поищу, — сказала воительница, усаживая меня обратно на землю.

Девушка убежала, а я остался на месте. Кто тут у нас неудачливый? Вон, неподалеку Тесей лежит, весь замотан бинтами и глаза прикрыты. Дышит хоть? Вроде и ничего, дышит. Значит, сын Посейдона получил ранение не только в плечо (это я видел), но и в другие места. И чего он без щита вылез? Или же...?

М-да, а ведь это следовало ожидать. Не настолько я хорошо знаю мифы, но читал много и с удовольствием, и в пересказах и с комментариями. Кое-что в жизнеописании Тесея меня смущало: почему этот парень всегда искал смерти? Путешествие на Крит и убийство Минотавра в расчет не берем, там все ясно. А остальное? И Елену Прекрасную похитил, прекрасно зная, что это ему с рук не сойдет, и в Аид спустился, дразня саму смерть, и еще совершил много чего такого, чего не следовало ожидать от здравомыслящего героя. Раньше считал, что от чрезмерной самоуверенности, а теперь знаю истинную причину.

Да, и на «Арго» за золотым руном он отправился в надежде заполучить смерть. Золотое руно... Хм... А ведь за все время плавания — сколько я здесь, не то неделя, не то две?, ни разу ни от кого не слышал ни о Колхиде, ни о конечной цели похода — золотой шкуре барана. Не странно ли?

Чем больше я о том думал, тем больше это казалось странным. Сам я ни разу ни у кого не спрашивал — зачем мы плывем и куда плывем, потому что это казалось само собой разумеющимся — уж коли это «Арго», а команда подобралась исключительно из героев, так и плывем мы в Колхиду, за золотым руном. Так почему же мои товарищи не упоминают? Допустим, аргонавты люди суеверные, как и положено древним эллинам и о золотом руне не говорят, чтобы не сглазить. Но ведь в беседах должны мелькнуть хотя бы географические наименования, вроде Кавказа или Колхиды? Наверное, стоит осторожненько расспросить народ, начав с самого болтливого, с Гиласа.

Явилась воительница, притащившая свежесрубленную рогатину.

— Вот, подарок тебе! — торжественно заявила Аталанта, вручая костыль.