Августина лучше всех (СИ) - Васильева Юлия - Страница 22

Мать и дочь мы обнаружили в бальном зале, причем первая очень настойчиво спрашивала вторую, точно ли та не хочет устроить маскарад.

— Ах, маскарады — это так прекрасно! — щебетала миниатюрная женщина, больше похожая на старшую сестру Лу. Но в отличие от дочери у Лилии Северин была белоснежная кожа и яркие голубые глаза, которые в сочетании с черными завитыми локонами делали ее похожей на фарфоровую куколку. Общее впечатление усиливалось сиреневым нарядом, изобиловавшим кокетливыми бантиками и белым кружевом.

— Как приятно наконец-то встретить подругу Лунары, — протянула мне руки гесса Северин и внезапно расцеловала в обе щеки, для чего ей пришлось привстать на цыпочки. — А то я уже боялась, что дочь превратится в маленькую затворницу. Как вы относитесь к маскарадам, Мая?

— Они мне очень нравятся, — честно призналась я. — Но думаю, суть восемнадцатилетия в том, чтобы показать Лунару гостям, а не спрятать от них под маской.

— А ведь верно! — рассмеялась Лилия. — Она у меня такая красавица и, будь чуть побойчее, уже бы разбивала сердца мужчин!

Лу засмущалась, и я решила сменить тему разговора:

— Мне тоже очень приятно познакомиться, но Лунара говорила, что вас ожидали только через несколько дней на сам праздник…

— Ах, дорогая… — выразительно махнула рукой хозяйка, которая казалась скорее гостьей в собственном замке. — Это была просто кошмарная история! Мы как раз остановились на минеральных источниках небольшой компанией. Собирались посетить пещеры, покататься на лошадях, но тут у какого-то чиновника случился сердечный приступ…

— У министра иностранных дел, — сухо внес весомое уточнение Ролан, и по его тону и взгляду я поняла, что он недолюбливает мачеху.

— Ну я и говорю, у чиновника какого-то, кто их знает, все на одно лицо, зажатые, словно их с детства так и не распеленали. И все бы ничего, ну помер так помер… Нет же, какому-то лакею понадобилось виски из его бокала допить… И что вы думаете? Тоже сердечный приступ! У молодого парня! Тут, конечно, охрана набежала, а затем и полиция!

— Отравили? — уточнила я. — За что?

— Поговаривают, что он водил шашни с ко… — Лилия притворно ударила себя рукой по розовым губам, искусно тронутым помадой.

— Скорее уж, с разведкой других государств… — снова вмешался Ролан.

— Дорогой, не верь газетам, там ни слова правды, — протянула его мачеха и, взяв нас с Лунарой под локти, заговорщически сообщила: — Поговаривают, что за убийством стоит Красная Перчатка…

— Что еще за Красная Перчатка? — недоуменно переспросила я.

— Мифическая и неуловимая банда наемных убийц. Когда полиция не может найти преступника, а начальство требует результатов, дело вешают на них. Гесса Северин, неужели Лу и Мае обязательно нужно знать эту ерунду?

— Но, дорогой, вы же должны понимать, какой кошмар я перенесла, а то складывается впечатление, что мне не очень-то здесь рады!

Ролан выдавил кислую улыбку, Лунара заверила блудную мать, что рады несказанно, но, повернувшись ко мне, состроила извиняющуюся гримасу.

— Лу, а покажешь драгоценности, которые наденешь на бал? — беспечно спросила я.

— Конечно! — с готовностью воскликнула малютка.

— Девочки, подождите, я сейчас их принесу, заодно похвастаюсь чудесной брошью, которую мне когда-то подарил принц Эрландский! Ждите меня в гостиной! — воскликнула Лилия и с такой легкостью выбежала из зала, будто восемнадцать было ей, а не Лу.

Стоило гессе Северин скрыться, как Лунара вцепилась в мои руки (кажется, этот жест был семейной чертой):

— Все пропало, Мая, мама хочет устроить праздник на свой лад! А мне больше нравится твоя идея…

— Ну так скажи ей об этом, — в первый момент не поняла проблемы я.

— Я сказала!

— И она против?

— Наоборот, она согласна и поддерживает меня, но все равно делает так, как хочется ей. У нее каждую секунду новое решение!

Легко спорить, когда кто-то против, но попробуй победить того, кто с тобой соглашается.

— Две минуты. — Я отобрала у подруги свои руки и подошла к Гусме, которая все это время добросовестно выполняла обязанности моей охранницы и с придирчивым неодобрением осматривала и зал, и его хозяев со своего стула на входе. — Лала, милая, помоги, пожалуйста, Лу. Она хочет, чтобы ее восемнадцатилетие было точь-в-точь таким же, как у меня, а слуги и гесса Северин ничего не понимают и вот-вот испортят праздник.

Гусма сердобольно покачала головой, глядя на именинницу.

— Ох ты ж воробушек. — Кстати, воробьев она увидела только в Эрландии и прониклась к маленьким серо-коричневым птичкам, так непохожим на привычных ей попугайчиков, большим сочувствием. — Сейчас спущусь вниз и разберусь. Только веди себя хорошо, касим, а то этот твой кавалер знай тебя глазами пожирает, ишь бесстыжий!

Я обернулась и поймала вопросительный взгляд Ролана, вроде бы далекий от пожирания, скорее какой-то задумчивый, и с легким сердцем пообещала не заводить себе жениха в ее отсутствие.

Когда тяжелая хозяйственная сила в виде решительной Гусмы была направлена отвоевывать занятые Лилией Северин территории, можно было со спокойным сердцем перейти в гостиную. Там нас уже ждал лакей с чаем и пирожными.

Я сообщила Лу, что ее проблема будет улажена в течение ближайшего часа, и, блюдя интересы Гусмы, намекнула, что неплохо было бы отблагодарить иланкийку за старание хотя бы пирожными — возможно, это подношение смягчит ее лютое неприятие замка.

— Но как ей это удастся? — удивилась Лунара.

— Иланкийская магия, — пожала плечами я. — У няни дар убеждения.

— Она может заставить людей делать все, что ей захочется? — Впечатлительная Лу приложила ладони к лицу. Но я уже привыкла к такой реакции и не удивляюсь, как эрландцам не приходит в голову, что, владей в колониях кто-нибудь подобным даром, не было бы никаких колоний.

— Нет, убеждение действует только в тех вопросах, в которых человек колеблется, — сказала я и повернулась ко входу, где уже стояла успевшая переодеться в зеленое платье Лилия. На ее голове сверкала массивная диадема, учитывая миниатюрность владелицы, более похожая на корону. В уши гесса Северин вдела соответствующие серьги с зелеными камнями.

— Мама! — негодующе воскликнула Лу.

— А что «мама»? Может быть, это мой последний шанс примерить эти драгоценности! Не жадничай, все равно они когда-нибудь перейдут к новой хозяйке замка, не так ли, Мая? — И гесса Северин подмигнула мне самым фривольным образом.

— Надеюсь, — совершенно искренне сказала я, мысленно прибавив: «И надеюсь, она успеет их надеть». — Вы позволите посмотреть поближе?

Лилия нехотя сняла диадему, вновь подмигнув сначала мне, а затем Ролану. Я проигнорировала этот ее намек, взяла украшение и повернула камнями от себя.

На золотой, не слишком искусно выделанной поверхности действительно был выгравирован небольшой знак: раскрытая рука с сомкнутыми пальцами и спиралью на ладони. Мне не надо было звать Гусму, чтобы понять, что это вовсе не клеймо ювелира, а символ княжеского рода.

Такие ладони я видела на воротах нескольких домов в Старом городе в Елизваре.

— Что с вами, дорогая? Вы стали такой серьезной! Если вам нечего надеть на праздник Лу, возьмите что-нибудь из моих украшений, — моментально предложила Лилия, и я подумала, что ценить в людях надо нечто большее, чем хорошие манеры. Такую отзывчивость, например.

Пришлось рассказать, где я уже видела такие знаки, и получить очередной подозрительный взгляд от Лу.

— Ты пытаешься разгадать тайну нашего проклятия! — воскликнула она. — Без меня!

Уж чего-чего, а такого обвинения я не ожидала.

— О-хо-хо, как интересно! — захлопала в ладони Лилия. — Можно и мне присоединиться? А то в замке невыносимо скучно!

— Рад, что вы нашли себе развлечение, — едко заметил Ролан и покинул гостиную, оставив нас в довольно неприятной атмосфере, которая, как ни прискорбно будет мне в этом признаваться, продержалась недолго.

Осаждаемая вопросами Лу и ее матери, я вынуждена была рассказать все свои маленькие открытия, которыми располагала. А в ответ получила лишь сведения о том, что старинную диадему и серьги надевали все гессы Северин, кто умудрялся до этого дожить. Чаще, конечно, вторые жены. И нет, диадема никогда не использовалась как свадебное украшение. Почему? Просто потому, что слишком груба для невесты.