Трудовые будни барышни-попаданки 2 (СИ) - Лебедева Ива - Страница 40

* * *

Отъезду с ярмарки предшествовал не очень легкий и приятный разговор с Михаилом Федоровичем, конечно же капитаном-исправником. Он сопроводил меня до гостиницы, а там спросил достаточно прямолинейно:

— Эмма Марковна, решайте: на людях будем говорить или в номере. Тогда могут слухи пойти, но беседа может оказаться неприятной.

Я предпочла толки с кривотолками и оказалась права. Такую беседу моим людям было лучше не слышать.

Михаил Федорович дверь закрыл, потом защелкнул. Потом шагнул к окну, чтобы ничего не услышало лукавое ушко, прислонившееся к внешней скважине.

— Да, Эмма Марковна, умеете вы удивлять, хотя меня удивить непросто. Вы же женщина самообладания и ума высокой пробы. Куда же все делось-то, когда к жуликам устремились свою живую собственность выручать? Ладно, не собственность, душу человеческую… все равно, как смогли-то?

Говорил он медленно, но густо и неразрывно, будто по шоссе тек автомобильный поток, не дающий шанс пешеходу перейти. Мне — вставить слово.

Иногда осуждал с адвокатской интонацией. И все равно завершил прокурорским словом.

— Да, понимаю, «Бристоль» — заведение с внешне пристойной репутацией, и хозяин скорее закроет его, чем позволит причинить оскорбление дворянскому сословию в своих стенах. Да и главарь — на самом деле хозяин шулерской банды — имеет свои принципы и никогда не прибегнет к насилию… первым. Да, ваш визит чем-то напоминал морское купание в спасательном круге… или в обнимку с бревном. Но будем честны — вы подумали об этом, переступая порог вертепа?

И что мне ответить? Разве удивиться — были ли тогда спасательные круги? Хотя, раз он их упоминает… Эх, нет у меня гугла под рукой. А жаль!

Вообще-то мне было что сказать. Даже самый праведный, пылающий гнев никогда не отключает во мне чуйку. Внутреннее предвидение, сгустившееся, сконцентрировавшееся за полвека жизни и выдававшее оперативный прогноз с 90 % вероятностью. И в этой бристольской истории он мне не отказал.

Но как это сообщить Михаилу Федоровичу? Если он услышит про полувековой опыт, то, пожалуй, назовет не сумасбродкой, а сумасшедшей. А еще — прав он, капитан-исправник. Чуйка чуйкой, только наработана она в другом мире, в другом времени. Здесь же я сглупила. С самого начала сглупила — когда не развернула обоз и не отвезла Лизу обратно в Голубки. Нечего такому маленькому ребенку на ярмарке делать, вот и весь сказ. А мне в сто раз осторожнее нужно себя держать.

Поэтому я решила вести себя как школьница в кабинете директора. Глядела вниз, заодно решая — велеть подмести-помыть паркет моим людям или требовать от хозяина? Благодарила за помощь, радовалась, что все обошлось хорошо — повезло.

— Раз везение, два везение, а когда умение? — вздохнул Михаил Федорович. — Умение избегать опасных поступков. Вот что, сударыня, помните, обещали вы просьбу мою исполнить? Покиньте завтра ярмарку.

Я кивнула. И тут застучались, да так знакомо, что пришлось открыть.

За дверью стояла Лизонька, еле-еле удерживая на руках щенка.

— Маменька, мы с Зефиркой тебя ищем, — сказала она.

Я не удивилась. Зато удивился Михаил Федорович. Как будто на моих глазах вскрыл пакет с секретным донесением, полностью изменившим его представление о некоем уголовном деле.

— Эмма Марковна, это вы так изволили назвать собаку? — спросил он.

— Понимаете, у меня…

Что я говорю? Когда, в какой прежней жизни у меня могла быть Зефирка? В благородном пансионе? Когда жила у свекра со свекровью в столице?

— …большие успехи в кондитерской торговле, и я решила дать это имя собаке.

Теперь смущены были мы оба. Простояли несколько секунд молча. Михаил Первый увидел, что Лизоньке трудно держать щенка, и подставил руки. А дочка взглянула с секундной тревогой, но улыбнулась и положила.

После этого я сказала, что мы завтра с утра уезжаем. Лизонька напомнила про обещанные подарки. Не говорить же при госте, что она наказана!

Оштрафую-ка я сама себя за безрассудство — подарю дочке то, чего она желает! Заодно и выторгую отсрочку отъезда.

Итак, мы все добились своего. Михаил Федорович сплавил меня с ярмарки, Лизонька получила попугая, а я — время собраться и завершить свои дела.

Можно подводить итоги. Заработала четыре тысячи, да еще вдвое больше придет от патентов. Что хотела, то и купила. Сделала некоторые выводы насчет торговых талантов своих мужичков. Первый блин хоть вышел и комом, но вполне съедобным. И никаких особых бед не стряслось.

И вообще, дорога — время расслабиться. Отдохнуть от недавних дней, когда утром приходилось спасать щенка, сейчас мирно сопящего в руках Лизоньки, а вечером — мужика. Федька, в итоге не получивший ничего, кроме словесного нагоняя, трудился за троих, чуть ли не отбирая работу у прочей челяди.

Так, а что там за верховой? Эммочка, успокойся — он от ярмарки, а не поместья. Да и вообще, мало ли зачем понадобилось человеку скакать верхом, когда чаще пользовались тройками.

Нет, въехал в обоз, кричит, ищет меня.

Глава 45

«И лорд этот, сударыня, как есть дельный человек, — писал Никитин. — Я по своим каналам узнавал, фамилие его на острове, стало быть, на слуху. Не из первеньких, понятно, но связи имеет. Кои и готов предоставить нашему с вами предприятию с условием, что получит в нем пай. У него и в морской кумпании, что в сам Китай через Индию плавает, доля малая есть. И тут, видать, хорошие барыши учуял, коли так загорелся. Хочет он тот "Эрл Грей" единолично на остров завозить и с того большие деньги иметь. Потому как с указки вашей заговорил я об оплате мастерами, патентами англицкими, станками всякими да другим оборудованием. Китайцы-то с англичан едино серебро хотят, товары им заморские не нужны. Так и казну опустошить недолго. А мы по-своему с узкоглазыми торгуем, нам есть чем расплатиться помимо серебра».

Вот так.

Посыльный, что догнал обоз, оказался от партнеров. И привез он не только хорошую весть, но и десять тысяч рублей. Огромные деньги! Привез, слава богу, не наличными в мешке, а именным векселем, зашитым не в шапку и не в подол, где разбойники ищут первым делом. Умный, взял да и вложил бумагу в книжку с картинками, якобы для дочки подарок от благодарного купца.

Книга оказалась богато иллюстрированной азбукой, кстати. И я приняла ее с удовольствием.

«Деньги, сударушка, не англицкие, наши, расейские, кровные. Раньше времени вы уехали, дык и по уму поступили. Только вот у меня вся наличность на тот момент в обороте была, а вексель именной из Нижнего еще не прибыл. Хотел лично вручить, да не успел, посылаю вслед гонца. Заодно с вестью и отчитаюсь: как ярмарка началась и отдали вы мне ту крутильную машинку, тотчас я нарочного с нею послал в город, в мастерские. Уже через два дня на каждом рынке, у каждого гуляния мой человечек с той машинкой стоял. Знал я, сударушка, что золотое дно, да не рассчитывал, сколь оно глубоко. Конечно, через месяц, через два, через полгода уже найдутся умники нас даже и с патентом обойти. Машинка-то нехитрая. Но покуда сливочки снимем. Я уже в московскую контору отрядил своих людей с машинками, да в Ростов, да в Ярославль, да в Питербурх с Ригой направлю. Оттудова и в другие города работников найдут послать. До зимы хорошие деньги поднимем. А это — ваша доля с Нижнего Новгорода с пригородами».

Вот так вот. Ну и ушлый же купец! И ведь прав. Сообразил. Машинка простенькая, и хоть зашита в короб так, чтобы не видно было, как она сахарные нити вертит, продавец вынимает на палочке уже готовое сладкое облако, все равно русский народ умный да изобретательный. Быстро сообразят, что к чему. С Макарьевской ярмарки о моих заработках весть разойдется в момент. А Никитин все одно первый успеет самый сок получить.

И в пути от коммерции не отдохнуть. Ну ладно, хоть заботы приятные — считать обильный урожай. В письме еще сообщалось, что хорошо бы выяснить, чего еще англичанам предложить можно, и для этого Колесова на остров послать. Ну и легкое сомнение, что приказчик справится. Намек — не хотите ли сами туда отправиться?