Москит. Конфронтация - Корнев Павел Николаевич - Страница 67

Изначально я собирался отправиться в город прямо с утра, но сразу после завтрака меня взяла в оборот Федора Васильевна. Уж не знаю, приняла она к сведению рекомендации реабилитолога или руководствовалась исключительно собственными соображениями о надлежащем лечении, но в выданном мне на руки распорядке к массажу с воздействием на внутреннюю энергетику и отдельным упражнениям из курса сверхйоги добавились ещё и физиолечение, грязевые ванны и акупунктура, а в диете стали преобладать спецпродукты, способствующие искусственному насыщению организма сверхэнергией.

Пришлось бежать по врачам. Техническим оснащением армейский госпиталь существенно уступал Новинской городской больнице, видно было, что его оборудованием всерьёз занялись только после начала боевых действий, но и так за какие-то считанные часы меня залечили едва ли не до полного нестояния.

На обед я не пошёл, просто совсем уж невтерпёж стало, перехватил Василя в комнате и спросил:

— Слушай, а не в курсе, где тут пропуска на выход в город выписывают?

— Пойдём, по дороге в столовку покажу.

Я сунул в карман полученные от Городца деньги и кивнул.

— Пойдем.

Ещё и самого Василя за собой в канцелярию потянул.

— Да ты чего? Какие мне променады на костыле?!

— Ты погоди, — придержал я его. — У меня сегодня день рождения. Я сейчас за Лией, встретились бы часиков в пять где-нибудь, посидели.

— Ого! — поразился Василь, ухватил меня за руку и потряс. — С днём рождения! Поздравляю!

— Ну ты как?

— Да можно. Святое ж дело. И где встретимся?

Единственным приличным питейным заведением, которое я знал в Зимске, был ресторан «Особый почтовый», там и предложил встретиться в половине пятого, благо наш госпиталь располагался не так уж далеко от вокзала.

— Ну всё, замётано! — хлопнул меня по плечу Василь. — Буду как штык!

Я сунул ему пятёрку.

— Держи на извозчика.

— Да вот ещё! Брось!

— Бери, тебе мне ещё кофе покупать.

— А! Ну тогда ладно.

С оформлением пропусков на передвижение по городу в силу того, что наши имена отыскались в списке тех, кому разрешалось покидать территорию госпиталя, никаких сложностей не возникло, уже минут через пять я вышел за ворота, огляделся по сторонам и двинулся в сторону вокзала. По словам Городца, команду пирокинетиков на казарменном положении продержали всего несколько дней, так что, не дойдя до площади, я свернул к офицерскому общежитию пограничного корпуса.

Зимск изменился. Кое-где чернели сгоревшими кровлями дома, местами обвалились разрушенные авиабомбами стены. За время пребывания в госпитале сигналы воздушной тревоги раздавались неоднократно, на крышах дежурили наблюдатели и пожарные команды — судя по разномастной одежде, набранные преимущественно из добровольцев. Изредка на глаза попадались зенитные точки, стояли в глухих переулках броневики, а по улицам расхаживали комендантские патрули. Пока дошёл до общежития, документы проверили трижды.

Точнее — третий раз предъявлять пропуск пришлось уже непосредственно у проходной. Я изначально не рассчитывал попасть на территорию режимного объекта, думал вызвать на улицу Лию, но караульные заявили, что они справок не дают, и велели убираться отсюда подобру-поздорову, пригрозив в противном случае вызвать патруль. В ответ я заявил, что свои права знаю, и перешёл на другую сторону дороги, присел там на верхнюю ступеньку крыльца. Меня пообещали отвести для проверки в комендатуру, я пообещал накатать жалобу; словами всё и ограничилось.

По улице гулял прохладный осенний ветерок, и в рубашке с коротким рукавом очень скоро стало зябко, но я продолжил упорно сидеть на одном месте и мериться взглядами с караульными. В итоге у тех не выдержали нервы, и они вызвали коменданта. Зауряд-прапорщик двинулся через дорогу с ладонью на расстёгнутой кобуре, потом узнал меня, досадливо сплюнул под ноги и даже подходить не стал, развернулся и потопал обратно.

Ну а я в очередной раз порадовался тому, что пришёл сюда заранее. Дежурство у Лии заканчивалось в два пополудни, вот-вот вернуться должна. А упустил бы и мог до самого утра тут впустую куковать.

Когда караульные распахнули ворота и со двора выкатился легковой вездеход, я на него даже не взглянул, но тот лишь вывернул на дорогу и сразу остановился. Распахнулась задняя дверца, наружу выглянула рыжая Алевтина в гимнастёрке и форменной зелёной юбке.

— Петя, а ты чего тут?

— Лию жду, — сообщил я, подходя к машине.

— Да это понятно! Вас из Белого Камня обратно перевели? Всех?

— А! Нет. С контузией в госпитале сейчас.

— Ну ничего себе! — округлила глаза барышня. — А у нас планёрка до половины третьего. Поехали, так ты ещё долго прождёшь.

Водитель в чине ефрейтора и сидевший рядом с ним с ППС на коленях унтер-офицер, оба пограничники, синхронно заявили:

— Не положено!

Но Алевтина, которая пребывала в звании армейского фельдфебеля, их и слушать не стала.

— Не положено посторонних подвозить, а это боец пограничного корпуса! — отрезала она. — Петя, садись!

— Так говорю же: я в госпитале сейчас, — ответил я, не спеша забираться в салон. — В списках не значусь, меня в расположение не пропустят.

— А мы не в расположение едем. Планёрки у нас в «Особом почтовом» проходят. Садись!

Алевтина сместилась на другую сторону диванчика, я озадаченно хмыкнул и всё же присоединился к ней, проигнорировав недовольные взгляды сопровождающих.

— А это точно планёрки? — уточнил после того, как захлопнул дверцу. — В ресторане?

— Ну да! — подтвердила рыжая. — Сначала инструктаж проводят и дежурной смене задачи ставят, потом люди с суток подъезжают и отчитываются, заодно новостями обмениваемся и обедаем. В столовой три раза в день питаться никакого здоровья не хватит, все с гастритами сляжем!

Вездеход тронулся с места, и Алевтина принялась выспрашивать меня о службе, ну я и выложил ей урезанную версию с ранением в Белом Камне и скитанием по госпиталям.

— А чего Лии не писал? — поинтересовалась студентка.

— А зачем? — пожал я плечами. — Вот оклемался и сам повидаться заглянул. А так бы впустую переживала только.

— Ну да, ну да… — протянула Алевтина, смерив меня каким-то очень уж оценивающим взглядом, но ничего не сказала, замолчала.

Меня это как-то неожиданно сильно напрягло, но спросил я о другом:

— А звания вам когда присвоили?

— Да почти сразу! Разом по всем откомандированным студентам приказ вышел. Я, Лия и Сергей теперь младшие военспецы. Авдей и Никифор с четвёртого курса, у них лычкой больше. А Герасиму, как руководителю группы, без всякой военной кафедры сразу подпоручика дали, вернее — он теперь младший военный советник. Мы по бумагам зенитной батареей проходим.

Вездеход пересёк привокзальную площадь и остановился рядом с ещё одним служебным автомобилем в непосредственной близости от крыльца ресторана. Я выбрался из салона первым, обошёл машину, открыл дверцу Алевтине.

— Это не моё дело, — заявила тогда студентка, — но Лия за последнее время очень с Герасимом сблизилась. Просто не хочу, чтобы для тебя это сюрпризом стало.

Слово «очень» она для верности выделила предельно чётко, но и без того двояко истолковать высказывание не получилось бы при всём желании.

Сблизилась. Очень.

Сердце так и сдавило.

Больше Алевтина ничего говорить не стала и легко взбежала по ступеням крыльца, вахтёра на котором сменил боец с красной повязкой на рукаве. Он пристально глянул на меня, но пропустил беспрепятственно. Внутри оказалось многолюдно, публика подобралась сплошь из обер-офицеров и немногочисленных барышень, составивших им компанию за обедом. Из унтеров тут были только военспецы-операторы.

Студенты заняли сразу три придвинутых друг к другу столика, их стало вдвое больше прежнего, и это ещё без дежурной смены. И в самом деле — батарея.

Я в нерешительности замер у входа, и тут же послышалось:

— Петя!!!

Лия бросилась ко мне через весь зал, кинулась на шею и поцеловала. Я окончательно растерялся, но барышню обнял, прижал к себе. Та миг промедлила, потом высвободилась.